Застава, к бою! (СИ) - Март Артём

— Ждем…

И вот враги стали двигаться еще активнее. Они принялись подниматься, чтобы метнуть свои заготовленные гранаты с колена.

— Давай!

— Гранатами огонь! — Заорал Пуганьков что есть мочи.

Пограничники, уже приготовившиеся метать, бросили во врагов свои оборонительные Ф-1. А потом кинулись за новыми.

Сержанты и старшина Черепанов вторили лейтенанту:

— Огонь!

— Огонь!

— Гранатами огонь!

Не успели первые, брошенные синхронно гранаты взорваться, как во врагов полетели новые. Некоторые из душманов тоже успели метнуть свои.

А потом раздались первые взрывы.

— В укрытие! — Закричал я.

Пограничники по команде пригнули головы. За дувалом начался чудовищный грохот. Десятки наших гранат рвались там. Эхо хлопков било по барабанным перепонкам.

Пуганьков, что сидел рядом со мной, зажал уши изо всех сил. Зажмурился так крепко, что у него побелело лицо.

Потом начало рваться и у нас. За дувалом тут и там раздавались хлопки, которые слились в общий гул взрывов. Нас стало забрасывать землей, песком и комками грязи.

Гул закончился так же внезапно, как и начался. Казалось, даже мерный шорох дождя прекратился. На секунду над заставой воцарилась настоящая тишина Границы, от которой отвыкли наши уши за эту ночь.

А потом ее разорвали стоны раненных по ту сторону душманов.

Пуганьков открыл глаза. Глянул на меня.

— Мы…

— Все целы⁈ — Крикнул я, — раненные есть⁈

— Целы!

— Порядок!

— Жив пока что!

Отрывистые голоса пограничников принялись разрывать робкую тишину, медленно испарявшуюся с поля боя.

— Мы… Отбились? — Спросил Пуганьков, уставившись на меня снизу вверх.

— Да… Командуй, товарищ лейтенант, — с ухмылкой проговорил я, и стащил с плеча автомат. — Нарушители все еще на нашей земле.

Лицо Пуганькова неожиданно ожесточилось. Неожиданно даже для меня. Ободрившийся результатами своего приказа, он выкрикнул новый:

— Застава, к бою! Уничтожить врага!

Мы снова поднялись в бой. Я встал на ящик, на котором совсем недавно сидел Пуганьков. Когда установил автомат сверху дувала, мне открылась жуткая картина.

Берег Пянджа, что уходил от заставы к реке, почернел от взрывов многочисленных гранат. Черный дым медленно развивался, поднимаясь к серому небу. Тут и там лежали мертвые противники и фрагменты их тел. Слабо шевелились раненые враги. Другие бежали. Третьи исступленно продолжали вести стрелковый бой. Кто-то из последних все же пытался метнуть гранаты, но ошарашенные ответом пограничников, они делали это неорганизованно и невпопад.

Нам, конечно, приходилось прятать головы, от снова раздавшихся хлопков, но на ответном огне Шамабада это почти никак не отражалось.

Внезапно заговорил пулемет танка. Я обернулся. Над забором, что протянулся слева от здания заставы, двигалась башня танка Т-62. Это был именно тот, которым командовал старший сержант Сергей Симонов.

Их наводчик сидел за ДШК и вел огонь по сломленным противникам.

Танк вдруг замер на месте, и наводчик принялся прицельно строчить из пулемета по позициям душманов.

С обратной стороны, метрах в семидесяти я услышал и второй танк. Его башня показалась из-за стен конюшни, но выдвигаться далеко вперед без поддержки пехоты экипаж танка не спешил. Зато открыл пулеметный огонь по отходящим духам. Стал выкашивать отступающих короткими очередями.

Возможно, где-то позади шел и офицерский танк, но в моем поле зрения его не было. Если машина и выдвинулась к нам, то ее прятало от нас здание самой заставы.

Духи, едва завидев подошедшую тяжелую технику, дрогнули. Я видел, как они целыми группами поднимались и, не соблюдая никакого строя, просто бросались наутек.

— Бегут! Бегут, падлы! — Радостно закричал Малюга, оставшийся у правого края дувала.

— Бегут!

— Отходят!

— Бей их!

Погранцы принялись провожать даже не отступающих, а просто бегущих из-под Шамабада духов плотным огнем. Нас поддерживали работавшие по ним пулеметы танков.

