Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

— В идеальных условиях 10–15 минут и экипажи уже готовы взлетать. А это время и жизни людей, — объяснил я.

Понравилась Веленову идея и с комнатой отдыха. Но я бы назвал её скорее уголком. За стеллажом со снаряжением нами была организована зона отдыха, которая не бросалась в глаза. Зато пять плотно стоящих двухъярусных кроватей давали возможность экипажам «поваляться».

Также я сам предложил лётному составу сделать «чайную зону» и поставить один из холодильников. Благо у меня мой зам по тылу оказался тем ещё «шнырём» и нашёл где-то в Калате небольшой и очень древний «Морозко».

— Вот ты мне скажи, Клюковкин, как же всё так получается? Твои предшественники жаловались на отсутствие электроэнергии, а у тебя тут холодильники, — спросил Веленов, заглянув внутрь «Морозко».

На секунду я подумал, что там могла лежать бутылка крепкого напитка. Но пронесло. Командир полка увидел только несколько шоколадок и ещё какие-то сладости.

— Был один генератор, но мы смогли добыть ещё два. Плюс наладили подачу с Калата и Газни. Оказывается, провода были, только их не успели подключить.

Веленов недовольно сжал губы, посмотрев на своих замов.

— Почему я этого не знал? Мне говорят, что здесь вечно всего не хватает, — задал он вопрос.

Его подчинённые пожали плечами. Однако промолчать о проблемах я не мог.

— Юрий Борисович, тем не менее много чего не хватает.

— Пошли дальше. Потом мне расскажешь.

Постепенно я стал понимать, что настроение Веленова меняется. Чем дальше он осматривал часть, тем он больше радовался.

— Вот и солдаты хорошо живут. Всё проверено, чисто. Бельё постельное как новое. А чем у тебя накрыты тумбочки? — спросил Веленов.

— Парашюты от осветительных мин. Нашли им применение.

— Оригинально, — констатировал командир полка, выходя на улицу.

Что касается пищи, то здесь у Юрия Борисовича и его замов вообще не было слов. Особенно он удивился от вкуса перловки.

— Я думал она как у всех. Ваш повар её готовит как-то по-другому? — удивился Веленов, вкушая «богатырскую» кашу на обеде.

— Нет. Просто он её готовит как надо.

Пока мы заканчивали приём пищи, вернулся зам по тылу Веленова в сопровождении Сычкина.

— Всё хорошо. Я приятно удивлён. Даже пробу снял с каждой кастрюли, — похвалил он моего тыловика.

Яков Ильич слегка покраснел. Не зря я раз в три дня засылал его на вертолёте в Кандагар на склад. Зато и продукты свежие всегда, и разнообразие какое-то.

Плотный обед оказался заключительным испытанием. Веленов как мог, делал суровое выражение лица и избегал похвалы. Видимо, не до конца поверил, что всё это — не показуха. Убедившись, что на базе эскадрильи всё в порядке, Юрий Борисович позвал меня на разговор в мой же кабинет.

Когда мы зашли, он пожелал услышать от меня анализ действий вертолётов в последние дни.

— Работаем плотно с отдельным отрядом спецназначения. Очень эффективными оказались поисково-ударные действия. Так мы перекрываем район в 100–120 километров.

— То есть, группу разведчиков высадили, караван остановили, досмотрели. Пока идёт проверка, вы прикрываете, верно? — уточнил командир полка.

— Так точно.

— Ну, здесь ты знаешь что делать, не хуже чем я. По итогу, не могу сказать, что доволен, но работать в выбранном направлении продолжай. Это касается и внутреннего порядка, и лётной работы. Начни готовить людей на класс.

— Боевая работа на первом месте, товарищ командир, — заметил я.

Веленов откинулся назад на стуле и хлопнул по столу.

— Ты опять за своё? Не навоевался ещё? Ты же в Афгане в совокупности дольше, чем я. Настолько соскучился по первым годам ввода наших войск? Нет войны. Закончилась оппозиция.

И я тоже хотел бы так думать.

— А как же вчерашний бой? Там духов было много, и лезли они целеустремлённо.

— Ну всковырнули вы банду. Сейчас как раз разбираются с этим в Кабуле…

В этот момент зазвонил телефон. Я потянулся к телефону, но Веленов меня опередил.

