Аргентинец поневоле 2 (СИ) - Дорнбург Александр

Но это была только минутная слабость, который я не сумел воспользоваться. Так как меня отбросило от его могучего удара назад. А пока я подскочил, краснокожий взревел как бешеный бык и попытался сдавить меня в своих объятиях. Запустить свои острые когти мне в спину и одновременно сломать мне ребра. Вопреки ожиданиям зрителей, я не стал уклоняться от ближнего боя. Нанося хлесткие удары сопернику каменными локтями по ребрам, я все же позволил великану прижать меня к груди.

А когда увидел перед своим лицом оскаленные зубы краснокожего, который уже примерялся как их вонзить мне в горло, что было трудной задачей, так как я был намного ниже, неожиданно нанес свой коронный удар. Каменным по крепости лбом. Могучим кивком я направил свою голову, словно тяжелый чугунный шар для боулинга, в короткий полет. Вложив в удар всю свою силу, умноженную на импульс скорости. За свой лоб я не боялся, там все равно одна сплошная кость, ломать нечего. В отличии от нижней челюсти индейца, которая моментально с треском хрустнула и перекосилась набок.

Даже если бы мир перевернулся с ног на голову патагонец не был бы так ошарашен. От резкой боли он выпустил свою жертву и отшатнулся назад. Этой ошибкой я уже сумел воспользоваться на всю катушку. Нанеся окованным сапогом чудовищной силы свирепый удар сопернику в пах.

Патагонец рухнул на колени как подкошенный. Ему было нестерпимо больно и он схватился обеими руками за пах, пытаясь вернуть растекающуюся между пальцев яичницу обратно на место. Успехов ему в этом мероприятии.

Попавший в состоянии грогги противник теперь был полностью в моей власти. И я не дал ему спуску. Я ухватисто схватил собранные в пучок волосы резко рванул его голову вверх и молниеносно ударил коленом в подбородок. Метя в тоже болезненное место. Бамс! Хрясь! Раздался еще один неприятный хруст и теперь челюсть у этого индейцы сломана в двух местах. Пополам и еще раз пополам.

Патагонцу этого хватило для полного счастья. Нокдаун! Гигант рухнул на землю, раскинув руки. Изо рта у него фонтаном хлестала кровь, но он упорно пытался встать.

И это не входило в мои планы. Для симметрии, когда индеец встал на четвереньки, я оббежал его кругом, зашел за спину и нанес снова ужасающей силы удар по яйцам. Да такой жестокий, что краснокожий верзила вновь грохнулся, потеряв сознание. Аут! Вот и славно. Налицо полная гармония. Два удара по яйцам и два удара в челюсть. Когда хорошо — тогда хорошо. Чистая победа.

— Скажи этим людям, что я считаю бой оконченным, — торжественно заявил я проводнику.

— Не уверен, что они согласятся, — ответил индеец, — твой соперник еще жив.

Но проводник все же перевел мои слова вождям. Ошарашенные главари краснокожих посовещались, а затем старый Чакуайяль заявил:

— Наш человек еще жив. А законы саксавуа неизменны на протяжении многих столетий и священны: воин не должен остаться в живых лишь потому, что соперник его пощадил. Духи будут недовольны!

— Но он же и так как труп и не может защищаться!

— Это не имеет значение. Такой исход боя опозорил его! Ему все равно не жить. И условие ваших жизней — его смерть!

Я лишь пожал плечами и сказал:

— Хозяин — барин! Желание клиента — закон! Эх, Маруся, нам ли жить в печали!

После чего оперся коленом о спину поверженного гиганта, приподнял его голову, просунул руку под горло и резко крутанул изо всех сил по часовой стрелке. Страшный хруст тут же показал, что я сломал ему шею. Как куренку.

Я был полностью оправдан перед богами туземцев.

Жизнь моя у дикарей продолжалась. Патагонцы, почти перестали пользоваться луками. Заготовки под хорошие луки в степи очень трудно найти. Нападавшие на нас на реке индейцы и люди Куркумиллы, часто воюющие с европейцами, скорее являлись исключения из правила. Основное оружие туземцев — это боло, то есть вид кистеня, копье, булавы «моканос», да несколько ружей, которые они смогли добыть в Кармен-де-Патагонес или северном приграничном Пунта-Аренас.

