Другой Путь (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Так. Приехали.

— То есть Катя — внучка князя Прозоровского?

— Ну, да. Тебе, барин, это всяк в Новопреображенском скажет. У любого спроси!

Да. Мелкая сошка всегда знает, кто съел мясо, но кто спросит у мелкой сошки? А, я, типа, умный рассуждать, а сам даже не соизволил опросить местных. Ищу тут, конспирологические теории разные строю. Матушку расспрашиваю. Блюментроста прошу прознать на «медосмотрах». А ларчик ломом открывался. Конечно, Императрица в курсе этой истории. Мне только не соизволила сообщить о сём.

Силантий меж тем продолжал, даже с какой-то гордостью в голосе. Мол, знай наших!

— Князь бабку Катькину из вотчины привёз. Она уже грамотная была. Не знаю кто её и почему учил. Не ведаю. Не был я там.Князь-то вскорости помер, но управляющий и при Меньшикове тот же остался и, как Алексей Петрович завещали, семье кучера его бывшего помогал. И деньгами, и в хозяйстве если что надо. Корову там купить или ещё что. Не бедствовали они. Никак не бедствовали. Ново-Преображенское Александру Меньшикову отошло по итогу. Но, тот тоже не обижал Прозоровских-то. Уж не знаю почему. Врать не приучен. Жена его Дарья Михайловна потом Катькину мать к себе в Петербург забрала. Но, как раз в то лето, как село стало дворцовым, в село и вернула. Платон «Епифаничну» давно любил. От того сразу, как без барина-то мы остались, в жёны и взял. А потом Катька-то и родилась. Такая вот там история, у кого хошь спроси! Матушка у Меньшиковых при детях была, опосля и учила Катьку как дворянку. Так что так, барин. А ты про Анюту удивляешься. Её ж никто так не учил и от крестьянского труда не оберегал.

Забавно. Забавно. Вот где ключик-то золотой. От дверцы. Где деньги лежат. Шучу я так от впечатлений, которые меня переполняли сейчас.

А я всё ломаю голову над Катиным великолепием и ухоженностью. И кто настоящий отец самой Кати — тоже ещё вопрос. Может и кузнец. А, может, и не кузнец совсем. Уж больно воспитанная, холёная и образованная барышня. Настоящая крестьянка, в общем. Типичная. Широкими скулами на местных только не похожа. То-то я её в Ново-Преображенском сразу приметил в толпе. Сверкала как бриллиант на общем фоне. Меньшикова я портрет помню. Не похожа на него Катя. Но может в деда? И отец её таки кузнец. А может не старший, а младший Алексашка там постарался? Хотя хватило бы и деда из Прозоровских.

Тогда непонятно мне, почему она отказывается от моей вольной? Вот тут загадка, которую я пока не решил.

Появилась Катя, легка на помине.

— Барин, чай господину Строганову я заварила и подала. Они вас в Зелёной ожидают.

— Спасибо, Екатерина Платоновна.

Катя покосилась на Силантия и явно нахмурилась.

— Будут ещё приказания, барин?

— Нет, спасибо, Катюш.

Вечером поговорим.

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

Визит Строганова не был совсем уж удивительным. Строгановы у меня уже бывали в гостях и не только. Завтра у младшего из братьев как раз приём, где будет и Матушка, и Лина с Ульрикой, и дядя, ну, и я тоже. И многие уважаемые люди столицы. Но, что нужно Сергей Григорьевичу от меня сегодня?

Гость ожидал меня в Зелёной зале.

— Сергей Григорьевич, рад вас видеть. Что привело вас в наши края?

Церемониальный реверанс.

— Государь.

Киваю.

— Слушаю вас, барон.

— Государь. Завтра у нас приём. Открываю в Петербурге особняк свой после ремонта.

Киваю.

— Понимаю, дело важное, у самого, знаете ли, стройка…

Учтивый поклон головы гостя.

— Рад буду видеть Вас, Государь, завтра у себя. Прошу простить за дерзновенность, но могу ли я рассчитывать, что вы будете у меня пораньше?

