Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

Юрий Борисович подошёл к окну и приоткрыл его. В кабинет ворвался прохладный воздух, а табачный дым быстро рассеялся. Прошло немного времени, прежде чем командир полка продолжил.

— Я знаю, как ты сюда попал. А ещё знаю, что у меня есть установка не дать тебе жить спокойно. Причём очень жёсткая установка.

— Но генерал Целевой о ней не в курсе, верно?

— Верно, — ответил комполка и вновь закурил. — Не знаю, кому и где ты перешёл дорогу. Вижу, что характер у тебя неуступчивый. А ещё, что ты отличный лётчик и… неплохой командир. По первым ощущениям.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Работай, но будь внимательнее. В следующий раз к тебе в гости могу уже не я приехать. Успехов, майор, — подошёл ко мне Веленов и пожал руку.

И тут уши моего несостоявшегося тестя торчат. Похоже, хотел довести меня до края, чтобы я ему позвонил и попросил помочь.

Закончив дела в штабе полка, я отправился на стоянку, где меня уже ждал Ми-8 с откомандированными лётчиками и Пяткиным на борту. Прохладный ветер подгонял меня побыстрее оказаться в грузовой кабине, чтобы отправиться в Шахджой.

В Кандагаре в это время шла своя «движуха». Одни вертолёты взлетали, уходя на задачу по перевозке. Другие — участвовали в сопровождении колонн, идущих то на восток, то на запад. Новые МиГ-29 уже вовсю стерегут небо Афганистана. Как раз очередная пара возвратилась после выполнения задания. И тут же на полосу выруливает большой «трудягя» Ан-22. Гул от его двигателей, кажется, слышен далеко в горах.

Во всём подобном потоке движения самолётов и вертолётов есть и те, кто никуда не торопится. Например, один Ми-8 и Ми-24, которые лениво обхаживают техники. И судя по тому, что рядом с ними стоит Пяткин — это к нам в Шахджой.

— О! Сан Саныч, полюбуйтесь. Покажу вам, кого нам дали в подмогу, — позвал меня Гвидонович.

Первоначально он познакомил меня с капитаном — командиром Ми-24, который уже готовился занять место в кабине «шмеля».

— Сева Винокура. Некоторые думают, что это не фамилия, а прозвище, — посмеялся капитан, когда я пожал ему руку.

На вид Всеволод был уж слишком древним для капитана. Волосы на голове были белее сажи, а морщины на лице напоминали высохшие реки на ландшафте Афганистана. Оказалось, что ему в следующем году уже 40, а дальше командира экипажа не пробился.

— Я правильно понял, что ты в Джелалабаде служил в 1980 м? — спросил у него.

— Конечно, командир. И тебя помню, и ваши вылеты с Енотаевым. Не думал, что вот так тебя встречу и поеду в Шахджой. Но это лучше, чем здесь. Подальше от начальства — поближе…

— К фронту. У нас сухой закон, Всеволод, — пригрозил ему Пяткин.

— Серьёзно⁈ — удивился Винокура.

— Подтверждаю. Все спортсмены, — добавил я.

Сева подошёл ко мне ближе.

— Болеете?

— Нет, на безалкогольной диете, — ответил я.

Сева, конечно, расстроился. Как будто все в Афганистане думают, что в Шахджое не гарнизон, а база отдыха. Дальше Пяткин проводил меня к Ми-8. Рядом с ним был бортовой техник с Ми-24 и большая часть экипажа «восьмёрки» — бортач и лётчик-штурман. Не нужно быть гением, чтобы определить, кого не хватает.

— Так, и где лётчик-оператор и командир Ми-8. Гвидоныч, что скажешь? — спросил я.

— Сан Саныч, тебе это не понравится, — сказал Пяткин.

И тут из грузовой кабины показалась небритая физиономия. Да такая радостная, что я думал у её хозяина рот порвётся от широкой улыбки.

— Саныч! Родной ты мой… ёй! — крикнул мне Кеша Петров.

По сложившейся традиции, Иннокентий споткнулся, и чуть было не сшиб своих однополчан. Мы по-дружески обнялись. Я осмотрел моего близкого друга. Это всё тот же Кеша, который имеет «суперсилу» человека-катастрофы.

— А мне когда сказали, что в Шахджой, я упирался. Давай искать в документах, как можно отмазаться и не поехать.

— Так вот ты чего такой… начитанный? — спросил я у Петрова, и тот весело замотал головой.

