Александр Афанасьев - Время героев (Часть 3)
– Пора лететь. А вы умеете делать дела, князь.
– Спасибо, сэр. Полагаю, что в этой части света никто не может сравниться в умении делать дела с вами, сэр. И надеюсь на то, что наша встреча – не последняя.
Вот так – я добыл пару контрактов для Марианны. И так я вляпался в эту историю – уже окончательно и бесповоротно.
Картинки из прошлого
Июль 2005 года
Атлантический океан, западнее Азорских островов
Ударный авианосец Цесаревич Николай
Встреча была организована довольно быстро и должна была состояться на ударном авианосце Цесаревич Николай, несшем службу в Атлантическом океане, близ экватора. Государь должен был прибыть туда инкогнито, переместившись сначала на базу русского флота в Ниццу, затем – самолетом снабжения из Ниццы – прямиком на авианосец.
Мы с вице-президентом САСШ Мисли погрузились в Боинг и перелетели на Азорские острова. Эти острова, расположенные в Атлантическом океане, лет пятьдесят – шестьдесят назад были одним из самых оживленных воздушных перекрестков мира. Тогда еще не было надежных трансатлантических лайнеров, и все самолеты, выполняющие рейсы между Старым и Новым светом – приземлялись здесь на дозаправку. Сейчас трансатлантических лайнеров полно – и Азорские острова стали частично военной базой, сданной в аренду Священной Римской Империи, частично – раем для яхтсменов. Боевые корабли Кригсмарине и роскошные двух – трехпалубные яхты стояли рядом…
На Азорских островах мы сменили вид транспорта. В качестве вертолетного транспорта на этом аэродроме использовались большие, русские Сикорские, потому что только они могли летать на материк обратно, обеспечивая достойную надежность и низкий расход топлива. Вертолет арендовал уже я – один огромный вертолет для нас двоих, и с переплатой за срочный случай. Испанка, работавшая на прокате, посмотрела на меня с подозрением – у меня были германские документы, я говорил по-немецки и был похож на немца, а немцы никогда не стали бы сорить деньгами, лишний пфенинг не потратят. Но вертолет мне оформила – деньги есть деньги. Поблагодарив frДulein за помощь, я вышел обратно на летное поле VIP-терминала и электрокар отвез меня и вице-президента к вертолету…
Проблема возникла, когда я объявил, куда мы должны лететь. Первый пилот самолета, немец по национальности, изумленно вытаращился на меня
– Русский авианосец?
– Именно герр… – я посмотрел на табличку с именем на груди – герр Браушенбах. Именно туда я хочу попасть.
– Nein! Nein! UnmЖglich! Verboten![36]
Я достал из бумажника несколько купюр в тысячу рейхсмарок, положил на приборную доску рядом с ним
– Nein! Wir abgeschossen! Nein![37]
Понимая, что все немцы тупые и упертые ослы, и я так могу уговаривать его до второго пришествия, я сменил тактику.
– Герр Браушенбах. Это очень важно – я достал дипломатический паспорт, который у меня был, показал его немцу – это жизненно важно. Никто нас не собьет, наоборот – встретят со всем уважением…
Немец взял паспорт, посмотрел на него с сомнением. У немцев в подкорке сидит любовь к различным документам и понимание того, что если надо – то оно и в самом деле надо. Очень дисциплинированная нация.
– Spion? – осведомился немец
– Diplomat – обиделся я
– Gut… – наконец-то решился немец, возвращая мне паспорт – das verrЭckt[38]…
Истребители нашли нас, как только мы преодолели километров десять и вышли из зоны ограниченных полетов – она была над островом, это были сектора снижения военных и гражданских самолетов. Мы направлялись в сторону авианосной группы, вертолет был гражданским – но все равно, это было достаточным основанием для проверки.
Вертолет, несмотря на весь его немалый вес шатнуло – реактивный самолет не мог поддерживать такую же скорость, как вертолет – и истребитель прошел над нами, описывая круг…
Я протиснулся в кабину, показал на наушники
– Lassen?[39]
Немец, уже смирившийся с тем, что везет сумасшедших, знаком приказал дать мне наушники.
Аппаратура связи была германской, Telefunken – но все рации мира похожи одна на другую, чтобы квалифицированный радист мог работать на любой из них. Я надел гарнитуру рации, поставил на передачу, нашел частоту палубной авиации – три четыреста сорок килогерц, не забыл еще…
– … вертолет, направляющийся курсом норд – вест, немедленно назовите себя. Вы направляетесь к запретной для полетов зоне, ваш курс ведет к опасности, немедленно назовите себя, немедленно!
