Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ) - Воля Олег
Немец одним глотком допил кружку и отёр усы.
— Хорошо. Мне нравится предложение. Но есть проблема. Для транспортировки печь надо разобрать. Иначе они занимают слишком большой объём. А там, на месте, их надо правильно и аккуратно собрать. И если в Нью-Йорке с этим проблем нет, то кто этим будет заниматься в Бразилии?
— Хороший вопрос, — кивнул Солано, подумал и ответил. — Найдите тех слесарей, что работали с вами, и передайте им моё предложение. Они едут с вами и тоже получают прежний оклад. На месте они собирают печи сами и обучают местных. На это у них месяц. После загрузки моего корабля они могут вернуться, и я с ними рассчитаюсь здесь с премией. Но они вправе заключить контракт с бразильским покупателем, и я уверен, что денег они заработают, как бы не втрое от нью-йоркских. Но тогда вы с ними рассчитаетесь по минимуму на причале Рио.
— Эх… Это же испанский учить надо, — вздохнул управляющий.
— Хуже, — кивнул Солано. — Португальский. Но я уверен, что в порту всегда найдутся говорящие на английском. Так что это не проблема. Так как? Берётесь?
— Да. Конечно. Такие предложения — большая редкость, мистер Дебс.
— Тогда ищите слесарей и начинайте готовить печи к погрузке. За неделю надо управиться.
— Неделю? — воскликнул управляющий. — Это невозможно!
— Газовой компании задолженность я оплатил, так что и по ночам можете работать. На судне выспитесь.
Совершать по ночам трудовые подвиги Густав Штюбе даже не собирался. Он выбил у Солано скромный бюджет и нанял трёх молодых немецких соотечественников с базовыми навыками работы по металлу, и двух матросов, владеющих португальским. Этих соблазнила мысль получить навыки слесаря и поискать позже более денежное место на пароходах.
Из четырёх прежних слесарей на призыв откликнулись только двое, и Густав организовал их силами обучение своих рекрутов. И именно этих, дешёвых новичков (пятеро по цене двоих), управляющий и решил взять с собой в Рио.
Солано согласился. Более того — одобрил.
Ему такой деловой подход очень понравился. А на местных слесарей у него самого были планы.
* * *
В понедельник получение денег не состоялось. От ювелира пришел опрятный воспитанный юноша лет двадцати, похожий внешне на молодую версию ювелира, и протянул письмо, в котором Соломон Левенталь таки очень сильно извиняется и признаётся, что вся сумма за «партию мяса» будет готова лишь во вторник к четырём часам пополудни.
Солано это несколько напрягло. В воздухе отчётливо запахло кидаловом.
Чтобы снять раздражение он взял своих парней и отправился на пароме в Нью-Джерси, где было значительно менее заселено и можно было без особого труда найти пустырь подальше от людских глаз. Где и пострелять вдоволь из новеньких револьверов.
Шорник выполнил заказ, и на пострелушки вся группа отправилась оснащённой системой скрытого ношения оружия под верхней одеждой — точной копией стандартных систем конца двадцатого века. Ремни скрещивались на спине, оставляя грудь свободной. Формованная из варёной кожи, прямо по револьверу, кобура удобно прижималась к левому боку. Можно было подвесить и вторую кобуру справа.
Стрелять из револьвера, конечно, было весело. Но вот заряжать его было сущим наказанием. Каждый раз приходилось извлекать клин и снимать с оси барабана ствол. Для впрессовывания круглой пули в камору барабана служила отдельная деталь «Пыжовник», одним концом как раз и вставлявшаяся в прорезь на оси. После зарядки всех камор этот пыжовник надо было не потерять, ствол ставился обратно, и начиналась зарядка капсюлей.
В общем, револьвер давал выстрелить пять раз, но после этого становился бесполезен.
«Но гильзы мы изобретать не будем, — упрямо отвечал Солано в ответ на собственное ворчание. — Нечего прогресс в оружейном деле подстёгивать».