— Да нет! Это я вчера в госпитале был. А там гурии с такими… — начал Петров показывать нереальные размеры прелестей женского пола.

— Кеша, спокойно. За тобой молодые парни с неокрепшей психикой. Отойди в сторонку, мы с тобой поговорим.

И в этот момент из грузовой кабины показалась ещё более небритая физиономия. Такое ощущение, что этот мужик был в месячном рейде с разведчиками.

— Кхм! Товарищ командир самой лучшей эскадрильи, разрешите представиться? — подошёл ко мне Лёня Чкалов и вытянулся в струнку.

Мы с ним тепло поприветствовали друг друга, хотя в состоянии Леонида это было не так-то просто сделать. Шатался он по очень большой амплитуде.

— Как жизнь? — спросил я у Чкалова, пожимая его руку, на которой ощущались шрамы от ожогов, полученные при жёсткой посадке в 1980 м.

— Не спрашивай. Из-за стола недавно вылез.

— Похоже, что ты долго в запое был, если судить по бороде, — ответил я и тоже сказал Чкалову отойти в сторону.

Пока техсостав заканчивал подготовку вертолётов, загружая необходимое имущество на борт, я решил поговорить с моими друзьями отдельно.

Но для начала мне обрисовал всю ситуацию Пяткин. Оказывается, оба экипажа находятся у Веленова в «чёрном списке». И так получилось, что опыта у этих «залётчиков» тоже много.

— Выходит, что комполка и штрафников сбагрил, и приказ генерала выполнил. И как теперь с ними поступать? — возмутился Алексей Гвидонович.

— Никак. Работать будем.

— С ними? Я уже узнал, у них в служебных карточках нет места для выговоров.

— Это ты ещё мою старую карточку не видел, Гвидонович. Сильно бы удивился.

— В смысле?

— Короче, не помпажируй. Поверь, нам повезло, что этих ребят к нам прислали, а не кого-то другого.

Закончив разговор с начальником штаба, я подошёл к моим новым «старым» однополчанам. Правду говорят — земля круглая и не знаешь, за каким углом можешь встретиться.

Погода не самая тёплая сегодня. Было видно, как парням, после вечерних тёплых посиделок совсем неуютно на свежем воздухе.

— Блин, командир, прохладно. Может для «сугреву» жахнем на борту, а? — предложил Чкалов, застёгивая демисезонную куртку.

— Тебе сколько лет, Лёня? Я не против того, чтобы личный состав нормально отдыхал. Порядок должен быть и в этом. Ты вон тех парней видишь? — кивнул я в сторону бортовых техников и лётчика-штурмана.

— Пацаны как пацаны, а что?

— А то, что они на тебя смотрят и пример берут. Ты орденоносец и опытный лётчик. Соответствуй, — похлопал я по плечу Леонида.

Судя по его смиренному взгляду, он меня понял.

— А как же я? — спросил у меня Петров.

— Хобот муравья, Кеша! Ты поступаешь в моё непосредственное распоряжение. Бухать тебе будет совсем некогда.

— Что, всё так серьёзно? Нам сказали, что прилетал Целевой, а потом тут же всех командиров эскадрилий вызвал к себе Веленов.

— Работы будет много. Особенно у нас с тобой Кеша. Тебе, Лёня, как опытному в афганских делах, нужно будет готовить молодых вместе со мной. Причём и профессионально, и морально. Желательно примером, — сделал я акцент на последнем предложении.

— Понял, Саныч, — ответил Чкалов.

Вернувшись в Шахджой, я представил два новых экипажа подчинённым. После вечерней постановки на предстоящий день я сразу направился на ЦБУ к разведчикам.

Кое-что нужно было уточнить, поскольку была пара нестыковок в полётных заданиях на завтра.

Декабрьское небо над гарнизоном было невероятным — безоблачное, луна ярко освещала соседние сопки, а звёзды блестели, подобно драгоценным камням.

Когда я вошёл в помещение ЦБУ, командир отряда спецназа Липкин Пётр Петрович сразу предложил мне чай и пригласил к столу.

— Чем ещё заняться в свободные от интернационального долга вечера, верно? — спросил Липкин.

— Вот-вот. Что тебе Сопин сказал в Кандагаре после встречи с генералом?

— Сказал, что у тебя есть вариант с ночной охотой, и мне нужно будет тебя обеспечить информацией. Так что спрашивай, — ответил Пётр и подвинул мне карту окрестностей Шахджоя.