Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Протасов Сергей Анатольевич
Первое его появление, судя по всему, было разведкой. Со шхуны, уже скрывшейся в сырой пелене, отмигали фонарем о большом судне, направлявшемся в сторону крейсера. Дальнейших разъяснений не последовало, да и что могли разъяснить простые рыбаки. Но предупрежден – значит вооружен. Его перехватили. Последовала короткая безрезультатная перестрелка, закончившаяся взаимным отступлением.
Но пауза после этого оказалась короткой. Снова появился тот же пароход, теперь действовавший гораздо настойчивее. Это настораживало, и командир «Кумано-мару», капитан первого ранга Асаи, приказал держать позицию, несмотря на явное превосходство противника. Надеялись, что стрельбу услышат, и придет подмога. И она подошла, но только к русским, в виде целого броненосца. Только тогда, словив в корму тяжелый снаряд и еще парочку поменьше, Асаи скомандовал отступить.
Решив, что конвой пытается прорваться назад к Тагоэ, едва справившись с пожаром, он двинул на север, но никого не нашел. Тогда, развернувшись на юго-запад, полным ходом пошли к мысу Нагана, самой восточной части Осимы, надеясь там что-то узнать от сигнальной службы. Но не доходя до него, учуяли запах близкой добычи. Стоя на мостике, командир и все кто был рядом уловили тяжелый дух угольной гари. Причем по мере движения он усиливался. Жаркий выхлоп топок многих котлов дождем прибивало к воде, а ветер сносил его на японцев.
Ход сбавили, опасаясь налететь на хвост вражеской колонны. Но это, похоже, было ошибкой. Совсем скоро запах пропал. Судя по всему, «Кумано-мару» вышел из шлейфа. Как хищник, потерявший след, Асаи метался на своем крейсере то влево, то вправо, ловя ноздрями воздух, но все было тщетно.
Снова развернулись на север, предположив, что южное направление – это уловка. Вглядывались в ночь, машинально принюхиваясь, но все впустую. Уже собирались снова идти к Осиме, в надежде разжиться сведениями там, но увидели справа проблеск пламени, похожий на факел из трубы, следом еще один. Значит – не померещилось.
Осторожно приближаясь, вскоре разглядели большой пароход с одной трубой и четырьмя мачтами, направлявшийся на север. Постепенно обгоняя его, обнаружили еще одно судно, шедшее перед ним. В этот момент тучи раздвинулись и чуть просветлело. Сразу поступил доклад с мачты о многочисленном противнике. Вскинув бинокль, Асаи увидел сразу несколько больших судов в двух или даже трех колоннах справа от себя, а также броненосец слева по курсу, который вспомогательный крейсер едва не ткнул в широкую корму своим бушпритом.
Ход скинули до самого малого, осторожно работая рулем, оттянулись в самый конец найденного хорошо охраняемого вражеского строя. «Кумано-мару» повезло. Его так и не разглядели ни с одного из русских судов. Зато с него смогли более-менее точно определить численность каравана. По докладам наблюдателей выходило, что транспортов более двух десятков.
Довольно долго счастливо избегали обнаружения, держась слева и позади, оказавшись в итоге на северо-западном курсе. Несмотря на неоднократную смену направления движения, Асаи, безмолвной тенью продолжая следовать за конвоем, в точности повторял все его маневры. На мостике даже разговаривали негромко, чтобы не спугнуть.
Все это время ломали голову – как известить флагмана и штаб охранных сил в Симоде. Если бы имелись минные аппараты, как на всех вспомогательных крейсерах, введенных в строй в последнее время, наверняка удалось бы оторвать хороший кусок от такой жирной дичи, чем и привлечь внимание. А так, всего с двумя хилыми орудиями… Даже не было уверенности, что их успеют услышать. Оставалось только следить и не дать ускользнуть, да не упустить момент, когда оживет эфир, чтобы воспользоваться радио. Постепенно все внимание сосредоточилось в носовых правых секторах, что вышло боком.
