Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий
— На вересковом поле, на поле боевом лежал живой на мертвом и мертвый на живом! — декламирует Оксана: — а у меня идея есть! Будем в Молодую Гвардию играть! Значит так, Лиза и Инна будут фашистами, а я с Барыней — молодогвардейцы!
— Чего это мы фашисты? — обижается Лиза Нарышкина: — я даже не похожа. Если кто и похож, так это Лиля Берштейн, она ж с Калининграда. Точно немка. Ее в черную форму обрядить и повязку со свастикой — и все. Чистокровная арийка, характер твердый, нордический. Хотя какой у нее твердый нордический… у нее взбалмошный и хаотический…
— Лизавета, Боярыня ты моя. — говорит Инна: — ты суть игры упускаешь. Если мы фашисты, то это означает только одно. Что мы с тобой этих юных и отчаянных девушек-пионерок сейчас пытать будем. Начнем с щекотки. Яна у тебя перья есть? Или кисточки для рисования? С беличьим мехом…
— Эй! Погодите! — Яна поднимает руки вверх: — я вовсе не партизанка! Я и не знаю ничего!
— Йа-йа. — понимающе кивает Инна, вставая позади нее и положив свои ладони ей на плечи: — так фсе коворят, фсе партизанен коворят — ми есть непричастны и лояльны! Только штандартенфюрер Инна может фыфести фас на чистый вода. Сперва мы свяжем фас пионерскими галстуками а потом разденем и я отдам фас на потеху своей зондеркоманде по имени Лисафета! Лисафета! Будем шекотать фаши подмышки и фыфедывать Большой Военный Тайна!
— Ай! Да не знаю я никакой Тайны! Ни большой, ни маленькой!
— Зачем упорстфофать, маленький советский дефочка? О, а тут ты совсем не маленький дефочка, тут у тебя очень даже большой запас… прячешь профиант для софетских зольдатен⁈ Какие большие дфа бидона!
— Инна! Хватит меня лапать! Щекотно же!
— Лисафета, а ты чего сидеть и глядеть? Помогай! Таак, сейчас мы тебе руки свяжем…
— Мне вот интересно. — говорит Оксана Терехова, глядя как девочки споро привязывают брыкающуюся и хохочущую Яну к стулу: — это всегда так? Ведь с первого взгляда ясно кто тут в нашем партизанском отряде мозг и голова, а кто… просто грудь. И нет все равно все бегут Баринову пытать, вот просто из любви к искусству. У меня такое впечатление что молочные железы вообще самая важная штука в жизни. И не только для мальчишек.
— А ты не расслабляйся, Терехова, сейчас зондеркоманда закончит с Бариновой и по твою душу кованые сапоги затопают. — поднимает голову Инна, сдувая с лица упавший локон: — думаешь легко такую кобылу как она вязать? Да прекрати ты брыкаться!
— Девочки, хватит! Щекотно!
— Все, — выпрямляется Нарышкина и бросает взгляд на Оксану: — думаю, что начнем мы все же с этой наглой партизанки. Ясно же что та что с большими сиськами — просто исполнитель. Она заманивает наших солдат своими бидонами и отвращает их от любви к рейху и фюреру. Но главный мозг всех операций советских партизан в нашем районе — эта маленькая и серая девочка, неприметная как мышка, но очень и очень умная. Инна!
— Эй! — возмущается Яна: — чего вы всегда на мои… на меня! Я не просила себе вот такое! И развяжите меня уже! У меня нос чешется!
— Помолчи, Баринова, мы тебя чуть позже насиловать будем. Сейчас главное блюдо сейчас — эта матерая партизанка-диверсант. — Лиза тычет пальцем в Оксану: — Майор Терехова, вы признаетесь, что вели подрывную работу внутри гестапо? За вами волочится парашют, на голове шапка-ушанка с красной звездой, в руках ППШ, а из кармана точит красная обложка партбилета! Инна! Взять ее!
— Яволь, мой фюрер! — и после короткой возни девочки падают на пол вместе со стулом, хохоча во все горло.
— Наверное правильно что меня к стулу привязали. — говорит Яна, глядя на то, как девчонки валяются на полу в кухне и смеются: — такой дурдом.
— Дефочка не хочет фыдать сфой Великий Тайна? Дефочка будет защекотана! Или защекочена? А! — поднимает палец лежащая на полу Инна: — будет подфергнута процедуре щекотания! Третья степень допроса! Лиза, держи ей руки!