– На связи гражданский вертолет, курс норд-вест, позывной Эпсилон – Браво, повторяю – Эпсилон – браво.
– Гражданский вертолет, этих позывных нет в таблице связи, назовите себя.
– ВВС, передайте этот позывной старшему летному офицеру на вашей посудине, немедленно – я говорил по-русски, и то что я говорил показывало, что я знаю, кто на авианосце имеет право принимать решение и руководить летными операциями – повторяю, эпсилон-браво для старшего летного офицера, немедленно.
– Гражданский вертолет эпсилон браво, по фронту от вас запретная зона, не приближайтесь к ней, оставайтесь на месте.
Немец вопросительно посмотрел на меня
– Продолжаем движение. Не торопитесь, баки полные.
Ответ пришел ровно через минуту.
– Гражданский вертолет эпсилон браво, можете следовать своим курсом, запросите вышку три для обеспечения посадки. Удачи.
– Спасибо, и вам того же…
Я снял наушники.
– Erlaubt.[40]
Ударный авианосец Цесаревич Николай находился примерно пятьюдесятью милями западнее, даже северо-западнее Азорских островов, он стоял по ветру, готовый выпускать самолеты. На палубе возились техники, стояла дежурная авиагруппа – я заметил четверку тяжелых самолетов дальнего рубежа и несколько, семь или восемь – легких. Чуть в стороне, у самой кормы стоял вертолет поисково-спасательной службы в полной боевой. Нас приняли на самую корму, там был нарисован большой белый квадрат и два летных техника помогали нам с посадкой. Сели удачно – волнения почти не было, да и не страшны такому гиганту волны. Под сотню тысяч тонн водоизмещения – не шутки…
На летной палубе, пахнущей как и на всех авианосцах – реактивным топливом и горелой резиной – нас встретили несколько человек, одетых как летные техники, в коричневых легких ветровках и радиофицированных шлемах – здесь, на палубе, у каждого члена палубной команды была форма своего цвета, указывающая на его специальность. Коричневая форма означала, что перед вами технический специалист, механик по самолетной части.
Среди них был собеседник для Мисли – Его Императорское Величество, Николай Третий и для меня – действительный тайный советник Путилов. Вероятно – господин Путилов выживет и при ядерном взрыве…
Мисли повели в адмиральскую каюту, она была здесь совсем недалеко, на корме. Мы с Путиловым отошли в сторону, к стенду, где летные техники возились с отремонтированным двигателем, гоняя его на режимах. Из-за шума – тут можно было говорить в полный голос, не рискуя быть подслушанными.
Путилов был ниже меня больше чем на голову. За то время, пока мы не виделись, он постарел, в жидких волосах появилась седина, глаза были усталыми и строгими.
– Рад видеть вас в добром здравии, князь… – сказал Путилов с неискренней, вымученной улыбкой – рад, что у вас все в порядке
Я пожал плечами
– А что может быть не в порядке?
Путилов, когда все это только затевалось – был категорически против, и не только он. Вообще, по моему скромному мнению, внешнюю разведку надо перетряхивать и сильно, иногда я жалею, что не приял пост министра без портфеля, тогда бы меня не сунули в персидское пекло, сидел бы в Петербурге, делами бы занимался по той же разведке. Разведка – это люди, с которых очень давно жестко не спрашивали за результат.
В чем может быть результат разведки? Для чего она существует? Почему то считается, что дорогостоящие, рассчитанные на годы операции по внедрению агентов под чужим именем и под легендой что-то дают. Открою вам маленький секрет – нигде, кроме сцены синематографа они ничего не дают. Ровным счетом ничего. При малейшем проявлении сколько либо серьезного интереса к чему бы то ни было важному – этот интерес отслеживается контрразведкой страны пребывания и деятельность агента, на подготовку и внедрение которого ушли миллионы – либо ставится под контроль, либо безжалостно пресекается.
А вот что делать с Роял Датч Шелл? Сэр Генри Детеринг создал громадную нефтяную компанию, занимается добычей на шельфе Северного моря, она лезет в Южную Америку, в Африку. У этой компании – есть дочерняя компания, занимающаяся рисками, в персонале – бывшие сотрудники SAS и разведки. Лезут во все щели, вынюхивают, и ответ на все один – коммерческий интерес. Ищут возможности для вложения капитала.
