Воин-Врач V (СИ) - Дмитриев Олег
Двинский торговый путь, полностью лежавший на Всеславовых землях, был не просто золотым дном, а самой настоящей золотой рекой, богатой, широкой и полноводной. Говорили, что в удобных для стоянки местах за полгода, меньше даже, появилось ещё аж три города с торжищами. Там гости, распродавшие свои товары, добирали то, подо что оставалось место на лодьях, после того, как затаривались в Киеве, Смоленске, Чернигове, Полоцке, а то и в само́м Новгороде. Который за этот неполный год здорово подсдал. Он, конечно, оставался тем самым Господином Великим Новгородом, но в бо́льшей степени для своих же горожан, по привычке. Скандинавам и европейцам были гораздо проще и удобнее маршруты по Неману и Двине, чем путь мимо Колывани-Таллина по водам Котлина Озера, Финского залива, на Ладогу. Об этом обстоятельстве новгородские наместники неоднократно пеняли и сетовали великому князю в грамотах. Однообразно, правда: убытки, дескать, несём великие от того, что гости торговые к твоим причалам да торжищам подходят, а к нашим — нет. Но никаких конструктивных предложений от них не поступало. Поэтому и Всеслав реагировал одинаково: пожимал плечами и велел положить очередную грамотку в ту же стопку, где лежали предыдущие письма. В которых, если снизу вверх стопки читать, гневная и яростная тональность постепенно менялась на жалобную. Глядишь, и надумают чего? Особенно после того, как и за соль свою перестанут деньги получать.
От Рутки-реки, куда ушла наша геолого-разведывательная экспедиция, которая сразу должна была по планам превратиться в добывающую и обогатительную, пришли добрые вести. Соль нашлась ближе, чем на двухстах саженях под землёй, пусть и не в таком, как ожидалось, количестве. Поэтому, несмотря на то, что взрывные и земляные работы шли в полный рост, началась и добыча. И поэтому же словосочетание «обогатительные работы» имело уже два значения, и оба вполне верных. Там, говорили, тоже уже городок строился, подтягивались местные, да и оставались. Сперва пугались грохота и небывало ужасных картин, как земля-матушка на дыбы встаёт, но потом пообвыклись. Поняли, что Всеславовы люди точно знают, что делают. И живут себе мирно, не буянят, не шалят. Потому что некогда им — работой Чародей нагрузил так, что только хребты трещали. А трудились там и впрямь на совесть. В мои годы, кажется, комсомольская стройка поднимала Старобинское соляное месторождение. Тут комсомольцев не было и близко, если не считать меня самого́. Хотя какой я комсомолец? Я в прошлом будущем — член партии, у меня где-то в деревне и партбилет даже лежал с отметкой о взносах до самого девяносто первого года, кажется. Так вот их не было — а соль уже была. И уже работала, как и все остальные, пожалуй, на землях от Варяжского до Русского морей.
За такими думками не заметил, как начало́ розоветь небо по дальнему краешку, над далёким лесом. По подворью уже сновали занятые утренними хлопотами люди: вода сама себя не натаскает, еда не приготовится, коровы, мерзавки, и те сами доиться не хотят! Но рук и ног, кажется, хватало, хоть и жаловался уже пару раз Третьяк, что Всеславовы задумки того и гляди Полоцк пустым оставят да по́ миру пустят. Но это он, скорее, так просто, по-стариковски. Потому что народ в город пусть и не прямо вальмя́ валил, но определённый устойчивый прирост населения обеспечивал. А, значит, и казне пополнение.
Возле ворот послышался какой-то разговор снаружи, а сразу за ним на подворье вошёл старый Абрам. Оглядевшись неприметно, дошагал медленно до крыльца и присел на самый краешек резной лиственничной скамьи, установленной для посетителей. Ну, вылитый бедный родственник. Вроде даже задремал как будто. Старая школа! Пары минут, кажется, не прошло, как из дверей вылез, зацепившись плечом за косяк и негромко выругавшись, Гарасим со Ставром за спиной. Спустился так, что ни ступенечка под медвежьими его лапами не скрипнула, вынул бережно пассажира из короба, усадил возле торговца. И отошёл на пару шагов, развернувшись и замерев дубовым идолом.
