Я – Товарищ Сталин 6 (СИ) - Цуцаев Андрей
Немцы ворвались в дом. Внутри было темно. Узкий коридор вёл к деревянной лестнице, уходящей на второй этаж и вниз, в подвал. Сверху доносились звуки шагов и крики, а с чердака ударил второй пулемёт Дегтярёва, посылая очередь через разбитое окно. Пули застучали по полу, выбивая щепки, и один из немцев, рядовой Отто, получил ранение в ногу. Он выругался, но, опираясь на стену, продолжал стрелять вверх, пока его товарищи тащили его в укрытие за перевёрнутым столом, заваленным старыми ящиками.
Шульце разделил отряд: восемь солдат побежали наверх, чтобы подавить пулемёт и зачистить второй этаж, шестеро спустились в подвал, где, по данным разведки, держали фон Кляйста. Сам Шульце с Краусом, Гюнтером и ещё двумя солдатами — Хельмутом и Вольфом — рванулись вниз по лестнице. Деревянная дверь, укреплённая металлическими полосами, была приоткрыта, и за ней слышались голоса.
Подвал был сырым и холодным, с низким потолком, покрытым пятнами плесени и паутиной. Тусклая лампа, подвешенная на ржавом проводе, качалась под потолком, отбрасывая длинные тени на потрескавшиеся стены. Генерал Эрих фон Кляйст сидел в углу, привязанный к стулу грубой верёвкой, которая впивалась в его запястья и лодыжки.
Перед ним стоял Иван, советский агент, сжимавший в руке револьвер. Два охранника с автоматами ППД стояли у лестницы, их лица были напряжёнными, а пальцы лежали на спусковых крючках. Ещё один охранник стоял у стены, сжимая винтовку Мосина. Его руки дрожали, и он то и дело оглядывался на дверь, словно ожидая неминуемого.
Шульце ворвался в подвал, стреляя на ходу. Его пули попали в одного из охранников у лестницы, пробив ему грудь. Тот рухнул, выронив автомат, который с лязгом ударился о каменный пол. Второй охранник открыл огонь, и пули застучали по стенам, выбивая куски штукатурки и поднимая облака пыли. Краус метнул дымовую гранату, и подвал заполнился густым белым дымом, затрудняя видимость. Воспользовавшись замешательством, Хельмут выстрелил из MP-28, и второй охранник упал, сражённый очередью в живот. Молодой парень с винтовкой попытался выстрелить, но пуля Вольфа попала ему в шею, и он рухнул, захлебнувшись кровью.
Иван, стоявший у фон Кляйста, обернулся, его револьвер нацелился на Шульце. Майор был быстрее — выстрел из Luger попал агенту в правое плечо, и револьвер выпал из его руки, звякнув о пол. Иван выругался, его лицо исказилось от боли, но он не отступил. Левой рукой он выхватил из кобуры второй револьвер, маленький Smith Wesson, спрятанный под курткой. С яростным криком он поднял оружие и выстрелил в фон Кляйста. Пуля вошла генералу в грудь, чуть ниже левого плеча, пробив лёгкое. Фон Кляйст хрипло вскрикнул, его тело дёрнулось на стуле, и кровь хлынула на мундир, пропитывая ткань тёмным пятном, которое быстро расползалось.
Шульце выстрелил снова, и пуля пробила голову Ивана. Он рухнул на пол, его голубые глаза остекленели, а револьвер выпал из ослабевшей руки, скользнув по каменному полу. Дым в подвале начал рассеиваться, и Шульце бросился к фон Кляйсту, перерезая верёвки ножом. Кровь текла неудержимо, заливая пол, и каждый вдох генерала сопровождался хрипом и бульканьем.
— Генерал, держитесь! — крикнул Шульце, его голос дрожал от ярости и отчаяния. Он зажал рану куском ткани, но кровь просачивалась сквозь пальцы.
Фон Кляйст, тяжело дыша, посмотрел на Шульце. Его лицо побледнело, губы посинели, но он попытался говорить, его голос был едва слышен.
— Курт… слишком поздно, — прохрипел он. — Уходите… доложите Берлину…
Шульце стиснул зубы, его руки дрожали, пока он пытался остановить кровь, но жизнь быстро покидала генерала. Сверху доносились звуки боя — пулемёт на чердаке замолк, но винтовочные выстрелы и крики продолжались. Испанцы и немцы теснили оставшихся охранников, но время утекало. Фон Кляйст сжал руку Шульце, его пальцы были холодными и слабыми.
— Исполняй приказ, — прошептал он.
Его голова откинулась назад, глаза закрылись, и дыхание остановилось. Шульце замер. Он закрыл глаза фон Кляйста и встал.
