Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

Странно слышать такое от вертолётчика. Бортач в авиации — сердце экипажа. Так что отношение Веленова мне тяжело понять.

Командир полка сложил все представления и отдал мне.

— В общем так, или оставляй до лучших времён, или переделывай. Но тогда привезёте позже. Всё, собирайся Клюковкин.

— То есть, вы говорите «нет». А как мы тогда будем поощрять личный состав? — уточнил я.

— Сан Саныч, я не знаю как, но вы это делаете неправильно. Обращайтесь куда хотите. Согласует начальник политотдела, тогда подумаем.

Веленов вышел в коридор и направился к выходу в сопровождении Пяткина. Ломов начал забирать у меня документы, но я его остановил.

— Погоди, Викторович. К ним ещё что-то прилагается?

— Да, а что?

— Вот мой портфель. Сложи всё туда аккуратно. Я ещё кое-что попробую.

Через полчаса вертолёт уже начал запускаться. Мы с Ломовым шли к Ми-8, куда уже спешил и командир полка, и Алексей Гвидонович Пяткин. Мой начальник штаба и здесь не отстаёт от командира.

— А чего они рядом постоянно? — спросил я у замполита эскадрильи.

— Вы же не в курсе. Пяткин обо всём докладывает, что у нас происходит. И до вас так делал, а при вас тем более.

Словам Ломова можно поверить, но пока я не заметил какого-то стукачества со стороны начальника штаба. Но то, как весело он общается с командиром полка и его замами, наводит на такую мысль.

— Разберёмся.

— Так что с Орловым делаем? — включил «старую пластинку» Виктор Викторович.

Винты начали раскручиваться. Перекрикивать свист и гул становилось всё сложнее.

— Всему своё время. Прилечу, и поговорим насчёт него, — ответил я, пожал руку Ломову и ушёл к вертолёт.

Я подошёл к вертолёту и собирался дать указание Пяткину, что он остаётся командовать за меня.

— А я не могу, Сан Саныч. У меня тоже приказ лететь в Кандагар. Командир полка сказал, — крикнул мне на ухо довольный Андрей Гвидонович.

Остаётся понять — зачем.

— Приказы нужно выполнять. И мне скучно не будет, — ответил я и залез в грузовую кабину.

Как только бортовой техник захлопнул дверь, вертолёт развернулся на стоянке и начал отрываться от площадки. Пошла небольшая вибрация. Щелчки триммера стали чаще. Пара секунд и Ми-8 начал разгоняться. Рядом следовали два Ми-24, выполняя роль эскорта.

Пока летели, Пяткин много мне рассказал о подразделении. Оказывается, что в эскадрилье всё держится на нём.

— Ломов постоянно куда-то что-то пишет. Постоянно пытается привлечь офицеров, прапорщиков, сержантов или рядовых на собрание. Выразить кому-то недоверие или осудить за проступок.

— Это его работа. Он же замполит.

— Работа есть работа, но вот к Орлову у него личная неприязнь.

Это я и без Пяткина заметил. А вообще, забавно слушать, как два человека поочерёдно друг на друга жалуются.

— Сан Саныч, вы не думайте, что я как-то вам мешать пытаюсь. Наоборот, хочу чтобы в эскадрилье был порядок. У вас неплохо получается его навести…

Ну и начались дифирамбы в мою сторону. Приятно, но надо быть осторожным. Сладкие речи они как мёд — вкусные и «бьют» в голову, если их много.

Прилетев в Кандагар, мы тут же отправились в штаб полка. Причём, везли нас очень быстро. И так уже заставили генерала нас ждать.

Оказавшись в штабе и начав движение по его коридору, Юрий Борисович подозвал меня к себе.

— Главное, не умничай, Клюковкин. Генерал этого не любит. А то твои идеи и мысли могут тебе же навредить, — сказал Веленов, когда мы подошли к двери одного из кабинетов.

— В каком смысле? Меня сюда и вызвали, чтобы их послушать.

— Я тебя предупредил, Сан Саныч. Рассказывай, но без твоих умозаключений о количестве «штыков». Надо будет, генерал сам спросит.

Веленов открыл дверь и спросил разрешение войти. Как только я пересёк порог, то увидел двух человек, расположившихся за столом для переговоров.

