Кулачник 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Потому, оставшись один, я первым делом развёл себе в стакане порошок. Выпил, закрыл глаза, понимая, что через каких-то пятнадцать минут боль начнёт ослабевать и отходить на второй план.

Прошёл в ванную. Холодная плитка под босыми ступнями чуть отрезвила. Я включил свет и, облокотившись о раковину, взглянул в зеркало.

Картина была удручающая. Всё лицо опухло: одна щека вся синяя, под глазом огромный фиолетовый мешок. Губа рассечена, шов на брови свежий и красный. Так-то после увиденного сравнение с грузовиком уже не казалось преувеличением.

Вот оно, лицо победителя… Теперь ближайшие несколько недель займёт восстановление. Синяки сойдут, швы снимут, кости перестанут ныть, но до этого времени зеркала лучше обходить стороной.

И всё же сегодня вечером меня ждал ужин у Козлова. И я должен быть там.

Я снова посмотрел на себя, выдохнул.

Организаторы, конечно, озадачили, выставив в качестве требования наличие костюма. Я закрыл глаза, представляя, как в зале будут сидеть люди в дорогих смокингах, с идеальными причёсками, с бокалами вина… и как среди них появлюсь я — весь опухший, с зашитой бровью.

Но идти придётся.

Я услышал, как в дверь моего номера снова постучали. Дверь приоткрылась, и на пороге появился Игнат. Он вошёл уверенной походкой, в руках у него был чехол. По тому, как он его держал, я сразу понял, что это был костюм.

— Саня, — сказал он с усмешкой. — Краем уха услышал, что на сегодняшнее мероприятие тебе будет нужен костюм. И вот я, и вот я его тебе принёс.

Он развернул чехол, и я увидел тёмно-серый костюм, идеально выглаженный. На ощупь ткань была плотная, дорогая. Видно, Игнат заморочился — явно купил не в первом попавшемся магазине.

— Спасибо. Ты меня реально выручаешь.

— Да ладно, — отмахнулся он. — После того, что ты сделал, тебе хоть в халате можно явиться. Но дресс-код есть дресс-код. А костюм я тебе как раз привёз с багажем — подумал, что на церемонии может пригодиться. Не будешь же ты в спортивках чилить.

Он уселся на стул у стены, оглядел меня внимательно.

— Ну и как самочувствие?

Я пожал плечами.

— Пойдёт.

Игнат поднялся. Подошёл ближе, приобнял меня.

— Ну давай, удачно тебе сходить.

Игнат улыбнулся и направился к выходу.

Я разложил костюм на кровати и долго смотрел на него. Такой костюм можно было надеть и на деловую встречу в мэрии, и на фотосессию для модного журнала. Игнат выбрал именно то, что нужно.

Приняв душ, я начал одеваться. Сначала белая рубашка — свежая, хрустящая, пахнущая чистотой. Я застёгивал пуговицы одну за другой, чувствуя, как руки дрожат после вчерашнего боя.

Потом натянул брюки. Они сели ровно по фигуре, будто их шили под заказ. Пиджак лёг на плечи также идеально — нигде не тянул, не приспускал.

Одевшись, я подошёл к зеркалу.

В отражении стоял другой человек. Костюм сидел безупречно. Если убрать опухшие глаза, синяки, рассечённую губу и свежий шов на брови, можно было бы подумать, что это фото для обложки.

Но… настоящий победитель не всегда выглядит как картинка из рекламы.

День пролетел незаметно. Ужин был назначен на шесть вечера, и в четыре ко мне снова зашёл Саша.

Но был он уже не один.

За его плечом стояла женщина в парике с аккуратно уложенными каштановыми волосами. Строгий макияж, простое, но элегантное платье. Я пригляделся и узнал Свету.

Если бы не знал, не узнал бы. За эти без малого тридцать лет она научилась скрываться так, что даже родной сын едва бы догадался.

— Какие люди в Голливуде, — хмыкнул я.

В глазах Светик буквально сквозила привычка жить в тени, уходить от чужого взгляда и менять лица. Жизнь у неё была тяжёлой, наполненной постоянной тревогой и бегством…

Ничего, теперь час расплаты Козловым был ближе, чем когда-либо.

Они вошли в комнату. Саша закрыл дверь, и на секунду повисла тишина. Света посмотрела на меня внимательно, оценивающе, словно хотела убедиться, что я в состоянии выдержать ещё и то, что ждёт нас впереди.

