Кубинец. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

Взял чемоданчик и вернулся в свою комнату. Карлос уже спал, слегка посапывая. Я разделся и пошел к умывальнику. Казалось, от меня на разит дымом и бензином, хотя я канистру в руки не брал. Но всё равно не успокоился, и долго тер намыленные кисти, стараясь избавиться от запаха. Ладно, утром обольюсь еще из бочки во дворе. После этого лёг на кровать, пытаясь уснуть. Но проворочался долго, пробуя найти такое положение, когда ни руки, ни ноги не мешают.

Утром я первым делом отнес вещи Сони к Фунесу. Он сидел с Франциско и следил, как тот составляет шифровку о проведенной акции. Увидев меня, аргентинец повернул голову и спросил:

— Ты смотрел, что там?

— Зачем? — пожал я плечами. — Сказали — собрать вещи, я и сгрёб всё, включая расческу и зубную щетку. А выяснять, что там у покойницы в чемодане, команды не поступало.

— Ладно, сейчас не время. Брось в багажник, в Кордове разберемся что к чему.

Я пошел к машинам, а Фунес начал обход — проверил каждую комнату, убедившись, что мы не оставили никаких следов. А мы торчали во дворе, пока Франциско отправлял послание и собирал аппаратуру.

Ночью я так и не уснул, зато в машине устроился королём на заднем сиденье и почти сразу провалился в дрему. Просыпался только на ухабах — и тут же снова засыпал. Слышал, как впереди переговариваются Франциско и Гарсия, но ничего не понимал. Как-то я прочитал в одном стихотворении слово «полуспал» — вот оно очень точно подходило к моему состоянию.

Вроде мы останавливались пару раз ненадолго, снова ехали, а потом Гарсия дернул меня за рукав:

— Вставай, Луис, мы на месте. Ну ты и горазд поспать. Тебе в пожарные стоило пойти, сделал бы там карьеру.

Я открыл глаза и посмотрел вокруг. Мы припарковались на какой-то улице у трехэтажного дома. На противоположной стороне стоял его близнец. Разве что справа на первом этаже висели вывески бакалейщика и булочной, а слева — мясника и семейного кафе.

— Что, здесь остановимся? — спросил я, стараясь не зевнуть. Впрочем, не получилось: конец вопроса утонул в нём.

— Да. Бери вещи, нам на второй этаж.

Каменная полутемная лестница, довольно широкий коридор, везде электрическое освещение. По сравнению с привокзальными гостиницами — заметно лучше. Мне достаточно, если можно помыться и клопы не кусают.

Я повернул за Гарсией в открытую настежь дверь и услышал, как управляющий или консьерж рассказывает Фунесу о квартире:

— Вот, четыре спальни, гостиная, кухня, ванная, туалет. Горячая и холодная вода круглосуточно, электричество без перебоев. Заметьте, у нас здесь капитальные стены, звук от соседей мешать не будет…

Дальше я уже не слушал. Сказанное мне нравилось. Дождался, когда Фунес отдаст задаток и наш сопровождающий, сутуловатый толстячок лет сорока с шикарными усами, уйдет, и спросил:

— Надолго мы здесь?

— Пока не получим инструкции, — ответил Фунес. — Сейчас давайте по комнатам расселяйтесь.

Мне снова досталась спальня на пару с Карлосом. Не лучше и не хуже других спутников. Не храпит и не мешает. Я оставил свои вещи и пошел к аргентинцу.

— Мне надо найти синагогу. Договориться о похоронах Сони. Есть карта города?

Фунес бросил на меня взгляд. Наверное, недовольный — я влез с инициативой, не дожидаясь его распоряжений. Но мне всё равно, да и говорили мы об этом, еще у карьера. Не дело, когда твой мертвый товарищ лежит неупокоенный.

— Похороны? — буркнул он. — Да, занимайся. Возьми с собой Гарсию на всякий случай. Карту… сейчас… — он открыл свой чемодан и начал рыться там. — Ага, вот, держи. Но осторожно всё сделайте! За нами охотятся, не забывай! Не привлекай внимания.

Синагогу я обнаружил на карте минут через пять. На окраине. Пошел к назначенному начальством спутнику, и только у него в комнате понял, что не знаю, а где, собственно, мы сейчас находимся.

