Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ) - Буров Дмитрий

Хотя, тут смотря какую фигуру придумаем. Что если пирамида так и останется, ученик наверху будет держать плакат с надписью «Первое сентября», ну или что там мы придумаем. А вот тот, кто понесет звонаря, выйдет изнутри самой пирамиды уже вместе с ребенком… или к ребенку… черт…

— Короче, Григорий Степанович, слушай меня внимательно. Идея такая, -чертыхнулся я, сообразив, что окончательно запутался в своей схеме.

Акробатические пирамиды за всю свою жизнь я придумывал только дважды. Мы их с моими учениками использовали для какого-то конкурса и одной акции. Но они были очень примитивными, так что не годились совершенно. Отказались тотчас, едва другая школа позаимствовала нашу идею, решив, что из-за этого мы и занимаем первые места.

— Ну, чего это? — склоняясь над моим листком, поинтересовался Григорий.

— А вот чего… Слушай, вот что я задумал…

И я принялся объяснять физруку свою мысль. Григорий Степанович слушал меня внимательно, реплики не вставлял, шутки не шутил и не кривился. Зато когда я закончил Гришаня завалил меня кучей уточняющих вопросов. Потом опять выслушал и снова начал спрашивать. В конце концов. мой монолог перерос в конструктивный диалог, и спустя час, а то и больше, мы с Григорием, довольные друг другом, разошлись каждый в свой угол. Точнее, пожали друг другу руки, уселись на первые парты полюбоваться корявым рисунком, который появился благодаря нашим усилиям на школьной доске.

— Ну, вот значит так, — довольно пробасил Борода. — Значит, для центрового нужен будет Пашка Барыкин. Гарантирую его тебе Зоя Аркадьевна и предложит. Только ты вот чего, Егор. Ты сам не предлагай, — посоветовал Борода.

— Что не предлагать? — не сообразил я.

— Пашку не предлагай. Дождись, когда завуч сама фамилию назовет.

— А почему?

— Ха, потому что тогда Зоя Аркадьевна начнет других пихать на замену.

— Да почему? — опешил я, напряг память и вспомнила: Барыкин отличник, ученик моего класса. Десять из десяти, что называется. — Он же по всем параметрам подходит, и отличник, и выпускник, и спортсмен, раз ты рекомендуешь.

— Послушай моего совета, не вылезай с предложением, — на полном серьезе повторил Борода. — Я товарища Шпынько еще со школы знаю. Ну. я ж тут учился… Частенько в кабинет на попадал… — признался физрук. — А тут ты у нее линейку отобрал, а теперь еще и лучших учеников без ее помощи выбираешь. Нехорошо, — парень покачал головой. — Она не злопамятная…

— Ага, я понял, только злая и память у нее хорошая… — хмыкнул я. — Я тебя услышал, Гриш. Слушай, а как мне с ребятами связаться, которых ты на пирамиду выбрал?

— Я сам их соберу, не переживай, — отмахнулся о моей помощи физрук. — Ты, главное, не лезь на рожон… и завуча никогда не перебивай… Вообще, Егорыч, меня один умный человек научил: надо сделать так, чтобы Зоя Аркадьевна была уверена, — это ее идея! И ее кандидатура!

— И кто это мудрый человек? — поинтересовался я.

— Мама моя, — застенчиво улыбнулся Гриша. — Она так про батю всегда говорит, когда тот по еёшному делать не хочет.

— Ну да, тут не поспоришь: устами женщины глаголет истины. В таких премудростях женщинам равных нет, — проворчал я себе под нос. — Слушай, а если Зоя Аркадьевна кого другого предложит? Девочку, например? Хотя девочку вряд ли… я же ей объяснил, что нужен крепкий пацан… — вспомнил я.

— Не предложит, будь уверен, — хмыкнул Гриша.

— Почему? — я уже заколебался удивляться, выясняя подводные течения и мелкие нюансы жизни школьного коллектива.

— Ну, Зоя Аркадьевна считает, что девочки должны хорошо учиться, вести себя примерно и делать только то, что скажут. Потому что приличные комсомолки ведут себя с достоинством, инициативу проявляют только когда скажут, во всяких прочих авантюрах не участвуют, — физрук явно процитировал Шпынько.

— Какая глупость, — вырвалось у меня. — Домострой какой-то… — не поверил до конца Гришане. — Она же коммунистка?

— Кто?

— Аркадьевна ваша.