* * *
Медленно плывя по мутным водам Амазонии, Солано не покидали мысли о будущем технологическом рывке Парагвая. Главным препятствием на этом пути было отсутствие топливных ресурсов. Ни угля, ни нефти, ни газа в недрах государства не было. Без них вся индустрия — металлургия, заводы, инфраструктура — была обречена на зависимость от неэффективных дров или капризов международной торговли, что угрожало суверенитету.
Однако выход виделся в другом. Природа щедро одарила Парагвай иным, неиссякаемым потенциалом — мощью своих вод. Бесчисленные реки и низвергающиеся с гор водопады. Чего стоил один лишь водопад Игуасу! Но Солано завораживала не красота, а колоссальная сила, скрытая в этих потоках. Сила, которую можно обуздать и превратить в электрический ток, способный осветить всю страну, заставить работать станки и плавить металл.
С самой юности мысль об электричестве вызывала у Ивана Долова трепет. Невидимый ток, бегущий по проводам, или электромагнитные волны, пронзающие пространство — были для него настоящим волшебством. Даже сменив род деятельности, он не растерял этого восхищения. А теперь, обладая знаниями, опережавшими время, он понимал, как применить их на практике.
Что, если Парагвай совершит прыжок через этапы? Минуя бензин и уголь, шагнуть сразу в электрическую эру?
Оставался вопрос: где строить первые генераторы? Ответ напрашивался сам собой: в Соединённых Штатах. Ранее у Солано были лишь смутные намётки, но теперь они сложились в чёткий план.
* * *
Склад на Уотер-стрит, 244, занимал типичный участок нью-йоркской застройки. Узкий по фронту и вытянутый в глубину. Ширина домов диктовалась максимальной длиной брёвен, которые поддерживали перекрытия. Как правило, это было 5–6 метров.
Здание имело только один вход с фасада. Первый этаж был высокий и в передней части располагался демонстрационный зал с образцами. Вторая часть была мастерской, где вдоль стен стояли станки с ременным приводом от вала, который вращала очень ладненькая, блестящая латунью, двадцатисильная паровая машина фирмы «Novelty Iron Works». В описи она оценивалась в двести долларов! Хотя её реальная цена, по словам Стенли была тысяча сто.
Мастерская была оснащена сверлильными станками, точильными камнями, полировальными кругами, токарным станком, кузнечным горном и небольшой кузней (кузнец не откликнулся на призыв). Имелись также пара солидных винтовых прессов с большими шарами на рукоятках, на которых выгибали сложные крышки из листового металла.
Под зданием, во всю его длину тянулся и тёмный подвал. С улицы в него открывался люк, и туда, по наклонному лотку, можно было сгрузить уголь для отопления и для парового котла. В подвале же хранились запасы листового металла.
Листы были двух типов: «Russia Sheet Iron» и «American Sheet Iron». Русский металл считался эталоном качества — практически чистое железо, получаемое архаичным методом кричного передела. Американский же был продуктом пудлингового производства и содержал больше шлака, выигрывая в цене и проигрывая в пластичности и стойкости к коррозии.
Офис располагался на втором этаже в передней части здания с окнами, выходящими на Уотер-стрит. Вторая часть этого этажа и два последующих предназначались для хранения товаров и сырья. Туда, конечно, вели лестницы, но грузы поднимались с помощью подъёмной машины фирмы «Конверс» (Норич, штат Коннектикут) По горизонтали перемещать тяжести помогали ручные тележки разных типов.
Двое слесарей из прежнего состава — Говард Тинджи и Кендрик Пейн, откликнулись на призыв прежнего управляющего и с понедельника вышли на работу. Пока Густав Штюбе реализовывал свой план и искал рекрутов для обучения ремеслу и поездке в Бразилию, они занялись восстановлением работоспособности мастерской, подготовкой инструмента и починкой повреждённых печей.
За этим занятием их и застал Солано после поездки на стрельбы. Приготовив закупленные по дороге приборы, он вызвал слесарей в кабинет.
