Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Глава 9

Буденный успел связать жандарма и одного из бандитов, когда из коридора послышался топот десятка ног.

— Все! Вам конец! — чернявый мужик с золотыми передними зубами бросил взгляд на сложенные в кучу пистолеты, но с места не двинулся. — Тут на всем этаже только наши живут. Не уйдете, служивые.

— Семен, — Славский переглянулся с Буденным и уже сам занялся чернявым.

Ну, а бывший казак усмехнулся и двинулся к выбитой двери. Если весь этаж бандитский, это же сильно упрощает дело.

— Отпустите Цыганка! И мы вас не тронем!..

Поднять дверь, немного опустить на себя, чтобы можно было удерживать одной рукой.

— Вы залезли не в свое дело! Тут большие люди работают!

— Или думаете, что выжили в окопах и стали бессмертными? Мы не японцы, пустим пулю в лоб и не промажем.

— Не вы первые, не вы последние.

Семен нахмурился. От последних слов отчетливо несло трупами его боевых товарищей, и такое точно прощать было нельзя. Он толкнул дверь так, чтобы та со скрежетом проехала по полу и немного криво встала на свое место. Как раз удобно, чтобы не мелькнуть в проеме, но просунуть в щель руку и катнуть прямо в центр коридора гранату.

Новая. Ее Лишин пытался сделать учебной по личному заказу Макарова, а получилось — уж слишком сильно, даже чтобы самых тупоголовых новобранцев глушить. Корпус из жести, все стыки дополнительно герметизированы сургучом — все эти предосторожности не лишние, потому что внутри не просто порох. А газ. Пары бензина, немного алюминиевой пудры и одна десятая селитры.

Граната остановилась… Шаг в сторону. Буденный не должен был, но словно вживую услышал два последовательных щелчка капсюлей. Первый вскрыл жестянку, создавая небольшое облако газа, а второй его подорвал. Ударная волна саданула во все стороны. Дверь, которая еще недавно прикрывала Буденного от пуль, снова вылетела со своего места. Звук на несколько секунд пропал, но Семен быстро потер уши, и уже через мгновение до него долетели испуганные крики.

— Кажется, ну что такое взрывная волна без осколков? — Буденный вышел из квартиры и быстро прошелся по лежащим в коридоре и у соседей телам, освобождая их от оружия и объясняя, что именно с ними случилось. — Но это еще и контузия! А если дураком бегать и о стены биться, то еще и синяки с парой переломов.

Продолжая говорить на ходу, Семен обнаружил пару менее пострадавших бандитов и тут же запряг их на связывание и переноску тел на улицу. Через минуту к нему присоединился и Славский, закончивший с первой партией пленников, а там вокруг сложенных в штабеля людей начали и зеваки собираться. Обычные горожане, несколько солдат, встревоженный жандарм, который попытался было всех разогнать, а потом не нашел ничего лучше, чем убежать куда-то в сторону центра города.

— Если бы это была война, я бы такой город за пару часов взял, — тихо шепнул товарищу Буденный. Азарт схватки начал уходить, и его место занимала грусть от того, что им приходилось заниматься столь грязным делом.

— Да, как-то тут все… запущено, — нахмурился Славский. — Пожалуй, стоит предупредить генерала.

— Думаешь, местные настолько сошли с ума, что проигнорируют такую гору оружия?

— Я опасаюсь не того, что эта шушера сможет вывернуться, а того, что нас загребут вместе с ними. Учитывая вон его, — Славский кивнул на пленника с васильковыми погонами, — тут ведь точно кто-то из жандармских в доле.

— Не замнут! — Буденный поджал губы.

— Чтобы точно не замяли, лучше все же положиться не только на правила, но и генералу сказать…

Не теряя времени, Славский подозвал троицу солдат из 1-го Сибирского Штакельберга — с ними они сражались вместе и на Квантуне, и в Корее, так что веры им точно было больше, чем тыловым частям — и попросил передать короткое сообщение в штаб 2-й Сибирской. Код, который пришлось назвать, чтобы на телеграфе их приняли, был на всякий случай выдан всем офицерам броневых войск на случай, если застрянут где-то в тыле. Но вот и среди своих пригодился.