— Ну да, — подтвердил Григорий. — Так это у нее сдвиг на почве семейных неурядиц, — пояснил добродушно Борода. — Так странная история… с младшей дочерью… Ну, со второй, которая после старшей. Младший-то у нее сын-алкаш.

— И что с ней? — обреченным тоном спросил я.

— Вроде как в подоле принесла… не замужняя родила… Училась в городе, везде участвовала, даже мероприятия важные вела, в театре студенческом играла… Грамот у нее, что у дураков фантиков. И этих, кубков спортивных… Да и вообще девчонка красивая, — парень ладонями обрисовал в воздухе фигуру. — Вот с тех пор нашу Шпынько Занозовну и перемкнуло на идейном воспитании девушек. Ты подожди, она еще на репетиции повадится ходить и советы раздавать. Наперед скажу: все должно быть прилично, — хмыкнул Гриша, явно опять словами Зои Аркадьевны.

— М-да… Как все запущено, — покачал я головой. — Ничего, Григорий Степанович, где наша не пропадала! Комсомольцы мы или где? Прорвемся! Когда приступишь?

— Кто? Я-то? А чего тянуть? Вот завтра и начнем. Сегодня вечерком ребятишек обойду, — поднимаясь с парты, заверил физрук. — Приходи к девяти в спортзал, кое-что уже покажем. Ты про Барыкина запомнил? — с тревогой переспросил Борода.

— Запомнил… Слушай, а если она его завтра увидит? Что говорить будешь?

— Так в ноябре праздник, скажу, готовлюсь к выступлению — солидно заявил Гриша.

— Молоток, — похвалил я. Но список ты мне все-таки напиши, — попросил я. — Мне Тамаре Игнатьевне надо… И вот что, ты в нем отметь, пожалуйста, ребят, которых в пирамиде будешь задействовать.

— Зачем? — нахмурился Григорий.

— Чтобы русичка их не задействовала в основном сценарии. Они же в спортивной форме будут. Переодеться не успеют.

— Верно, — просветлели лицом физрук. — Сейчас напишу. Где там ручка?

Ручка укатилась под парту, и Борода полез ее доставать.

В этот момент в класс влетела Ниночка, потрясая стопкой отпечатанных листков.

— Егор! А я тебя по всей школе ищу! А ты вот где! Ой, Гриша, а что ты под партой делаешь? — хихикнула Нина Валентиновна.

— Вчерашний день ищу… — буркнул физрук, вылезая из-под стола и стукаясь головой. — Черт!

Глава 18

— Григорий Степанович, ну нельзя же так неаккуратно, — едва сдерживая смех, посетовала Ниночка. — Голову беречь надо. Это важная часть тела.

— Угу, я в нее ем, — буркнул Григорий, поднимаясь.

Этого мы уже не выдержали и буквально в голос заржали, физрук к нам присоединился. Отхохотавшись, утерев слезы, я кивнул на бумаги в руках Нины и поинтересовался:

— Готово?

— Готово! — с гордостью объявила Кудрявцева. — Пять экземпляров сделала.

— А пять зачем? — обалдел я.

— Завучу, директору, Тамаре Игнатьевне, тебе и мне, — загибая пальцы, перечисляла пионервожатая.

— Пошла отдавать Зое Аркадьевне.

— Так. Стоп! — остановил энтузиастку.

— Что такое? — нахмурилась девушка.

— Всем стоять, никому не двигаться. Так, Григорий Степанович, из класса никого не выпускать, — приказал я. — Я мигом!

— Ты куда?

— А впускать?

Воскликнули одновременно Борода и Кудрявцева.

— К директору. Всех впускать, — ответил обоим сразу и скрылся.

— Юрий Ильич, разрешите? — просовывая голову в кабине директора, спросил я.

— А, Егор Александрович? — рассеянно ответил Свиридов, поднимая голову от бумаг. — Проходите. Вы по делу? Или что-то случилось?

— По делу — заверил я.

— Слушаю вас, — директор сложил руки на столе и приготовился внимательно меня выслушать.

— Да я быстро, Юрий Ильич, тут такое дело. Ниночка… Нина Валентиновна сейчас отнесет Зое Аркадьевне отпечатанные экземпляры сценария. У меня большая просьба: вы можете назначить совещание по линейке на восемь утра, как вас попросит завуч, а попозже? Очень нужно!

— Хм… Могу я поинтересоваться зачем? — склонив голову к плечу, весело блеснув глазами, полюбопытствовал Свиридов.

— Мы тут одну идею придумали. Очень нужно, чтобы Зоя Аркадьевна состав участников узнала в последний момент.