Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»
– Я слышу, они плачут, мамку зовут. Голодно и страшно детишкам моим. Пустите, уж лучше с ними вместе помру, – причитала несчастная мать.
– Оспа тута, худо дело, – помрачнел Афанасий и с досадой обратился к хуторянам: – Чего ж вы, глупые, ни которого рябого с соседних деревень в подмогу не кликнули?
– Дочь старшую послал вчера в вечере, – оправдывался мужик. – Но нету никого, видать, или идти никто не хочет, иль, не дай бог, беда какая и с дочей случилась.
– Много лет старшенькой?
– Осьмой уже, скоро уже в лета женские войдёт, да и работы она изрядно делала, вполовину от матери, береги её Господь от несчастья.
– Эх, невелика, что ж ты через дремучий лес сам не пошёл, на ночь глядя-то? Верно, скормил ты свою дщерь волкам, в последние годы пропасть их расплодилось, – настроение у рязанского воина стало далёким от радужного.
– Я скотину выводил, загон ей городил. Да на овине надо снопы сушить, зима-то в срок придёт. Ей, болел ты, аль на печи лежал, всё одно, спуску не даст, – огрызнулся мужичок.
– Поехали прочь. Горю тут мы не поможем, – скомандовал Бакшеев. – Объедем кругом подалее. До княжича эту моровую хворь ещё допустить не хватало, он-то щедринами ещё не мечен. Сжечь бы избу эту зразную. Да уж дюже жалко деток безгрешных, оставим их на Божье соизволенье.
Пуская шагом коня, самый опытный удельный воитель повернулся ко мне и произнёс:
– Не винишь, что без твово соизволенья решил? Ежели повелишь – запалим избёнку никчёмную.
– Да ты что! Как можно даже помыслить о сием! – слова я выкрикнул с ноткой истеричности. Сама мысль, что от меня могли ждать такой команды, казалась чудовищной.
– Молитесь за князя углицкого Дмитрия, доброту его помните, – обратился рязанец к закаменевшим крестьянам.
– Постой, Афанасий сын Петров, – остановил я двинувшегося в объезд военного советника. – Неужели у нас в отряде никто оспой не болел, и мы не можем оказать помощь этим несчастным? Вон я вижу двоих рябых, пусть один останется.
– Царевич Дмитрий, сделай милость, передумай, – наклонившись ко мне с седла, тихо произнёс уездный окладчик. – Где ж это видано, чтоб дети боярские по родству от дедов и прадедов ходили за детёнышами смердов. У тебя даже конюхи по родству служат, а не по холопству. Умаленье чести в том служивым великое, да и не токмо на себя позор падёт, а на весь род, внукам и правнукам аукнется.
– Хорошо. Есть ли у кого отметины от оспяной болезни? – мне пришлось зайти с другой стороны.
– Ести, – раздался нестройный хор голосов, откликнулось более половины состава отряда.
– Лошаков, Иван, ты уже болел этой заразой? – на лице телохранителя следов особо не было видно.
– В отрочестве, а что до щербин, то тем борода и хороша, что под ней, рябой али нет, не видно, – хмыкнул дворянин.
– Готов мне послужить? Помочь болящим детям? – вопрос был серьёзный.
– Прости, княже Дмитрий, невместно мне сие, уволь от этой службы. Також у меня и свои детки есть, за этими пригляди, а потом ещё и седмицу к людям не езжай, моровый дух жди пока изыдет, – наотрез отказался Лошаков.
– Кто своей волей пойдёт на сие дело? – Красноречивым ответом была гробовая тишина.
– Яз сделаю, что потребно, – к моему немалому удивлению, вперёд выехал черкес.
Однако, приглядевшись к нему, я поумерил энтузиазм от нахождения добровольца. Юное лицо вызвавшегося было абсолютно чистым от всяких следов прошедшей болезни.
– Страдал ли ты от оспенного мора? – это следовало прояснить сразу.
– Нет, с детства на мне заклятие, охраняющее от этакой напасти. Нет тут опаски никакой! – Самоуверенность в жителе Западной Кабарды водилась потрясающая.
То, что Гушчепсе с лёгкостью верит во всё сверхъестественное, было ясно давно, но тут он явно перегнул палку. Дремучая вера в силу оберегов и амулетов дико коробила сидевшего внутри углицкого княжича дипломированного врача.
– Спасибо тебе, но нет. Наш уезд не твоя родина, здесь твоя колдовская защита может не сработать. Попытка мягко отказаться не удалась.
– Защитит. Все, кто пережил обряд, могут оспы не бояться. Она боится их, – упёрся верящий в свою магическую защиту язычник.
– Ты ошибаешься. Не существует чародейства, надёжно защищающего от заразных болезней. Это сказки, в которые верят доверчивые люди, – пытался я переубедить черкесского уорка.