— Отходят, — даже как-то удивленно сказал Пуганьков, наблюдая бегство врага, — они отходят…

— А чего ты ожидал? — Спросил я у лейтенанта.

Тот даже вздрогнул от моего голоса. Обернулся.

— Ты отдал приказ, — продолжил я, глядя ему в округлившиеся глаза, — мы его исполнили. И продолжаем исполнять.

Пуганьков вдруг улыбнулся, оглянулся на духов, потом снова на меня. В следующий момент взгляд его сделался растерянным.

— Я… — Начал он несмело, — Вы бы и без меня справились… Тоже мне, наука… Гранатами их распугать… Не приказал бы я, приказал кто-нибудь другой.

— Приказал бы, — без обиняков согласился я, — но ты все же себя пересилил. Справился со своим страхом и поднялся, чтобы направить заставу. Ты себя переломил.

Я хлопнул Пуганькова по плечу. Добавил:

— Вы стали на шаг ближе к тому, чтобы я мог назвать вас готовым к службе на нашей заставе, товарищ лейтенант. Поздравляю.

Пуганьков смутился. Опустил взгляд к земле. Заметив свою фуражку, он вдруг нагнулся за ней. Поднял, отряхнул с нее воду и грязь. Почему-то на несколько мгновений уставился на кокарду. Потом надел.

Снова посмотрел на меня, поджав губы.

— Я… Это… — решился он заговорить, — спасибо, Селихов. Спасибо, Саша… Я и не думал, что ты можешь…

Пуганьков не успел договорить. Все потому, что мы услышали громкий голос Черепанова.

— Да! Так точно, товарищ капитан!

Мы с Пуганьковым почти синхронно обернулись. Черепанов бежал к нам с правого края дувала, неся на плече подсумок с радиостанцией. При этом прапорщик прижимал к уху наушник гарнитуры.

— Принято, Броня-1. Конец связи! — Сказал он, подбежав к нам и стягивая с головы наушники. После он обратился к Пуганькову: — Товарищ лейтенант, противник бежит. Танковый взвод готов наступать. Капитан Жуков просит поддержать танки пехотой.

Внезапно Пуганьков, услышавший доклад прапорщика, переменился в лице. Удивленно вскинул брови.

— Наступать? Что вы имеете в виду, товарищ прапорщик?

— Старшина говорит о контрударе, товарищ лейтенант, — сказал я невозмутимо. — Медлить нельзя. Мы ждем вашего приказания.

Глава 21

Пуганьков уставился на меня удивленным взглядом. Потом глянул и на Черепанова. В глазах прапорщика застыл немой вопрос.

Лейтенант колебался, и я это видел.

Готов поспорить, в этот самый момент Черепанов думал о том, что у меня не вышло переубедить Пуганькова. Что прямо сейчас неопытный лейтенант Миша Пуганьков, замполит с заставы Шамабад, просто пойдет в отказ. Побоится принять такое важное решение.

Пуганьков нам не ответил. Лично нам. Вместо этого он закричал:

— Застава, готовимся к наступлению! Выдавить врага с территории Союза Советских Социалистических республик!

Я глянул на Черепанова. На лице прапорщика отразилось величайшее облегчение. Мне показалось, он даже тихонько выдохнул, но так, чтобы лейтенант Пуганьков сам этого не заметил.

— Танки надо поддержать пехотой, — сказал я, — организовать контрудар. И быстро. Нельзя, чтобы они рассеялись по округе. Нужно прихлопнуть их сегодня, сейчас. Обезопасить эту часть Границы. К тому же они все еще могут что-нибудь предпринять. Не стоит недооценивать врага.

— Что-то предпринять? Новый приступ? — Хмыкнул Черепанов, — да это нужно быть законченным идиотом, чтобы попытаться пойти на нас в четвертый раз.

— Помнится мне, — я глянул на Пуганькова, — товарищ лейтенант говорил о том, что мы имеем дело с радикалами.

Лицо Пуганькова сделалось задумчивым.

— Меня немного инструктировали относительно банды Юсуфзы, — кивнул он и продолжил ученым, несколько менторским тоном, — да, признаки радикализма в их, так сказать, квазиидеологии имеются. Я как-то даже читал методические материалы по личностям главы бандитов и его сыновей. Те, что, конечно, наша разведка передала в пользование Тарану.

Он снова задумался на мгновение. Поднял взгляд к серому небу.