Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Вячеслав Григорьевич, — Огинский снова взмолился. — У меня же и так работы столько, что спать приходится урывками.

— А вот так делать не стоит. Пересмотрите загрузку, переложите уже наработанные дела на заместителей, повысьте кого, если нужно. А вы сами мне будете нужны на новом направлении.

— Значит… — тяжело вздохнул Огинский. — Найти еще ученых, которые хоть в теории знают нужные нам реакции. Свести их с инженерами, которые уже есть и которых еще выслежу, чтобы воплотить все это в оборудовании, а потом отправлять экспедиции…

— Сразу, — поправил я. — Не надо ждать. Уверен, что нужные люди у нас найдутся. Пусть даже не лично, используйте любые наши связи для консультации по телеграфу, но с теорией мы разберемся. А к этому моменту у нас должны быть уже не только найдены нужные месторождения, не только получены первые партии породы, но и подготовлены цепочки поставок, чтобы мы могли в разы нарастить все процессы.

Огинский потерянно кивнул, принимая масштаб поставленной перед ним задачи. Но чем больше он над ней думал, тем меньше оставалось безысходности и тем больше появлялось блеска в глазах от осознания того, что именно он может принести нам, 2-й Сибирской армии, да всей России.

Человек такое существо, которое, чем бы он ни занимался, рано или поздно начинает выгорать. Дни сливаются в бесконечную пелену, цвета становятся тусклыми, вкус теряет смысл… Но все меняется, когда появляется цель. Нет, Цель — с большой буквы. Задача, которая захватывает тебя всего, которая стоит того, чтобы по утрам вставать пораньше, а по вечерам до последнего гореть на рабочем месте, лишь бы успеть побольше.

Иногда люди теряют свою цель, иногда находят. Вот Огинский сейчас точно нашел!

Поручик Романовский почти в самом начале Русско-японской получил перевод в штаб 18-го армейского корпуса, расквартированного прямо под Санкт-Петербургом, но в итоге взял и отказался. Отец тогда написал самое гневное письмо в его жизни — сам артиллерийский офицер, он, тем не менее, провел большую часть жизни на патронном заводе и верил, что сын тоже сможет найти себе теплое место, подальше от пуль и снарядов, но… Иван Павлович услышал, как храбро сражается 2-й Сибирский, и решил, что тоже сможет показать себя.

Увы, остальные корпуса даже в следующих сражениях совсем не блистали. Возможно, сам Романовский и нашел бы шанс поразить командование своими успехами, но его батарея конной артиллерии была придана Забайкальской казачьей бригаде, а та каким-то образом бой за боем оказывалась совсем не там, где враг наносил хоть сколько-то серьезный удар. Случайность? Умение найти теплое место? Ивану Павловичу, естественно, никто ничего не рассказывал… Поручик страдал, поручик молился, и в итоге бог все-таки ему ответил. Сведя дружбу с Антоном Ивановичем Деникиным, Романовский вместе с ним наконец-то смог получить перевод в сам 2-й Сибирский.

В первый день, слушая разговоры солдат и офицеров, вспоминающих самые разные случаи, как они били японцев, Иван Павлович позволил себе поверить, что наконец-то ухватил удачу за хвост. И снова ошибка! Даже Деникин оказался на отшибе новой силы, получив в свое распоряжение жалкие остатки кавалерии: тех, кто не решился переучиться на новые броневики. Впрочем, сам Антон Иванович почему-то не унывал. Тратил сутки на отработки маневров, ходил на разборы чужих операций в штаб и даже гонял своих казаков вместе с нестроевыми чинами.

Как ни странно, многие втянулись в процесс общего дела и постоянного обучения, некоторые даже решились побороть свои страхи и тоже пойти на броневики. Но были и те, кто, как и поручик Романовский, не собирался тратить время на подобные глупости. Они же пришли в армию. Разве по уставу положено искать себе призвание? Нет! Это задача командиров найти правильные и, главное, достойные задачи для русского солдата и офицера! А не это вот все.

— Господа, вы не уступите нам свой стол? Вы, судя по всему, уже все доели и допили, а мы как раз хотели отметить победу в маневрах! — краснощекий обер-офицер с планками 3-го Броневого подошел к столу Романовского и двух его товарищей.

