Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег
На столе стояли странные штуки, а молодой хозяин загадочно улыбался.
— Джентльмены, — начал Солано, немало удивив работяг, которые джентльменами себя даже в шутку не считали, — после того как вы поможете очистить склад, мы больше не будем делать печки. Мы будем делать будущее.
Солано патетично воздел палец, оглядывая скептичные лица.
— Вы наверняка слышали об электромагнетизме. Но вряд ли видели его проявления. Я продемонстрирую несколько опытов, а потом объясню, чем мы будем заниматься. Итак!
В следующие полчаса Солано показывал чудеса науки из школьной программы ХХ века. Гвоздь, обмотанный проводами, притягивал предметы. Металлические опилки на бумаге выстраивались в причудливые линии. Проводник отклонялся в магнитном поле от вольтова столба. И даже железная проволока тускло светилась под перевёрнутым бокалом, где предварительно лучиной выжгли кислород.
Вольтов столб Солано без труда приобрёл в мастерских при Колумбийском колледже. Продвинутая публика, после демонстрации аппарата Морзе в 1835 году, активно интересовалась подобными вещами, так что мастерские охотно их производили и всегда имели на продажу.
Приведя слушателей в нужное состояние, Солано перешёл к делу.
— Здесь мы создадим машины, которые перевернут мир. И, разумеется, они сделают меня богатейшим человеком. Вы получите свою долю, если сумеете держать язык за зубами. Всё, что происходит в мастерской, — строжайший секрет. Никаких намёков наружу. Особенно когда появятся любопытные. Вас обязательно попытаются подкупить. Но лучше сразу докладывать мне. Предупреждаю: я не потерплю утечек. Тот, кто проболтается, будет кормить рыб в Гудзоне.
Солано сделал паузу, чтобы угроза дошла до понимания.
— Но и заплачу я высоко, — продолжил он. — Ваша зарплата у Майронов была тридцать долларов?
— У меня сорок, — отозвался Говард Тинджи. — Мне за паровую машину доплачивали. У парней по тридцать, да. Но последние месяцы мы их недополучали. Стенли всем нам должен.
— Понятно. Итак. Если вас не пугает секретность, я буду платить в полтора раза больше. С ростом вашего профессионализма и незаменимости зарплата будет расти. Со временем эта мастерская станет большим заводом, и вы будете там мастерами. А если проявите настойчивость в самообучении, то сможете стать и инженерами. Ваши дети и внуки получат лучшее образование из доступного.
Слесари переглянулись, и Кендрик Пейн спросил:
— Так что нам говорить-то? Странно будет молчать про работу.
— Резонно. Говорите, что нанял вас чудак, который мечтает построить вечный двигатель. Оттого и секретность. Уверяю, при словах «вечный двигатель» любой образованный человек сразу потеряет интерес. Остальные не опасны. Позже придумаем что-то другое.
— Ну, если так, то я согласен, — улыбнулся молодой. — Интересно. И деньги хорошие.
В итоге отказавшихся не было.
— Окей, парни, — Солано закончил формальности и выдал аванс. — После разгрузки склада я уплыву по делам. Приведите всё в порядок. Чините ломаные плиты, которые Густав брать отказывается. Сделайте ревизию машине и подъёмнику — на него страшно смотреть. Когда вернусь, начнём.
Фронт работ был понятен. Мастера в присмотре не нуждались. А сам Солано засел за свежие листы ватмана. Надо было на языке чертежа донести свои мысли до потенциальных исполнителей.
— Чёрт! — выругался он, разгибая усталую спину после нескольких часов кропотливой работы. — Как же кульмана не хватает. Может, изобрести?
(1) Информация о «Myron Stanley Co» взята с сайта https://stovehistory.blogspot.com и опирается на подлинные документы. Таблица имущества в формате Excel прилагается и её можно скачать и изучить.
Глава двенадцатая
Солано посещает заводы, банки, много стреляет и читает газеты
Нью-Йорк чаще всего ассоциируется с двумя улицами — Уолл-стрит и Бродвеем. И это закономерно. На первой крутятся огромные деньги, а на второй эти деньги живут и развлекаются. Но есть ещё одна улица, которая может претендовать на такой же символический статус, — это Саус-стрит. Улица, на которой деньги зарабатываются.