— Ай! Ничего вам не скажу, фашисты проклятые! Мучайте меня, насилуйте, делайте что хотите, но ни слова вам комсомолка Терехова не скажет! Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает! Ай! Куда ты… Коломиец, убери руки!
— Ну уж нет! Ты сама сказала — мучайте меня! Делайте что хотите, вот я и делаю… и ты не комсомолка пока еще.
— Ай! Убери руки, дура, меня после тебя никто замуж не возьмет!
— Я вам не мешаю вообще? — задается вопросом Яна: — а то я тут к стулу привязана. Не сильно крепко, конечно, но я из роли выходить не хочу. А то вы сейчас в своем каное все втроем на остров Лесбос уплывете, а я тут одна останусь.
— Кстати! — поднимает голову Инна и сдувает с лица упавший локон: — говорят, что Лиля Бергштейн на самом деле — лесбиянка! Только по девочкам, вот!
— Правильно Лиза говорит, нельзя тебе секреты доверять. — кивает Яна: — никак нельзя. Тебя наоборот — как машину пропаганды нужно использовать, подвешивать на парашюте над окопами противника с громкоговорителем, чтобы, так сказать, засрать им головы вражеской пропагандой.
— Постой! — замирает Лиза Нарышкина: — правда, что ли? Лилька — по девочкам?
— Ну, — говорит Инна: — прикинь, да?
— Поверить не могу. — на лице Нарышкиной расплывается было улыбка, но тотчас гаснет: — да она же сама сказала, что она — его девушка.
— Пфф… — машет рукой Инна: — типичная операция прикрытия. Быть розовой в обществе не поощряется, а она спортсменка, да еще наверняка партийная. Наверное, ей на предприятии нужно было парня показать, чтобы все от нее отстали наконец, вот она Поповича и взяла. А что? Все сходится — он ей не ровня ни на каком уровне. Декорация. Наверное, он и не в курсе, бедолага, разобьет она ему сердце, даже жалко его немного стало.
— И прекрасно! То есть ужасно, конечно. — спохватывается Лиза: — ужас-ужас и все такое… но если она ему сердце разобьет — он станет такой уязвимый. А тут — я рядом. В бежевом плаще и в шикарном нижнем белье из Болгарии. Шелковом, между прочим, с кружевами.
— Может вы уже с меня слезете? — говорит откуда-то снизу Оксана Терехова: — пол твердый и холодный, а вы тяжелые. Две коровы…
— А мне вот всегда было интересно, как именно девушки «это» делают с девушками? — задается вопросом Инна: — тебе вот было интересно, Нарышкина?
— Мне? — Лиза моргает и встречается взглядом с Инной. Понимающе улыбается: — еще как! Очень было интересно! Но вот не было девочки на которой все можно было бы проверить…
— Хм… а что если я скажу что у меня тут как раз одна девочка есть… прямо под нами?
— Эй! Хватит шутить!
— Точно, коллега штандартенфюрер! Эта советская партизанка все равно разрешила делать с ней все что угодно…
— Эй!
— Наверное мы начнем с… хм, какой интересный рисунок. Мишки? Серьезно?
— Хватит! Ладно, я все расскажу! Инна! Ай! И… ммм… хватит!
— Я же говорила… в руках профессионала любой расколется… это только вопрос времени…
— Война — ужасная штука. — вздыхает Яна: — вставайте с пола уже. Простудитесь.
Глава 19
Глава 19
Едет мужик на «Жигулях». Сломался у него «Жигуль». Остановился, он, под капот залез, ничего не понимает, вроде все в порядке. Стоит, голосует. Останавливается один, дай-ка, говорит гляну что у тебя. Тоже под капот залезает. Все, говорит в порядке, но карбюратор не работает и все. Не понимаю, может у тебя тайна какая-то? Да нет у меня никакой тайны — отвечает мужик. Хорошо, следующий останавливается и тоже под капот. Все в порядке, говорит, но не заводится… у тебя, что — тайна какая-то есть, мужик? Да нету никакой тайны, сердится тот. Уже третий водитель останавливается и тоже под капот. Все в порядке, мужик… но не заводится. У тебя, наверное, тайна есть какая-то, а? Потому что карбюратор не пашет, хоть убей. Хорошо! — кричит мужик, хорошо! Ну есть у меня тайна! Ну сплю я с сестрой своей жены, но причем тут карбюратор — хоть убей не понимаю!
Советский анекдот.