Кордову мы пересекли на том самом «форде», в котором мне пришлось обильно попутешествовать в предыдущие дни. Город довольно растянутый — никаких многоэтажек, самое высокое из того, что удалось увидеть — трехэтажные здания. Впрочем, через центр мы и не поехали, а выбрали маршрут на улицах попроще. Даже дважды пересекли грязноватую местную речку Сукия.

Синагога оказалась небольшой, и довольно старой. Это я посчитал хорошим знаком: в таких местах договариваться всегда проще. От остальных зданий на тихой улочке её отличала только вывеска с могендовидом и надписью на иврите.

Гарсия остался в машине, предоставив вести переговоры мне одному.

Дверь на входе оказалась чуть приоткрытой. Посчитал и это добрым знаком. Я распахнул ее настежь и вошел. Внутри царила тишина. Ну да, время послеобеденной молитвы прошло, а до вечерней еще далеко. Так что все разошлись — и своих дел достаточно, да и раввину тоже отдохнуть иногда надо.

Я миновал небольшую прихожую и зашел в зал для молитв, больше напоминающий учебный класс: именно старые школьные парты установили рядами для собирающихся. Только у входа стоял на подставке таз с водой для омовения рук.

— Здравствуйте, есть кто-нибудь? — крикнул я.

Из-за двери между парочкой потрепанных канцелярских шкафов и завешанным довольно потертой бархоткой ковчегом послышались шаги и я увидел среднего роста мужчину в обычном костюме. Не будь у него на голове черной кипы, вряд ли кто сказал, что это еврей. Борода, конечно, чуть длинней тех, что обычно встречаются, но ни пейсов, ни лапсердака. Да и профиль у ребе подкачал — он даже чуточку курнос оказался.

— Здравствуйте, слушаю вас, — спокойно сказал он.

— Вы раввин?

— Да, я раввин Диего Рикардо. Что привело вас в бейт-кнессет?

Похоже, моя совсем нееврейская внешность его не смущает. Может, он принимает меня за посланца каких-нибудь слесарей, предлагающего услуги всем встречным?

— Моё имя Луис, — представился я. — И у меня к вам очень серьезное дело.

— Ну давайте присядем, Луис, — показал на парты раввин.

Мы сели с ним, и я сразу, без длинных вступлений, выложил просьбу:

— Нам надо похоронить еврейку.

— Конечно, мы занимаемся похоронами иудеев. У нас в доме собрания есть хевра кадиша — те, кто проводит погребение. Я сейчас же могу пригласить их, чтобы они помогли. Но почему пришли вы, а не родственники покойной?

— У нее нет никого. Тут есть одна деталь…

— Что-то не так? — раввин чуть выпрямился, почуяв неладное.

— Всё не так. Она погибла сегодня ночью в перестрелке. И у нас нет ее документов.

— На этом мы попрощаемся, Луис, — Рикардо встал. — Наши люди не имеют ничего общего с криминалом. Не хватало нам только вопросов от полиции. Мы все здесь — законопослушные граждане. А без документов я даже не уверен, что она еврейка! Вы ведь не знаете её фамилии. У вас есть доказательства? Нужна выписка из синагоги! Кто ее мать?

Да с такими требованиями и меня никто хоронить не возьмется. Понятно, что раввину надо отвести угрозу от своей общины, вот и пришли мы к невыполнимым пожеланиям. Бесит этот очень осторожный персонаж. Я помолчал, собираясь с мыслями.

— Насчет ее происхождения у меня есть твердая уверенность. Могу сказать, что познакомил нас человек, связанный с посольством Израиля. Он однозначно идентифицировал покойную как еврейку. Если понадобится, я назову его имя.

— Не надо, — всё так же раздраженно ответил раввин. Но продолжал стоять, не уходил, и меня на улицу не выталкивал. — Всё равно моя позиция прежняя: если её смерть — результат преступления, обращайтесь в полицию.

— Это невозможно, — сказал я как можно спокойнее. — Хорошо, я не хотел говорить, но сейчас скажу. Поверьте, вы бы предпочли не знать эту тайну.

Рикардо только приподнял брови, сомневаясь, что я могу сказать нечто опасное.

— Наверное, вы слышали о казнях нацистских преступников в последнее время? Эйхман, Менгеле?

Раввин кивнул, и его брови начали сходиться у переносицы.

— Наша спутница непосредственно участвовала в этом. Она своими руками казнила врача из лагеря смерти. А сегодня ночью нацисты устроили засаду, в которой она…