— Перезвоните, — сказал Юрий Борисович и тут же повесил трубку.

— Это может быть важный звонок.

— Кто тебе важнее меня может позвонить? Вернёмся к твоим вылетам. Прекратить самодеятельность. Меня внутренний порядок устроил, а вот самоуправство напрягло. Так что теперь не нужно совершать необдуманные вылеты. Ещё и без команды.

Телефон вновь зазвонил. Веленов вновь снял трубку и сразу повесил.

— Товарищ командир, я в своём кабинете редко бываю. Если сюда звонят, то только по важному делу.

— Сейчас твоё важное дело — я. И мы ещё не договорили…

И опять звонок. Тут уже Веленов вышел из себя.

— Полковник Веленов. Я же вам сказал, чтобы… кхм! Виноват, товарищ генерал, — сменил риторику Веленов.

Какой же генерал мне может сюда позвонить? И если Юрий Борисович моментально вскочил на ноги, значит, это весьма серьёзный товарищ.

— Так точно! Прошла информация, что ваш приезд… С ЦКП информация… А как ей не верить? Есть, думать в следующий раз. Понял, вылетаем, — закончил разговор Веленов и повесил трубку.

На его лбу моментально выступил пот, который он промокнул платком. Похоже, это звонил именно тот человек, который хотел мне задать вопросы. Вчера вечером Веленов вскользь об этом сказал.

— В Кандагар вызывают? — спросил я.

— Да. И тебя тоже. Собирайся, позови с собой командира отряда разведчиков и выдвигайтесь на вертолёт. И поживее. Где Пяткин? — спросил Юрий Борисович.

Я пошёл в коридор, чтобы дать указание бойцу на входе найти мне начальника штаба. Но только я открыл дверь, как увидел Алексея Гвидоновича рядом с соседним кабинетом.

— Гвидоныч, зайди, — позвал я начальника штаба, но Веленов меня остановил.

— Пускай меня проводит на вертолёт, а ты быстрее собирайся.

В это время в коридоре показался и замполит Ломов с начальником политотдела из Кандагара.

— Что ты тут написал? Достойны, говоришь? А почему в партии из них никого нет⁈

— Всех сразу нельзя принять. Да и разве…

— Разве, Виктор Викторович. Чтоб я не видел больше этих людей в списках на награждение. Мало ещё себя проявили.

Виктор посмотрел на меня и развёл руками. Похоже, что Ломов уже подготовил документы и решил их подписать у замполита полка. И сразу же получил отказ.

Командир полка был уже перед выходом в коридор, но я решил его на минуту задержать. Возможно, удастся договориться с ним.

— Товарищ командир, есть ещё вопрос, — встал я перед Веленовым, вытянувшись в струнку.

— Вух! Клюковкин, не принимай моё хорошее отношение к тебе за слабость. Чего тебе?

Я показал рукой Ломову, чтобы подошёл ко мне. У Виктора Викторовича как раз в руках были представления на лётчиков и ещё пару человек. Сверху лежали документы на тыловика Сычкина.

— Есть определённая группа людей, за которых я ходатайствую. А именно настоятельно предлагаю их наградить. Вот все документы.

— Вот сначала НачПО отдай, а потом уже мне… — попробовал пройти Веленов, но я снова перекрыл дорогу.

— Там не всё так однозначно. Я не думаю, что отсутствие членства в партии может влиять на награждение.

— Ну, и я также считаю, — ответил Юрий Борисович.

— А начальник политотдела считает иначе, — добавил Ломов.

Веленов взял документы и начал бегло просматривать. Мне уже стало понятно, что с Юрием Борисовичем тоже ничего не выйдет.

— Тыловик — точно нет. Не заслужил ещё. Командиру звена Ми-24 ордена Красного Знамени много будет. Он погиб? Нет. Значит, только «За службу Родине 3й степени». А этот что тут делает? — достал из пачки документов листок с фамилией бортового техника Бакаева Заура.

— Он участвовал в эвакуации.

— Кто? Бортехник? И что? Сразу на медаль «За отвагу»? В лучшем случае медаль «За Боевые заслуги». И то, я бы подумал.

— А чем вам не нравится Бакаев?

— Он бортовой техник. В управлении вертолётом не участвует. Объём работы при эвакуации был небольшой. За одно только участие медаль не дают.