Кулачник 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Следующий, — позвал медбрат.

Я поднялся со стула и зашёл внутрь травмпункта. Врач в очках, среднего возраста, глянул на меня поверх бумаг.

— Снимайте верх, ложитесь, — он кивнул на кушетку.

Я стянул майку, и он начал осмотр. Пальцы уверенно прощупывали рёбра, ключицу, шею. Потом остановился на рассечённой брови.

— Ну что ж, здесь зашивать, — сказал он, как о чём-то обыденном. — Давайте готовиться.

Он достал инструменты, ассистентка быстро подготовила столик. Металл иглы блеснул под лампой. Я почувствовал укол, и место вокруг рассечки онемело.

Игла входила и выходила из кожи, нить тянулась, затягивалась в узлы. Я чувствовал лёгкое давление, но боли уже не было. Врач работал сосредоточенно, быстро.

— Всё. Готово, — сказал он через несколько минут.

Я сел, протёр лицо, ощущая стянутость кожи.

— Сколько я вам должен? — спросил я.

Врач улыбнулся и покачал головой.

— Ничего. Всё сделано по полису.

Скорее всего, Игнат уже всё оплатил, пока я сидел в коридоре. Но спорить я не стал.

— Спасибо, доктор, — сказал я.

— До свидания, — ответил он, снимая перчатки.

Я вышел из травматологии, трогая пальцами свежие швы на брови. Кожа была натянутая, чувствовалась стянутость нитей, но это мелочь по сравнению с тем, через что я прошёл на ринге.

Дверь кабинета снова открылась, и внутрь завели Феномена. Он шёл медленно, плечи опущены, полотенце наконец убрали. Его лицо было разбито, а взгляд потухший. Врач, который сопровождал меня с самого начала, уже стоял в коридоре.

— Вам — снимок головы, — он махнул рукой, приглашая следовать за собой. — Пойдёмте.

Меня отвели в радиологию, усадили, зафиксировали голову. Холодный металл аппарата коснулся затылка, и я прикрыл глаза. Аппарат загудел, лампы вспыхнули. Несколько минут — и всё закончилось.

Доктор вернулся с плёнками, быстро просмотрел, положил на просвет. Провёл пальцем по снимку.

— Ну что, Александр, всё в порядке. Сотрясения нет, повреждений мозга тоже. Последствий для здоровья не вижу. Отдых, уход за швами — и будете в норме через неделю.

Я выдохнул. Камень свалился с души.

В коридоре меня уже ждал Игнат. Он облокотился на подоконник, руки в карманах, и как только я вышел, расправил плечи и улыбнулся.

— Ну что, Саня, — сказал он. — Поехали обратно. Будем отмечать. Поработали — теперь и отдыхать пора.

После всего, что случилось, мысль о том, что теперь можно просто лечь или поднять бокал с ребятами, казалась спасением.

— Поехали, — ответил я.

Мы вернулись на виллу уже за полночь. Дорога заняла полчаса, и всё это время я молчал, глядя в окно. Огни ночного города мелькали и расплывались. В машине было тепло и тихо, мотор урчал убаюкивающе, но я держал глаза открытыми, чтобы не провалиться в сон прямо в пути.

Когда ворота особняка закрылись за нами, Игнат заглушил двигатель и повернулся ко мне.

— Ну что, Саня, пошли отметим? Или ты пас?

Я усмехнулся, с трудом разлепив губы.

— Пас, брат. Мне бы на кровать… на боковую лечь и хорошенечко выспаться.

Игнат посмотрел на меня, кивнул понимающе.

— Ладно. Правильно. Если что нужно — только свистни, буду на низком старте.

— Договорились, — ответил я.

Он хлопнул меня по плечу, вылез из машины и тут же направился к дому.

Я медленно поднялся по ступенькам и прошёл в сторону своего номера. Коридоры виллы были тихими, только пол под ногами отзывался шагами.

Открыв дверь своего номера, я наконец выдохнул. Здесь было пусто, спокойно и темно. Всё, что мне было нужно сейчас, — кровать. Я рухнул на неё, даже не раздеваясь.

После всего, что произошло на ринге и в больнице, внутри будто образовалась пустота. Никаких эмоций, никаких взрывов адреналина.

Большое дело сделано, а внутри вместо радости только усталость.

Я лежал на кровати в своём номере. Матрас казался каменным, тело деревянным, но я не двигался. Каждая клетка ныла, каждая мышца напоминала о себе. Казалось, что меня перемололи в жерновах и выплюнули обратно.