– Князь назвал меня лжецом, – почему-то в третьем лице заговорил обо мне Гушчепсе. – Если б яз с ним был одной именитости и в одних летах, то нам следовало бы решить спор саблей. Аз готов ждать, пока мой род не назовут княжеским, а тот, кто напротив меня, не войдёт в зрелые года.
Черкес стал стягивать с себя выданную ему перед поездкой кольчугу, после задрал рубаху и стал тыкать пальцем в разные места своего тела.
– Узрите знаки от обряда, – произнёс он, демонстрируя крестообразные рубцы. – Кто и теперь мнит, будто я завираюсь, пусть выйдет на бой немедля.
– Не спорь, княжич Дмитрий, водится промеж горских людей эдакое чародейство, – подал совет Афанасий. – Как заболеет человек в их аулах оспой, тащат к нему младенцев. Режут малых и в раны втирают гноище из язв болезного, а опосля тех крох выхаживают бабкитравницы знающие.
Поразительно, похоже, этот обряд есть какаято предтеча вакцинации. Никогда о таком обычае не слышал, в голову закралась мысль: может, я не один неведомой силой переселённый сюда в чужое тело?
– С каких времён так оберегаетесь от оспы? – вопрос стоило прояснить.
– С прадедовских, никто и не упомнит, откуда повелось сие, – с достоинством промолвил черкес.
– Прошу простить, что не поверил, Гушчепсе, – извиниться никогда не поздно, и я этим фактом воспользовался. – Оставайся тут, но служба тебе выйдет трудная.
Раз уж заговорили о вакцинировании, стоило довести дело до конца. Что вирус ослабляют на домашних животных, я помнил, на каких и как, предстояло выяснить благородному орку.
Получив краткие инструкции, откуда брать материал и как перезаразить крупный и мелкий скот, Гушчепсе взял от матери больных детей берестяную крынку с молоком и краюху хлеба и, ведя в поводу коня, направился к инфицированной избе.
Дальнейший путь я провёл в мечтах об успешной прививке от оспы всего княжества. Указанная уездным дворянином мельница действительно превосходила в техническом плане все виданные ранее. Плотина была бревенчато-земляной с хитроумно устроенным спуском излишней паводковой воды, колесо крутилось бившей сверху водой, внутри были не только жернова, но и передача движения на механическую дробильную ступу. По сообщению мельника, плотину ему строил заплотный творец из Ярославля с прозаическим именем Карпуня. Мастера стоило разыскать при первой же возможности, о чём я и сообщил Лошакову и Бакшееву.
В город мы прибыли во время вечернего богослужения. Воины у ворот, именуемые тут вратарями, предупредили нас об ожидающем возвращения малолетнего князя гонце – сеунче от слуги государева, конюшего, боярина Бориса Фёдоровича Годунова.
Глава 25
Пока дворовые слуги накрывали на стол к вечерней трапезе, не ездивший с нами по окрестностям Ждан кратко обрисовал личность гостя. Посетил нас московский дворянин Григорий Васильев сын Засецкий с прозвищем Темир, доверенное лицо царского шурина, да приехал он не с пустыми руками, а с собственноручно писанным посланием боярина.
За ужином разговор шёл о ходе Северной войны, приехавший придворный сообщил, что шведы разорили Кемскую волость [85] и пограничные земли Пскова, приступали и к Сумскому острогу [86].
– Новую рать на свеев государь Фёдор Иоаннович собирать приказал, – сообщил гонец. – От Углича поеду к мурзам ногайским в Романов. Повеленье им повезу сбираться в поход, да звать подручных государю заволжских ногаев в подмогу.
– Тьфу, напасть, – огорчился Ждан. – Эти ежели во вражеских землях добычи не сыщут, то обратной дорогой наши станы разорят.
– Тако царь всея Руси приказал, и бояре приговорили, – повысив голос, твёрдо произнёс Темир. – У тебя ум слишком короток, да род худороден, чтоб о таковых делах языком трепать. Да и ныне великий государь жалует татарских царевичей, солтана кайсакской орды Уразмехмета испоместил в Бежецкой пятине [87], где уж прежде и Маметкулу Кучумовичу поместье дадено. За те дачи верно служат они в полках великокняжеских.
– Эх, Бежич с землями приказывал государь Иоанн Васильевич на сына свово младшего. А теперича вона оно как, бесерменам понаехавшим земли раздаются, а старожильцев отчины лишают, – припомнил старые обиды Тучков.
– Цыц, – всерьёз уже стукнул кулаком по столу Засецкий. – Ты, что ль, толстомордый, всего так лишился, что исхудал весь? Татары служилые каждый год в войске бывают, воинское дело изрядно справляют. Вот что только угличских сотен в войске который год не видели? Зажились тут за жёнками, на печках сидючи, обабились.