Вот жук! Матушка с принцессами намерены быть ближе к танцам. Многие из приглашённых тоже не будут спешить. Не единственный в Петербурге завтра приём. А «на Цесаревича» пойдут с радостью.Впрочем, я его понимаю. И я к нему и всей его фамилии со всем уважением. Род, который создал Урал и его промышленность. Род — Легенда. Конечно, у меня на Строгановых были и свои планы, как и на весь Урал тоже. Так что…

— Да, я буду у вас. Можете сообщить своим гостям.

— Благодарю, Государь!

Он поклонился.

— Полноте. Чем вы нас новеньким обрадуете? Кто будет играть?

— О! У меня есть для гостей сюрприз! — оживляется Строганов, — у меня первого после возвращения будет играть и петь Тимофей Белоградский!

Что за хмырь? Отстаю от здешней культурной жизни, ой отстаю!

Видя моё непонимание, гость пытается хоть чем-то меня заинтересовать.

— Ещё купил я, Государь, в Саксонии новинку: «форте-пиано» мастер Зильбермана, — говорит Строганов гордо.

А вот это «О»! Будет на чем сыграть. Надо бы тоже себе купить, в комплект к клавесину. Устал я от здешней музыки. Вечером будет послушать приятно. Да и мастера лучше сманить. Музыкальный инструменты сейчас — «хайтек». Стоят как в наши дни автомобили «Порше». Зачем мимо себя эту копеечку пропускать?

— Изрядно, Сергей Григорьевич, изрядно! — выказываю восхищение гостю.

— Спасибо Государь! Хочу я показать гостям радения об искусствах, достижения и пользу, которую приносят Отечеству наши предприятия. Вы много и лестно отзывались о наших заводах и рудниках. И лепо будет слышать если Вы соизволите так же при Государыне снова о том сказать?

Я ж говорю — жучара ещё тот. Но, как иначе? Как бы Строгановы иначе создали свою промышленную империю?

Благосклонно киваю.

— Сергей Григорьевич, доброе дело и хвалить приятно, я думаю, что вместе мы сможем сделать для дела горного и более…

— Всё, что пожелает Ваше Императорское Высочество, и всё, что доступно всем нашим силам.

Киваю.

— Вы знаете мои увлечения науками, — начал я издалека, глядя как насторожились глаза гостя, — придумал я метод как больше стали из имеющийся руды выплавлять.

Глаза Строганова сначала округлились, потом загорелись.

— Машины у меня есть и расчёты, но проверить не могу, — развожу руками, казённые заводы заказами переполнены, а свой времени нет создавать…

— Так, Государь, если метод такой хороший, так любой промышленник готов будет перенять.

Перенять? Прийти с деньгами и выкупить за гроши всё готовое? Шалишь, Серёженька, меня тебе на мякине не обскакать.

— Ну, любой мне не надобно, мне нужен надежный, — смотрю в глаза Строганову, тот не отводит, — чтобы мастеров мог прислать для отладки и отработки, в риск мог денег купно дать и потом в доле был и на сторону без согласия технологии не пускал.

Тумана я пустил. Но предложение понятно. Братья Строгановы после отца его империю делят, торгуются по каждому заводу. И хочется каждому из них самому управлять и, для «пользы Отчизны» си речь утолщения собственной мошны, больше стали и чугуна выпускать. Я же компаньон перспективный, но сложный. Дай им время могут подумать и отказать.

— Сталь будет лучше, и я знаю, как её лучше обрабатывать и на что она будет нужна, — продолжаю давить.

— Большой ли прирост будет? — спрашивает Строганов без напускного почтения.

— Большой, — отвечаю так же твёрдо, — при тех же людях можно будет давать вдвое больше чем Демидовы.

Азарт вижу у собеседника разгорается. Надоело быть вечно вторым.

Металлургия — моя тема! На Чусовском заводе я на мартеновской печи «собаку съел». Раз десять направляли консультантом в командировки. Пусть англичане изобретают пудлингование, я же могу сразу готовые бессемеровский, мартеновский и конверторный процессы наладить. Да что там! Я могу кокс дать! Для того всего нужна паровая машина, подшипники, и открытые Ломоносовым газы. Это в Европах пусть думают, что мы ими будем воздушные шарики пускать. Пусть думаю и тоже с шарами тужатся. Их время ещё не пришло. Настаёт только век стали и пара.

Вижу, как в горнопромышленнике борется тщеславие с жадностью.

— Я согласен, Петр Фёдорович, — говорит Строганов, — готов приехать, когда Вы скажете и всё обсудить.