В потолок я смотрел несколько минут, пока глаза не начали закрываться сами. И в этой тишине вдруг пришла мысль… а ведь по сути ничего не завершено. Финал — это только этап, а не конец. Всё, что произошло сегодня, — лишь дверь к следующему шагу.

Впереди ждала не менее тяжёлая задача

Глава 19

Телефон на тумбочке настойчиво завибрировал. Сквозь полусон я не хотел тянуть руку, но экран загорелся, и я увидел новое входящее сообщение.

Потянулся, разблокировал телефон. На экране высветилось приглашение на ужин.

Сон как рукой сняло. Как если бы на меня вылили ушат холодной воды.

Я прочитал сообщение ещё раз. Адрес указан чётко, даже с координатами для тех, кто заплутает. Внизу добавлено: «Дресс-код — костюм. Количество персон — четыре. Просим в кратчайший срок прислать имена гостей».

Я сел на кровати, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Вот оно… момент, которого я ждал.

Я уставился в экран, перечитывая сообщение снова и снова, будто опасался, что слова вдруг исчезнут. Четыре персоны. Это значит, что рядом со мной могут быть те, кто должен быть там.

Время на самом деле было позднее — начало десятого утра. Выходит, я проспал целых девять часов без задних ног. Причём, помимо сообщения с приглашением, на телефоне была целая куча пропущенных и прочих сообщений. Знакомые, у кого был мой номер, хотели поздравить меня с победой. Надо потом выделить время и отписаться всем.

В этот момент в дверь раздался короткий, слабый стук. Я поднял голову от телефона, где по-прежнему светилось приглашение.

— Заходите.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошёл Саша Козлов. Лицо его было сосредоточенным, в глазах застыла решимость. Он прикрыл за собой дверь и без лишних слов сел на край кровати.

— Ну что, завтра всё в силе? — спросил он тихо, но уверенно.

Я кивнул и протянул ему телефон с экраном, где всё ещё горели строки приглашения.

— Будь готов.

Саша внимательно посмотрел на экран, потом поднял взгляд на меня.

— А как мать пройдёт?

— У меня четыре пригласительных. Светлана умеет конспирироваться лучше многих из нас. Так что всё будет. А пока скажи, под какими именами вас записать.

— Моё имя ты знаешь, а матери укажи… — он назвал чужое, давно заготовленное имя.

Я записал всё в ответном сообщении и нажал «отправить». Мы оба замолчали, слушая тиканье часов. Через пару минут пришёл новый сигнал.

— Бронь подтверждена, — сказал я и положил телефон на тумбочку.

В глазах младшего Козлова мелькнуло облегчение. Он поднялся с кровати.

— Тогда до вечера, — сказал младший Козлов.

— До вечера, — подтвердил я.

Казалось, он уже собирался уйти, но взгляд его зацепился за меня, и он остановился. В его глазах было столько всего сразу… и благодарность, и решимость, и что-то вроде тревоги, которую он всё это время скрывал.

— Спасибо тебе за всё.

Я усмехнулся, чувствуя, как губы снова болезненно растянулись из-за рассечённой брови. Но моя улыбка была искренней.

— Ты только о костюме позаботься, — сказал я, кивая на телефон. — Там дресс-код. Не хотелось бы, чтобы нас приняли за случайных гостей.

Мы пожали руки крепко, словно закрепляя не только договорённость о костюме, но и саму идею, что завтра мы пойдём туда вместе и уже никто нас не остановит.

Он вышел, дверь закрылась, и я снова остался один. Наконец прислушался к ощущениям своего тела. Боль была. Не острая, скорее всеобъемлющая. Каждая клетка тела ныла, как будто меня ночью переехала фура. Голова была тяжёлой, мышцы тянуло…

После боя никогда не бывает легко, но сегодня было особенно паршиво. Каждое ребро отзывалось тупой болью, грудь будто стянута ремнём, а ноги ломило так, что я вспомнил все пробежки по лестницам в восьмидесятых, когда тренеры гоняли до рвоты.

После боя с Карателем состояние всё-таки было получше. Правда, тогда я и не выступал целый раунд в качестве груши для битья. Но что я усвоил хорошо — терпеть такое состояние было не обязательно. Обезболивающие в 2025-м были куда сильнее тех, к которым я привык по прошлой жизни.