Между ними лежала большая карта, рядом с которой были несколько фотопланшетов. Один из них внимательно рассматривал Игорь Геннадьевич Сопин. При моём появлении, он мне подмигнул, отложив сторону снимок.

Напротив него сидел ещё знакомый мне офицер. А точнее, генерал, которого я знал не понаслышке.

— Долго ходите, товарищи. Я уже устал чай пить. Кстати, он у вас полковник Веленов, отвратительный, — произнёс генерал, выйдя из-за стола.

Юрий Борисович вытянулся в струнку, генерал пожал ему руку и подошёл ко мне ближе.

Он всё такой же — сурового вида мужик в выгоревшей форме «песочке». Седые волосы приглажены, а на морщинистом лице опять лёгкая небритость. Как и в первую нашу встречу.

— Суровый ты мужик, Клюковкин. Опять без команды работаешь? — пожал мне руку генерал-лейтенант Целевой.

В 1980 м году он был заместителем командующего 40-й армии и руководил несколькими операциями, в которых я участвовал. После памятного боя за высоту 799 ему пришлось уйти с должности.

— Действовал по обстановке, товарищ генерал-лейтенант.

— Ну-ну.

Глава 20

Когда я подошёл к карте, то сразу заметил, что на ней не просто расположение наших войск. Здесь ещё и предполагаемые маршруты и базы духов на юге Афганистана. И что-то мне подсказывает, где-то в прошлом подобный план 40-й армией уже разрабатывался.

В моём прошлом это называлось приграничная зона, план или операция «Завеса». Главной задачей являлось блокирование большинства караванных дорог, по которым шло снабжение душманов из Пакистана и Ирана.

Что ж, война в Афганистане официально закончилась, а снабжение духов неофициально продолжается.

— На востоке у нас полный порядок. Три года назад мы буквально снесли базу в Кокари-Шаршари. Один мой друг, тоже генерал, даже глаз потерял. На западе аналогично. За последние месяцы караванов почти не наблюдается. Если и вспыхивают очаги сопротивления, то проблем погасить их не возникает, — сказал Целевой, прохаживаясь вдоль стены.

— Рэм Иванович, президент Наджибулла и его грамотные советники — правильная ставка нашего правительства, — рассудил Сопин, поворачиваясь к генералу.

— А парочка его грамотных советников знают методы работы духов, поскольку сами некогда были в их рядах. Эх… но это не нашего ума дело, что там решили наверху. Наша задача теперь понять, что происходит на юге. Проходы караванов участились в геометрической прогрессии. Но меня не волнует их количество. А знаешь, Клюковкин, что меня цепляет? — обратился ко мне генерал.

— То, что их не перехватывают, — ответил я.

— Вот именно! Так какого… мышиного хобота их ещё не перехватили? Почему бездействуешь, Клюковкин? Твоё направление — основное.

Только я собирался ответить, как слово взял полковник Веленов.

— Товарищ генерал, по указаниям вышестоящего командования заявок на разведку местности не поступало. Да, высаживались нами группы и в том числе в районе Шахджоя, но такая активность появилась в последние дни. К тому же, майор Клюковкин меньше месяца исполняет обязанности комэска…

Что я слышу — меня пытаются отмазать? Плохо про Юрия Борисовича никогда не думал, а сейчас он и вовсе заступается за меня. Хотя, может это он за весь полк отдувается. Моя эскадрилья ведь в его подчинении. Если Целевой узнает, что ранее в Шахджое был бардак…

— Юрий Борисович, ты думаешь, мне неизвестен этот ваш ссыльный гарнизон под названием «6-я эскадрилья»?

А нет, знает!

— Ты решил, Юрий Борисович, что я не знаю, сколько там командиров поменялось. Сопин успел только с Клюковкиным пообщаться. И то, потому что в первый день приехал. Прошло бы ещё пару недель и Сан Саныча бы оттуда вышибли.

— Не дождутся, — сказал я.

— Естественно! Попробуй только у меня оттуда вылететь. Ты мне там нужен. Это вот кто? — указал Целевой на Пяткина.

— Начальник штаба 6-й эскадрильи, майор…

— Вот! Хорошо, что в тандеме работаете, майор, — подошёл к Гвидоновичу генерал и пожал ему руку. — Ты давно в Шахджое?

— Почти год. Решил на второй срок в Афганистане остаться после отпуска и профилактория, — ответил Пяткин.