Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ) - Буров Дмитрий

— Так чего хотел-то?

Глава 20

С завхозом все вопросы мы порешали на удивление быстро. То ли настроение у Бороды улучшилось с утра, то ли просто мне повезло, а может, Степан Григорьевич разглядел во мне родственную душу. Того самого хозяйственника, у которого даже ржавый гвоздь не выбрасывается. Есть у меня такая черта характера.

Ну а что, в хозяйстве все пригодится. Эта мысль частенько помогала, когда из говна и палок приходилось сооружать какой-нибудь объект. При этом бардака и срача в собственном рабочем сарае я не терпел. Все лежало и висело на своих местах, стояли по полкам банки с коробочками и коробами, в которых хранился важные и нужные метизы. В смысле гвозди там, шурупы с болтами и прочие крепежные изделия, сварочные материалы, арматурка запорная, и другие важные для нормального мужика запчасти.

И в это заветное место женщин я никогда не допускал. Потому что любая из них, даже самая умна и распрекрасная, норовила навести на моем рабочем месте свой женский порядок. После которого потом полдня ищешь нужную детальку, но ничего не находишь.

Вот такой я хозяйственный зануда. Потому нынче от сарая, что достался по наследству от покойной хозяйки, меня малость коробило. Я мечтал привести его в порядок, но пока приоритеты не позволяли засучить рукава и разгрести эти Авгиевы конюшни, в которых, просто нутром чую, валяется много полезного.

С завхозам мы обговорили время и сроки работы. Договорились, что мы с моими учениками приступим к производству крупнокалиберной лампочки Ильича сразу после того, как десятый класс выйдет на учебу. Строгать пилить и соединять будем исключительно после уроков, во внеурочное время. С Бородой старшим мы разошлись, довольные друг другом. К тому же я обещал показать Степану Григорьевичу, чертежи и прочие элементы свою нехитрой поделку. Ну и помочь соорудить такую же, но, что называется, «с перламутровыми пуговицами». Кому завхоз затеял сделать подарок, не знаю. Но помочь — дело нужное.

А еще пытал меня товарищ Борода насчет своего сына. Пришлось торжественно поклясться комсомолом и партией, что Григорий Степанович, он же Борода младший, действительно отвечает за спортивную часть линейки. И что сам директор его утвердил.

Степан Григорьевич долго пыхтел папиросой, сердито щурился, пускал кольца дыма из ноздрей, но потом все-таки поверил в то, что новость правдива.

Мне стало любопытно, отчего завхоз настолько не верит в талант родного сына. Недолго думая, я полюбопытствовал напрямую. Борода старший насупился, аккуратно потушил цигарку о подошву, сунул окурок, в газетный кулечек, который достал из кармана, спрятал обратно и только после этого угрюмо проворчал.

— Отчего ж не верю… очень даже верю, — вздохнул завхоз, собравшись уходить. — Да только инициативы в нем ни на грош. Не в меня уродился… У них ведь нынче столько возможностей в руках… Эх… Он жеж даже драться не любил… Все норовил разговоры разговаривать… Ну оно понятно, драться-то потом приходилось… Тумаков получит за языкатость, и давай лупить… Так-то его сильно и не трогали… Богатырь… — закончил Степан Григорьевич со скрытой гордостью в голосе, махнул рукой, развернулся и зашагал в мастерскую.

Я же не удержался и крикнул вслед:

— Все будет путем, товарищ Борода. Будьте спокойны!

После общения с Григорий, я отчего-то стал абсолютно уверен в том, что физрук малость стеснителен, но при этом явно даровит и умен. По другому никак: сам поступил, институт закончил, учителем стал. Просто так бывает частенько, когда в школе некому разглядеть таланты и способности скромного ребенка. Он вырастает, уверенный в том, что серая мышь, бесталанный и судьба его быть как все.

Короче, детская голова в пресловутый пубертат настолько забита глупостями, мама не горюй. А если рядом нет мудрого взрослого, да еще и дома никакой поддержки не имеется… Вот так и попадают в дурные компании, где и обогреют, и поймут, и если надо нальют чего покрепче. Разговаривать надо с собственными детьми, слушать, а главное слышать.