Мощный взрыв, вздыбивший тонны воды под самым бортом слева впереди мостика, прогремел неожиданно. Крейсер содрогнулся всем корпусом. Электричество погасло, из трубы повалил пар, появился и начал нарастать крен влево и дифферент на нос. Наблюдателям показалось, что в дожде мелькнул силуэт небольшого однотрубного судна, уходившего в сторону от русского каравана. Предположив, что «Кумано-мару» по ошибке атаковали японские же миноносцы, в том направлении передали фонарем свой позывной и пеленг на противника, но ответа не последовало.
Благодаря хорошей выучке команды, затопления удалось быстро локализовать. Спустя десять минут после подрыва вновь ввели в строй второй котел, что позволило довольно скоро начать откачку все еще прибывавшей воды. Хода пока не давали, пытаясь подвести пластырь, но состояние моря не позволяло спустить шлюпки, а работая с палубы, ничего не получалось.
Пока возились со всем этим, услышали стрельбу там, где скрылись русские. Похоже, взрыв все же привлек чье-то внимание, и их теперь нашел кто-то другой. А корабль нужно было срочно вести к берегу. Путь к Симоде казался короче, но против волны, да бьющей в дырявый борт… Не решились. Асаи приказал отходить к полуострову Миура. Чуть дальше, но зато ветер в спину.
Когда развернулись на северо-восток, идти стало легче, но крейсер все равно глотал воду быстрее, чем мили пройденного пути. Остановить затопление не удавалось. Качка все время расшатывала упоры, позволяя воде распространяться по трюмам. Вскоре котельное отделение оказалось затоплено, и он окончательно лишился хода и всех механических водоотливных средств.
Ветром и волнами беспомощный корабль развернуло лагом и сносило по ветру, увеличив размахи качки, чем осложнило и без того непростую работу в лишенных нормального освещения помещениях. Воду продолжали откачивать вручную, всем, чем можно, крепя опасно прогибавшиеся переборки, в надежде встретиться с каким-нибудь японским судном. И эта встреча произошла, но только перед самым рассветом, когда столь удачно добытые сведения о противнике уже потеряли свою актуальность, а от побережья полуострова Миура отчетливо доносились звуки серьезного боя.
Глава 11
Покинув рейд Хацусимы, великий князь Кирилл сразу приказал всем транспортам гвардейского конвоя держать полный ход. Сам он не сходил с мостика, лично контролируя каждый корабль в ордере, периодически гоняя адъютанта в ходовую рубку за чаем по-адмиральски. Погода не благоприятствовала, хлеща холодными струями дождя холеные щеки, без малейшей жалости растрепав и намочив щегольские усы. Но он только плотнее кутался в штормовой плащ, краснея лицом, то ли от ветра, то ли от коньяка, коим щедро сдабривали подаваемый чай.
Корабли эскорта, заметно уступавшие в размерах своим подопечным, к тому же терявшие ходкость на волне, выкладывались до предела, но умудрялись не отставать. На предписанных 13 узлах чуть больше 20 миль до входа гавань Тагоэ преодолели меньше чем за два часа, благополучно и все. На последнем отрезке выслали вперед канонерку, опасаясь сразу выставлять напоказ высокобортные пароходы.
Когда темной полосой впереди открылся берег, с «Храброго» подали на него условный сигнал фонарем. В ответ должны были показать себя развернутые вчера сигнально-навигационные посты на входных мысах бухты. Но никаких ответных сигналов не увидели. После второй и третьей попытки тоже тишина, впрочем, относительная. По мере приближения, услышали, что за сопками на берегу стреляли, в том числе и из пушек.
Об этом тут же доложились, согласно инструкции, не пользуясь световой сигнализацией в сторону моря. Поскольку во мраке западных румбов никого разглядеть еще не могли, отстучали все по беспроволочному телеграфу. В пределах дальности до пяти морских миль телеграммы уже проходили, в чем убедились еще на марше, так что квиток о приеме приняли тут же, что не удивило. Зато прорезавшееся сразу после этого размытое мигание явно нашим световым кодом и удивило, и напрягло.
К тому времени уже весь передовой конвой подтянулся ко входу в гавань, и с флагманского «Владимира», тоже оснащенного радио, полностью игнорируя поступившую информацию и высокомерно презрев запрет на все открытые источники света, затребовали от «Храброго» обеспечить ориентиры и навигационные знаки. Без них входить в незнакомую бухту в темноте, да в такую свежую погоду было слишком опасно. А гвардейцы спешили.
