Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot"
— Радуйся, что сам уцелел! — ворчливо произнес Горлинский. — Врачам нашим спасибо, что тебя, можно сказать, с того света вынули. И ты еще своей стране пользу приносить можешь.
— Да, — согласно кивнул Фролов, — сам до сих пор диву даюсь, что починили меня медики. Ведь места на мне живого не было… Постой, Николай Дмитриевич, — капитан госбезопасности вновь схватил со стола фотографии, — а как Ванька Чумаков там же, в Берлине, оказался? Да еще и вместе с Трефиловым? Он же в сорок первом на фронт ушёл, после конфликта… с Фитиным же…
— Как ушёл, так и обратно вернули, — с усмешкой ответил старший майор госбезопасности. — Поговаривают, что по распоряжению Самого его с фронта отозвали! За него Пал Анатольевич просил…
— Это Судоплатов, что ли? — изумлённо произнёс Фролов, после подтверждения своего вопроса от начальника. — Неужели всё это из-за того старого дела закрутилось?
— Я подробностей не знаю, — ответил Николай Дмитриевич. — Но, вроде бы, нет. Я, когда с Судоплатовым общался, понял, что сначала Чумакова к немцам по совершенно другому поводу внедрили. А уже после этого он в Берлине у Хорста оказался. А уж когда наш агент эти фотографии добыл, то и на Трефилова вышли, и про эту, еще довоенную диверсию и вспомнили. У меня Фитин дело из архива запросил, и понеслось… Просто… ты же помнишь, Лазарь Селивёрстович, что, в итоге, нам пришлось написать?
— А то! — криво усмехнулся капитан госбезопасности. — Еще как помню, товарищ старший майор.
— Если бы мы с тобой всё, как есть, написали, закрыли бы нас с тобой на Канатчиковой даче[3]. И о дальнейшей службе можно было бы забыть… Понимаешь?
— Понимаю, Николай Дмитриевич. А в чём тогда проблема?
— А проблема в том, Лазарь Селивёрстович… — Старший майор задумчиво «пожевал губами». — Что придётся нам с тобой поведать нашим товарищам, как оно на самом деле тогда было… Иначе… Иначе оценить ценность изобретения профессора Трефилова, раз уж он оказался живым — просто невозможно…
[1] 3-е управление НКГБ — секретно-политическое. В 1943 г. Было включено во 2-е Управление НКГБ, объединившее 2-е (контрразведка) и 3-е (секретно-политическое) управление.
[2] Старший майор государственной безопасности — специальное звание сотрудников начальствующего состава НКВД и НКГБ СССР в период 1935—1943 годов (кроме военнослужащих войск НКВД и сотрудников Рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР). 2 ромба в петлицах образца 1937–1943 годов, условно соответствовало воинскому званию комдив РККА. 09.02.1943 года вместо звания старший майор госбезопасности было введено звание комиссар государственной безопасности — примерно соответствующее званию генерал-майор.
[3] «Канатчикова дача» — народное название Психиатрической клинической больницы № 1 им. Н. А. Алексеева за расположение в местности Канатчиково (Канатчикова дача). (Алексеевская больница, с 1922 по 1994 — имени П. П. Кащенко; также известна в простонародье как Кащенко, Канатчикова дача).
Глава 1
Мотоцикл ровно тарахтел, ходко затягивая меня на небольшой пригорочек, за которым, по моим прикидкам, и должна была находиться Покровка. Я поддал газку, выхлопная труба стрельнула, а моя трехколесная машина прибавила скорости. Пыльная грунтовка послушно стелилась под переднее колесо, исчезая где-то позади.
Моё разгорячённое тело обдувал свежий ветерок, даря хоть какое-то облегчение от полуденного зноя. В своей прошлой жизни мне нечасто доводилось кататься за рулём на подобной технике. Разве что в детстве, на мотоцикле деда — первые азы вождения привил мне именно он.
Я вспомнил старый дедовский «Урал» М-72, являющийся полной копией немецкого тяжелого мотоцикла BMW R71, вспомнил и свои восторженные ощущения, когда первый раз прокатился за рулём на этом аппарате под приглядом деда по тёмным пустынным улицам спящего родного посёлка. От этих воспоминаний у меня потеплело в груди. Держись, дедуля, я уже иду!