От скамейки донеслись какие-то рассуждения и чуть ли не споры, но мне с крыши слышно их не было. Солнце поднималось выше. Город начинал звучать громче, гуще, живее. Жизнь продолжалась. И на этой, немного даже пафосно-возвышенной философской мысли, раздался крик: «Вра-а-ач!!!». И я, улетая с привычным уже водоворотом, с удивлением понял, что звучал он не снаружи, а изнутри.
Дарёна стонала, держась за живот. Всеслав, уже одетый, стоял в распахнутой двери. Я появился в теле в тот самый миг, когда изо рта его вылетел в темноту коридора рёв:
— Агафью мне!!!
«Чего шумим-то, друже?» — нарочно равнодушно и спокойно спросил я.
«Не видишь что ли⁈ Рожает!» — взвился великий князь.
«Вижу. Орать-то так чего? Доля такая бабья — рожать. А ты рёвом своим только пугаешь её», — продолжал я так же ровно. И спокойствие, такое резко контрастное с адреналиновым взрывом внутри Всеслава, дало плоды.
«Тьфу ты! Как очумел я, и вправду. Просыпа́юсь — а она стонет. Я спросонок-то и не понял сразу» — внутренний голос звучал будто даже виновато.
«Ну теперь-то понял? Выйди из дверей тогда, Агафье мешать станешь. Что делать думаешь, роды принимать, или государством управлять?» — спросил я.
«Роды-то куда мне… Да и не дело это, мужу-то глядеть на такое» — а теперь он явно растерялся.
«Тогда пошли отсюда» — логично предложил старый Врач.
«Куда?»
«Как куда? Державой управлять. У нас, коли не забыл, дел — непочатый край».
«А она как же?»
«А ей вон помощь спешит. Скорая» — улыбнулся я, видя влетавших одна за другой в горницу Лесю, Домну и Агафью. И если у названой дочери глаза были перепуганные, то Грачова жена и Буривоева правнучка точно знали, и что происходит, и что нужно делать. И как. Таким на пути стоять — дураком быть.
— Ступай, батюшка-князь, ты тут не помощник, без тебя управимся! Тебя вон у крыльца уж дедко Ставр да Абрамка-иудей дожидаются! — наперебой заквохтали-загомонили они, умудряясь как-то одновременно и квашни-бадейки с горячей водой занести, не разлив, и нас с оторопевшим Всеславом за дверь выпереть. Чем смогли, хоть руки и были заняты.
«Вот те раз! Впервые меня две бабы задницами из комнаты вытолкнули» — весело удивился я, глядя княжьими глазами на захлопнувшуюся перед носом дверь.
«Эти могут. Хорошо хоть не пинками погнали, вот сраму-то было бы на весь терем» — хмыкнул, приходя в себя, Всеслав. «Пошли уже державой тогда править. Не зря ж говорят — каждому своё». И мы пошли.
— Ты, княже, коли занят шибко, или там мысли какие другие на уме — дай знать. Мы тогда опосля вернёмся, — внимательно глядя на спускавшегося по ступенькам Чародея с Рысью за плечом, проговорил Ставр.
— Он дело говорит! Мы ж не во́шей ловить взялись, у нас дела поважнее, тут думать треба, а не ворон считать, — согласился Абрам, наблюдая за сошествием великого князя не менее пристально.
— И вам доброго утра, отцы, — кивнул каждому поочерёдно Всеслав. — Раз ты с первыми лучами на двор ко мне явился, чуть не до свету, стало быть новости у тебя. А уж коли вы тут со Ставром такой базар развели, значит важные те вести. Выкладывайте, — велел князь.
— Не на виду бы у всех, — нахмурился безногий.
— Гнат, — не оборачиваясь спросил друга вождя, глядя на явно озабоченных советников.
— Уже, сразу, — ответил тот любимой присказкой. — Айда за мной, отцы.
В комнате, где заседали обычно Ставкой, было непривычно просторно. Вроде и народу не сильно меньше, не было Глеба, патриарха да трёх сотников, а казалось, что зал полупустой. Ставр, пошептав Гарасиму, расположился рядом со шпионским торговцем, напротив нас с воеводой. Косматый медведь стянул со вбитого в стену крюка карту и положил её между нами. Явно приближалось планирование операции. И в который раз остро почувствовалась нехватка картошки. Ну вот что прикажете по карте катать, если не её? Как понять, где должен быть командир на лихом коне?