В случае с Бородой младшим, мне кажется, сработала обраточка. Товарищ завхоз слишком многого ожидал от своего богатыря-сына, вот Григорий и спасовал в какой-то момент. Может, не получилось чего, потому испугался в какой-то момент, не захотел и дальше отца расстраивать. Оттого и прятался за спины товарищей, старался не высовываться.

Но, как говорил один мой товарищ, лучше провалиться разок прилюдно, при этом что-то сделать, чем сотни раз погибать в собственных мыслях и ни черта не делать.

Моя философия закончилась, едва я переступил порог школы.

— Егор! Ну, где ты ходишь! — завопила Ниночка, едва не влетев в мои объятья.

— Что случилось? — я придержал девушку за плечи и шагнул назад, чтобы удержать равновесие.

— Идем! Там сейчас такое будет! — затараторила Нина Валентиновна, ухватила меня за руку и потащила куда-то по коридору.

— Вот, смотри! — Кудрявцева ткнула пальцем в распахнутую дверь.

— Это что? — не торопясь заходить внутрь, уточнил я.

— Спортзал! И они сейчас поубивают друг друга! Все из-за тебя! Вот зачем ты ее назначил главной! Знала же, добром не кончится, — Кудрявцева с досады закусила нижнюю губу.

— Да кто они-то?

Ту из спортивного зала раздался строгий голос.

— Григорий Степанович, а я говорю — Барыкин может и должен стать ведущим! Вторым ведущим, если на то пошло! Примой станет Верещагина. В дуэте с Павлом они прекрасно отработают! Они великолепно подходят друг другу по фактуре!

— Тамара Игнатьевна! — процедил сквозь зубы несчастный физрук. — Барыкина завуч назначила звонарем, значит, он не может быть ведущим! К тому же Барыкин мне необходим на вынос флага! И это не обсуждается! Он всегда старший звена!

Ого, ничего себе Гришаня разошелся. Даже не знал, что он умеет быть настолько упертым, в смысле, убедительным.

— А я вам говорю, товарищ Борода, Барыкин идеально подходит на роль ведущего! — упорствовала Звягинцева. — И я не позволю испортить мероприятие из-за вашей недальновидности! Я режиссер-постановщик, в конце концов, и мне лучше знать, кто должен вести линейку! Меняйте Барыкина.

— Вам надо, вы и меняйте. Я с завучем спорить не буду, это раз. Но и это не главное! Барыкин… как вы там сказали? Ага, идеально подходит на роль ведущего? Между прочим, Тамара Игнатьевна, не вы сценарий придумывали и не вам решать, кто на каких ролях! Я в ваши суффиксы и окончания не лезу? Вот и вы не трогайте моих флагоносцев! Барыкин выносит флаг! Точка!

— Гришенька, — Звягинцева сменила тон на ласковый. — Но ведь Барыкин не будет стоят под флагом всю линейку! Он звонарь! Мы все это слышали! И как по-вашему, Григорий Степанович, Барыкин будет выносить флаг и звонить в колокольчик? — съехидничала под конец Тамара Игнатьевна.

— А я…

— Так, стоп, дамы и господа, леди и джентльмены! — я зашел в спортзал, призывая спорящих к порядку.

Помещение оказалось маленьким, неказистым, но любовно выкрашенным в синий цвет, ухоженным. В углу за аккуратной огородочкой лежали мячи. Имелись волейбольная сетка, футбольные самодельные ворота и баскетбольные кольца, чему я очень удивился.

— О чем спор, товарищи?

— Егор Александрович, вот вы нас и рассудите! — обрадовалась русичка, с достоинство императрицы поворачиваясь ко мне.

— Егор… Тут такое дело… — вдруг замялся Григорий, виновато глядя на меня из-под нахмуренных бровей.

— Сначала я, — поднял вверх ладони, призывая к порядку. — Тамара Игнатьевна, при всем моем уважении к вам и к вашему знанию человеческой натуры, но Барыкин… Хотя… Минуточку, — я задумался.

А почему бы и да? Если русичка так уверена, что в паре с Верещагиной — той самой девочкой, которая мечтает стать актрисой, линейка пройдет на ура, значит, парня надо брать и ставить ведущим. Что касается обоснованных претензий Гришани на вынос флага…

— Григорий Степанович, а давай мы сделаем лучше? — предложил я.

— Куда уж лучше, не успели начать, у меня уже учеников отбирают, — физрук недовольно зыркнул на Звягинцеву.