Саус-стрит объединяет собой подавляющую часть экономики города. Причалы, доки, склады, верфи и фабрики заполняют её целиком на всём протяжении. Если склады тяготеют к старой части города, то шумные и дымные фабрики, наоборот, — к окраинам. Промзона начиналась к северу от причала Фултон-Ферри, где позже встанет великолепный Бруклинский мост.
Одним из ярчайших представителей Нью-Йорка промышленного был машиностроительный завод «Allaire Iron Works». Крупнейший в США. Половина всех паровых машин делалась здесь. Помимо машин, завод выпускал широкую линейку механизмов и товаров, в том числе и пресловутые печи.
Завод занимал несколько кварталов. Офисная часть располагалась на Вишнёвой улице. Когда-то в колониальные времена, эта часть Манхэттена была покрыта садами, в том числе вишнёвыми. Но теперь от сельской пасторали остался один лишь топоним.
Разглядывая цеха и двор, Солано чувствовал некоторую недозагруженность. Не все трубы дымили, не все машины работали. Неудивительно, что главный инженер и управляющий с готовностью согласились взять небольшой заказ.
— Прокатный стан с ременным приводом от паровой машины и регулировкой зазора — понятно, — комментировал инженер, изучая эскиз. — Валки гладкие, чугунные, полые. С возможностью прокачки воды? Хм… Зачем? Но, конечно, сделаем. А это что⁈
Он ткнул пальцем в чертежи деталей генератора. Его станина имела полутораметровый диаметр, а ротор напоминал большую шестерню.
— Это высокопроизводительный пожарный насос, — нагло соврал Солано, глядя инженеру в глаза. — Моё изобретение. И суть я раскрывать не буду. Патент ещё не получен.
— Да чёрт с ним, с насосом вашим, — отмахнулся инженер. — Кто делал эти чертежи? Я в жизни не видел такого стиля! Это из Европы?
Солано искренне удивился. Он выполнил чертёж в привычном ему стиле ЕСКД. Ничего особо сложного. Ни указаний по допускам, ни отметок по качеству поверхности. Обычный чертёж, которому обучали школьников в СССР. Три проекции, сечения, штриховки, стрелки с размерами и закруглениями. И конечно же, рамочка.
Но оказывается, для американского инженера это было чем-то удивительным. Новым. Свежим. И очень информативным. После коротких пояснений Солано инженер сам всё понял и исполнился восторга. (1)
— Вы бы знали, как трудно порой понять, чего хочет заказчик, — пояснил управляющий радость инженера. — Чаще всего рисовать эскиз приходится нам самим со слов. И бывает, что нас потом обвиняют в неточности исполнения замысла. А ваш чертёж — лучший из тех, что я видел за десять лет работы на этом заводе. Он практически не оставляет вопросов. Удивительно…
Но комментарии всё-таки потребовались.
— Обратите внимание, — указал Солано на изменение штриховки на роторе. — Зубчатая часть должна быть из самого мягкого железа, что вы найдёте. Желательно, русского. Посадка на литое основание должна быть горячей. Или напрессовка. Нужен идеальный баланс и точная нарезка зубьев. Машина будет работать на высоких оборотах, поэтому биений недопустимо.
— Насколько высоких? — хмыкнул инженер. — Вкладыши не всякую скорость выдержат.
— Сделаем баббитовые вкладыши. Новейший сплав. В прошлом году удостоен золотой медали. Непревзойдённые свойства. Для вас, мистер Дебс, идеально… — перешёл в режим продаж управляющий.
Час ушёл на согласование деталей, сроков, цены и составление договора. После торга Солано обязался внести на счёт завода триста долларов сразу. И ещё семьсот обязался выплатить по факту выполненных работ.
И эти траты были далеко не последними.
Чтобы не складывать яйца в одну корзину, Солано отнёс другой заказ заводу-конкуренту — «Stillman Co.» Тот тоже выпускал паровые двигатели для пароходов и славился умением делать огромные цилиндры. Но производил и многое другое: машины для промышленности, насосы, мельницы, котлы.