С пригорка мне открылся чудесный вид на довольно-таки большой, но весьма уютный посёлок, с аккуратными домиками частного сектора и приусадебными участками, сплошь заросшими плодовыми деревьями. Даже на расстоянии было видно, как гнутся их ветви под тяжестью ярких спелых фруктов. В основном яблок.
Но этот поистине «пасторальный пейзаж» портило большое скопление техники на улицах посёлка и массовая концентрация солдат вермахта, оккупировавших Покровку. Сколько же их здесь? Сдаётся мне, что их стало намного больше после двух моих боевых акций по уменьшению поголовья нацистских ублюдков.
Жаль, что в этот раз мне придётся сдерживаться, чтобы не пустить их в расход — очередное переполнение резерва может оказаться для меня фатальным. Я взглянул магическим зрением на злыдня, вольготно развалившегося в коляске мотоцикла. На этот раз он пребывал в своей материальной форме, только набросил на себя некое подобие морока, чтобы отвести чужой взгляд.
Даже я без применения магического зрения едва мог его рассмотреть — взгляд постоянно соскакивал и уходил в сторону. Хотя я вполне мог это контролировать, отлично зная, что моя коляска совсем не пуста, как кажется. В этом-то и заключалась главная разница между моим мороком и отводящей глаза магией Лихорука.
Если мой морок просто блокировал в мозгу определенные сигналы, поступающие от органов чувств (например, зрение), то воздействие злыдня словно бы «замыливало» взгляд, заставляя отворачиваться, концентрируясь на совершенно других объектах и как бы «забывать» увиденное — то есть моего одноглазого братишку.
А вот поездка на мотоцикле злыдню пришлась весьма по душе. Он лыбился во всю свою огромную акулью пасть, сверкая на солнце острыми игольчатыми зубами. Время от времени Лихорук пытался укусить тугую струю воздуха, надувающую ему щеки словно воздушные шары.
После чего, свесив на бок длинный фиолетовый язык, он, часто-часто дыша, наблюдал за стремительно пролетающими мимо деревьями и кустарниками. Ну, чисто хозяйский барбос, которому разрешили не бежать следом за мотоциклом, а с комфортом прокатиться в люльке. Был у деда такой пес, с которым я в детстве ездил в лес за грибами-ягодами…
От нахлынувших воспоминаний у меня опять предательски защипало в носу. Ведь, если я не смогу вытащить старика, ничего этого в новой альтернативной реальности уже не будет. Хотя, для меня оно, вроде как, уже было. Не будет для того, другого Витьки Чумакова, которого, пока еще даже в дедовских планах нет. Ведь сначала он должен встретить мою бабушку, потом родится отец, а уже потом — я.
А пока еще ни одно из звеньев этой цепочки не нашлось… А ведь есть еще и Акулина, весьма основательно запавшая на моего старика. И просто так с этой мыслью она не расстанется. Я знаю, я сам это чувствовал, когда был под действием печати двойника, «скопировав» внучку ведьмы. Но всё это подождёт до той поры, пока я не вытащу деда из лап фашистов.
Как ни странно, но мои воспоминания помогли отвлечься от наведенных заклинанием «мыслей» убитого фрица, в образе которого я сейчас находился. Хотя ничего такого ужасного, на первый взгляд, он не хотел: побыстрее добраться до дома, в котором расквартировали их мотострелковый взвод, сытно пожрать и выпить, если чего найдётся. А вот на второй…
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну, и откуда из меня это дерьмо полезло? Как вишенку на торте своих желаний, этот утырок хотел поиметь красивую славянскую юнге фрау, которую уже давно приметил. Его немецкая супруга, «фотокарточка» которой была услужливо предъявлена скопированным участком памяти фрица, оказалась неприятной, худой и сушеной воблой, серой и невзрачной с вечно кислым выражением лица, как у председателя ЕС Урсулы фон дер чего-то там ля-ля, да еще и с огромными лошадиными зубами.
Весьма неприятная на первый взгляд особа, да еще и постоянно пилящая своего муженька, что женился по расчёту на дочке зажиточного бюргера, владеющего колбасной лавкой. Но, после нескольких лет «счастливой жизни», Хайни Богард с таким энтузиазмом рванул на фронт от своей жёнушки, что только пятки сверкали.