Ныне добрые и гостеприимные, туземцы позволили себя измерить; и я могу сказать, что, хотя эти индейцы и не гиганты в полном смысле слова, это племя самого высокого роста из известных мне до сих пор. Все эти хваленые викинги и прочие норвежцы выглядели на их фоне малявками…

В среднем рост туземцев достигает 1,852 м, но женщины значительно ниже. То есть встретить тут мужика меньше 1,9 метра в высоту практически невозможно.

Говорят, что название «патагонцы» дано им за очень большой размер ступней, это совсем неверно.

[Патагонец — «большая нога», но спутники Магеллана называли индейцев так потому, что те носили от холода, наподобие фрицев по Москвой, большие валенки, сплетенные из соломы].

Патагонцев следует причислить скорее к числу народов, имеющих самые миниатюрные ноги. Они сами называют себя ахокнекенке, то есть «люди юга».

Патагонец в своей кухне еще более нечистоплотен, чем араукан; паразиты водятся в изобилии. Собаки, очень многочисленные, иногда облизывают мясо, предназначенное для людей.

При этом Арауканы — воинственный индейский народ, обитающий в Чили и на западе Аргентины, но в основном в независимой стране Араукании, прославившийся своей длительной борьбой за независимость. Их европейское название взято из языка индейцев кечуа, где слово «аука» означает бунтовщиков, врагов. Самоназвание народа — «мотуче» («воины, или люди, с запада») или «мапуче» («люди земли»). Народ представляет собой отдельную группировку в рамках андо-экваториальной этнографической семьи; нынешняя численность араукан Чили и Аргентины — оценивается в около 800 тыс. человек.

Моя экспедиция еще могла бы завершиться успехом, если бы не одно печальное обстоятельство. Чтобы разогнать скуку, полюбившие разбой индейцы продолжали совершать свои набеги на аргентинцев, и один из отрядов индейцев-грабителей был захвачен в плен аргентинским отрядом ополченцев генерала Рохаса. Ну что за бедовый народ!

Мое положение тут же стало совершенно не завидным. Более того, смертельно опасным. Учитывая, что молва уверенно связывала меня с генералом Рохасом, самым славным нынешним боевым именем Приграничья.

Индейцы пришли от имени алчного вождя Чегуека, чьи руки были в крови по самые локти, и предложили мне написать письмо аргентинскому правительству, чтобы оно отпустило на свободу захваченных в плен грабителей. Я был не в том положении, чтобы сопротивляться, хорошо зная, что, избежав первой ловушки, мы неизбежно попадем во вторую, поскольку индейцы хитры и беспощадны и уже приняли все меры предосторожности, чтобы не позволить нам улизнуть. Разнузданные толпы дикарей уже потирали руки в предвкушении моей ошибки. В бессильной ярости стискивая крепкие и блестящие, как у волков, зубы.

— Помни, бледнолицая собака, что сам бог Кудуани, в своей великой милости, лишил тебя разума и предал в наши руки! — угрожали мне краснокожие посланцы. — Теперь ты наш. С потрохами! Вся твоя жизнь, твое дыхание, голова и сердце — наши! Что бы мы не приказали тебе, ты должен исполнять не колеблясь, как рука выполняет волю головы. Иначе — смерть. Лютая, жестокая смерть!

Вынужденный отказаться от сопротивления, я решил пойти на хитрость, притворившись, что не знаю, какая судьба меня ждет. Умереть — всегда успею.

Под предлогом, что мне необходимо послать моих спутников к большому начальнику, я отправил двоих из моих гребцов-индейцев с весточкой в Пунто-Аренас.

Так же я написал аргентинскому правительству, изменив на противоположное содержание, продиктованное мне вождем: то есть, что ни в коем случае не следует отпускать никаких пленников, поскольку был уверен, что индейцы никогда не вернут мне свободу, а я надеюсь сбежать.

На следующий после отправления курьера день, с севера, с Рио-Колорадо, пришел одинокий индеец с багровым шрамом на лице.

Он сумел убежать из аргентинского лагеря, где уже погибли многие из его арестованных соплеменников, и сказал, что их все время убивают. Особенно буйный абориген был недоволен тем, что казнят не тех кто больше грабит, а тех, кто попадается. Это казалось ему высшей несправедливостью.