— Забираем его тело, — скомандовал он Краусу, Хельмуту и Вольфу. — Он не останется тут.
Наверху бой подходил к концу. Испанцы Веласкеса добили пулемётчиков на чердаке, но потеряли четверых: Пабло получил пулю в бедро, Хуан истекал кровью от раны в плече, а двое других лежали мёртвыми у входа, их тела были изрешечены пулями. Немцы потеряли Фрица и Отто, ещё трое были ранены, включая Гюнтера, чья рука висела плетью.
Отряд, неся раненых и тело фон Кляйста, выбрался из фермы и скрылся в оливковой роще. Шульце шёл последним, сжимая Luger, его взгляд был прикован к горящему зданию. Поражение жгло его сильнее, чем пуля, оцарапавшая его предплечье, оставив рваную рану, из которой сочилась кровь. Он знал, что смерть фон Кляйста станет ударом для националистов и Германии, но он поклялся себе, что отомстит. Каждый шаг отдавался болью в его груди, но он не позволял себе остановиться.
Вскоре отряд добрался до оврага, где их ждали два грузовика, спрятанные под маскировочными сетями. Раненых погрузили в кузов, тело фон Кляйста укрыли плащом.
К утру новость о гибели фон Кляйста дошла до ставки Франко в Бургосе. Генералиссимус, узнав о провале, разбил чернильницу о стол, проклиная республиканцев. В Берлине Гитлер, получив донесение от Абвера, пришёл в бешенство. Он швырнул телефонную трубку, крича, что смерть фон Кляйста — это личное оскорбление для Германии. Он приказал удвоить поставки танков, самолётов и инструкторов националистам.
Кастилия продолжала гореть в огне войны. Пыльные дороги, оливковые рощи и каменистые поля стали свидетелями ещё одной битвы.
На окраине Берлина, в районе Лихтенберг, где фонари едва светили, стояло заброшенное здание — старый склад, давно покинутый угольной компанией. Его окна были разбиты, стены облупились, а ветер свистел сквозь щели. Внутри, за кучей гнилых ящиков, горела свеча, её слабый свет падал на потрёпанный стол, покрытый пылью и ржавчиной.
Двое мужчин в тёмных шинелях стояли у стола. Их лица терялись в полумраке, но пуговицы на мундирах поблёскивали в свете свечи. Они говорили тихо, чтобы голоса не выдали их.
— Фон Кляйст мёртв, — сказал первый, его голос был низким, с лёгкой хрипотцой. Он постучал пальцем по столу. — Испания его прикончила. Источник подтвердил: республиканцы добили его на ферме.
Второй, чуть выше ростом, скрестил руки. Он кивнул резко, будто давно ждал этих слов.
— Значит, пора, — ответил он холодно, но с ноткой возбуждения. — Следующие готовы?
Первый кивнул, его рука скользнула к карману шинели, где лежала сложенная бумага, но он не стал её доставать.
— Готовы. Все проверены, все знают, что на кону. Но нужно спешить. Если Гитлер узнает раньше…
— Не узнает, — оборвал второй. — Мы всё контролируем.
Первый сжал край стола, пальцы напряглись. Он знал, что их план — это риск, где ошибка равна смерти.
— Твои люди не подведут? — спросил он. — Один промах, и мы в подвалах гестапо.
Второй усмехнулся.
— Мои люди знают своё дело. Фон Кляйст был частью старого порядка, и он поплатился. Теперь очередь других.
Первый кивнул. План был опасен, и предательство могло всё разрушить.
— Тогда начинаем, — сказал он. — Завтра я передам список через связного. Никто не должен знать о нашей встрече.
Второй кивнул. Он шагнул к выходу, но остановился.
— Если нас раскроют, — сказал он, не оборачиваясь, — не должно всплыть никаких следов. Никаких имён.
— Согласен, — ответил первый твёрдо. — Но мы не провалимся. Слишком многое поставлено на кон.
Второй ушёл. Первый остался у стола, глядя на свечу. В голове крутились имена из списка — те, кто должен стать следующими. Каждая смерть приближала их к цели или к гибели.
Свеча догорела, и комната погрузилась в темноту. Берлин спал, не зная о заговоре, что зрел на его окраинах.
Глава 12
Рассвет над холмами Аддис-Абебы окрасил небо в багровые и янтарные тона. Солдаты медленно пробуждались, их бормотание сливалось с лязгом оружия и ржанием мулов, но для Йосефа Вольде мир казался приглушённым, словно подёрнутым пеленой. Тревога, поселившаяся в нём после разговора в кафе «Селам», сжимала сердце, а предстоящая встреча с императором Хайле Селассие наполняла душу страхом. Он стоял у своей палатки, кутаясь в потрёпанную шамму, пальцы касались кинжала, спрятанного под тканью.