— А помнишь, как мы заверяли Огинского, что уж нам-то точно нет смысла такое заучивать? — тихо спросил товарища Буденный.

— Еще смеялись над ним, — кивнул Славский. — Кажется, теперь он на нас точно отыграется.

— Тоже смеяться будет?

— Если бы. Огинский уже давно пытается увести у нас из броневых несколько офицеров на производство. Ты же слышал, как он на днях кричал и возмущался, что у нас химики и инженеры в мехводах сидят?

— Ну, а что поделать, если они сами считают, что так больше пользы принесут?

— Считают или нет… Если именно код Огинского в итоге нам поможет, то получится, что мы ему должны. Так что придется отдавать людей.

Буденный только рукой махнул, представляя, как он лишится командиров пары самых лучших экипажей, но тут им резко стало не до разговоров. На улицу вылетел конный взвод жандармов во главе с целым полковником.

— Гражданских — освободить, буйных — связать! — оценил тот обстановку.

Буденный со Славским переглянулись, а когда жандармы попытались выполнить приказ, положили руки на оружие.

— Собираетесь отпустить вот этих, которых мы взяли без документов да с горой оружия? — спросил Славский, буравя взглядом жандармского начальника.

— И рук-то хватит, чтобы офицеров арестовывать? — добавил Буденный, кивая на свои погоны.

— Взять их! — жандарм словно забыл обо всех писаных и неписаных правилах, покраснел и сам потянулся к оружию. — Взять бунтовщиков!

Буденный со Славским постарались аккуратно сделать несколько шагов назад. Теперь в случае чего можно будет в один прыжок запрыгнуть обратно в дом, а там под прикрытием стен они не то что со взводом, с ротой жандармов были готовы повоевать.

— Насколько же ты замазался в грязных делах, что готов даже на такую подлость? — сплюнул Буденный, делая еще один короткий шаг. На этот раз в сторону — чтобы навскидку нельзя было попасть и пришлось тратить лишние секунды на доворот ствола.

— Не твое дело! — на лице полковника мелькнула кривая ухмылка, но тут же исчезла, когда из толпы начали раздаваться крики.

— А армейские-то правы.

— Продались васильковые!

— Да они только и могут, что деньги из народа тянуть!

Еще два жандармских взвода, попытавшихся пробиться к своему командиру, просто не пропустили. Градус напряжения все больше повышался, и с каждым мгновением руки людей при оружии все крепче и яростнее сжимали стальные рукояти. До кровавой развязки не хватало буквально сущей малости, но тут на полной скорости на площадь выскочил одинокий всадник и остановился прямо между жандармами и парочкой макаровцев.

— Кто вытащит оружие, пойдет даже не на каторгу, а под расстрел. И если кто сомневается, что мне хватит полномочий, то положение о чрезвычайной охране еще никто не отменял. Оружие! На место! Живо!

— Петр Аркадьевич! — жандармский полковник бросил злой взгляд на тут же подчинившихся приказу своих же подчиненных и попытался найти хоть какой-то выход. — Это бунтовщики! Нельзя их слушать!

— Разберемся, — Столыпин тяжело дышал, раздувая ноздри и в этот момент очень походя на своего же коня. — А вы, — он повернулся к Буденному и Славскому, — пойдете сами и все лично мне расскажете.

— Конечно, расскажем, — Буденный широко улыбнулся, а потом крепко сжал свои немаленькие кулаки. — А вы нам! А то у нас после возвращения из армии к мирной жизни слишком вопросов появилось… Слишком много и слишком быстро.

Столыпин сначала нахмурился, но потом задумался и медленно кивнул. Кажется, он был готов начать спорить с кем угодно другим, вот только простоватый тон Семена его неожиданно зацепил.

Когда новости из Ляояна до меня добрались, то пришлось дергать Огинского, чтобы составил мне компанию и удержал от возможных глупостей. А то ведь сначала с тайным кодом передают сумбурное сообщение, что жандармы-душегубы собираются стрелять моих офицеров, потом слухи о беспорядках и, наконец, просьба от Столыпина приехать и обсудить поведение Буденного и Славского. Просьба!