— Ну что, всё готово? — спросил Саша, садясь на стул у стены.

— Готово, — ответил я.

Саша был одет в костюм, строгий, но не такой изысканный, как у меня.

Света подошла ближе. Её взгляд смягчился, и в голосе прозвучала искренняя теплота:

— Поздравляю тебя с победой. Знаешь… я боялась смотреть. Не смогла. Но всё равно переживала так, будто сама там стояла.

Я почувствовал, как внутри стало теплее. Тридцать лет назад Светка тоже боялась, вживую так и не посмотрела ни одного моего боя.

Мы уже собирались вызывать такси по адресу из пригласительной. Но делать этого не пришлось. У меня завибрировал мобильник. Звонил водитель… выяснилось, что за мной и моими гостями прислали отдельный автомобиль.

— Спускаемся, пять минут, — заверил я водителя.

Я выглянул в окно и увидел у ворот чёрный автомобиль с водителем в костюме, стоявшим у дверцы спереди.

Мы втроём спустились вниз. Света шла чуть впереди, молчаливая и собранная, Саша шагал рядом со мной, плечо к плечу.

Увидев нас, водитель шагнул вперёд и распахнул дверь.

Я пропустил Свету первой. Она скользнула внутрь молча, почти не глядя по сторонам. Всё её внимание было сосредоточено на предстоящем вечере. Я знал, что для неё это был самый важный день за десятилетия. Встретить лицом к лицу того, кто перевернул её жизнь.

Мы с Сашей залезли следом, и автомобиль тронулся.

— Неплохо, — пробормотал Саша, откинувшись на сиденье. — Это тебе не эконом-класс в такси.

Света всё так же сидела молча, сложив руки на коленях, и смотрела в окно.

Мы ехали молча. Каждый из нас думал о своём. И за всю поездку никто так и не сказал ни слова.

Впрочем, поездка была недолгой. Минут пятнадцать — и машина уже сворачивала к освещённым воротам огромного загородного дома. Водитель плавно затормозил у парадного входа. Вышел, тут же открыл двери, и мы один за другим выбрались наружу.

Перед нами возвышался огромный загородный дом — даже больше того особняка, где проходило шоу. Здесь всё буквально дышало показной роскошью. Фонтаны, подсвеченные мягким голубым светом, били ввысь. На аллеях переливались фонари, за тропинками следили камеры наблюдения.

Я оглядел всё это и краем глаза заметил, как Света ёжится. Для неё это место было символом чужой жизни, в которой не осталось ни крупицы её. Пока она ютилась в съёмных квартирах, скрывалась, выживала изо дня в день, её бывший муж копил капитал и строил вот такие дворцы. Она знала цену этим колоннам и фонтанам — цену её собственных слёз и страха.

Я смотрел на эту роскошь и понимал: всё, что сияло здесь мрамором и позолотой, досталось Козлову нечестным трудом. Это богатство было выжато из людей, из чужой боли, чужих жизней. Если бы раскрыть правду, то вода в этих фонтанах могла бы окраситься в кровь — столько судеб он переломал, чтобы оказаться здесь, в этом дворце.

Охрана встретила нас ещё у машины. Высокие фигуры в чёрных костюмах, настороженные взгляды, скрытые под ухом гарнитуры. Один из них шагнул вперёд, кивнул водителю и жестом указал нам дорогу.

Перед нами раскинулась красная ковровая дорожка. Она вела прямо к массивным дверям особняка. У массивных дверей особняка нас встретили двое мужчин в строгих костюмах. Ещё двое держали список гостей и переносной металлоискатель. Лица у них были каменные, движения отточенные.

— К металлоискателю, — кивнул один из них.

Я прошёл первым. За мной — Саша. Его осмотрели придирчивее, но тоже ничего не нашли. Света вошла последней. Её обыскали, провели детектором — и она лишь кивнула охраннику, будто всё это для неё было привычно.

Мужчина со списком гостей провёл пальцем по бумаге, отыскал наши фамилии и добавленные мной два имени.

— Проходите.

Мы шагнули вперёд, и в этот момент над головой раздался гул. Ветер сорвал листья с деревьев, красная ковровая дорожка колыхнулась. Я поднял взгляд и увидел, как к площадке перед особняком снижается вертолёт. Прожекторы внутреннего освещения подсвечивали его винты.