Они действительно уже давно закончили с обедом, но вот так выгонять офицеров из-за стола! Романовский начал было подниматься, но его друг, казак Станислав из Львова, придержал его за плечо.

— Вы правы, мы уходим, — Иван Павлович сдержал себя, вышел из кабака на улицу и только тут позволил себе сорваться, врезав кулаком по стене.

Как же его все это раздражает! Взять те же новые правила, когда генерал Макаров решил выделять победителям учебных игр призовые. Разве это нормально? Или когда для простых солдат и офицеров всего в десяти километрах от линии фронта построили кабаки и клубы с книгами и газетами по самым разным наукам. Разве армия про это⁈ Но больше всего поручика Романовского раздражали «ашки»! Сходили в пару атак на своих «Артурах» и теперь черта за брата не считают!

— Ты же знаешь, — Станислав снова хлопнул Романовского по плечу. — Ашки без тормозов. Им только покажется, что их оскорбили, так сразу в драку. И плевать на все взыскания. Как они говорят, в бою наверстают.

— И ведь наверстывают, — тихо добавил Адам, еще один товарищ Ивана Павловича. — Болтают, после Дальнего была большая драка, больше двадцати человек были понижены в чинах. А теперь… Всем всё вернули, а кто-то и выше прыгнул!

— В званиях, — поправил Романовский Адама.

— Вся слава им! — Станислав просто сплюнул.

— Господа, а вы не думали, что, если нас совершенно не ценит начальство… — начал было Адам, как его оборвал топот копыт и знакомый громовой бас.

— Вот вы где! — Антон Иванович Деникин по пути из штаба явно заметил их и специально свернул к кабаку. — А я как раз собираю всех наших! Давай, Романовский, берите своих людей, и срочный сбор у 12-й сопки.

— А что за дело? — недавняя апатия и злость вцепились в Ивана Павловича ледяными когтями, но он все равно с надеждой вскинул голову.

— Есть еще кое-что важное именно для нас, — Деникин улыбнулся, а потом не сдержался и хохотнул. — Поведем экспедиции геологов и инженеров на восток и на юг. Железные дороги туда дай бог к лету проложат, обычные же в весеннюю распутицу остановят любую технику, так что остаемся только мы!

— Точно! Лошади еще поработают! — закивал Романовский.

— Генерал так и сказал. Что с этими двумя новыми городками вся надежда только на нас! Но потом поговорим! Пусть обозы отправятся только через неделю, нам самим придется выезжать уже сегодня. Надо проверить дороги, подготовить стоянки, разогнать всех хунхузов и беглых японцев, что думали отсидеться от нас на востоке!

Деникин напоследок махнул рукой, словно показывая, какая громада дел их ждет, и ускакал дальше. Поручик Романовский еще несколько секунд смотрел ему вслед, а потом тоже махнул рукой, повторяя жест своего командира.

— Все! Собираемся!

И плевать ему было в этот момент и на зазнаек-ашек, и на оставленный стол в кабаке, и даже на привычку ругать все вокруг. Адам попробовал побухтеть, но Иван Павлович одним жестом заткнул его. Прошло время болтать! У них наконец-то появилось дело — стоящее дело! — и только оно теперь имело смысл.

Семен Михайлович Буденный уже несколько дней проверял, все ли готово к выводу 3-го Броневого из Кореи. Сначала от стоянки у Сегука до Согёна по временной железной дороге, которую построили для подвоза припасов и пока не спешили разбирать. Потом был выбор — своим ходом до Ялу или же по морю до Дальнего.

Переход по суше можно было бы совместить с учениями, но Буденный решил, что пользы от них будет меньше, чем вреда от сожженных за лишние две сотни километров моторов. Поэтому море — благо наблюдатели в Сеуле всегда предупредят заранее, если с юга будет подходить буря. Ну, а дальше уже есть постоянные железные дороги. До Дашичао, а там развилка: часть броневиков поедет к Ляояну прикрывать постройку новой шахты, пока зимние дороги еще держат тяжелые машины, а основные силы отправятся к Инкоу — проходить обслуживание и модернизацию.