Другой Путь (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Смахиваю катящуюся по красной Настиной щеке слезу. Целую в набухшие солёные губы.

— Я боюсь, — шепчет она мне.

— Не бойся, — шепчу в ответ, — сейчас поедем к Матушке-Императрице и расскажем ей всё в подробностях.

Вижу в глазах Насти испуг и беспомощность малолетнего ребёнка.

— Верь мне, Настя. Я тебя не брошу!

Всхлип и она снова прижимается ко мне.

Уже утро и никто меня не арестовал. Значит есть ещё время и на объятия и утехи. Даже чай думаю успеем попить. И письмо матери и отчиму Насти отправить. Мол ждём их у Елисаветы Петровны срочно. Без подробностей. Цильха пошлю. Он парень расторопный.

Обер-прокурор Священного Синода князь Яков Петрович Шаховской

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ЦАРСКОЕ СЕЛО. РЕГУЛЯРНЫЙ ПАРК. 14 июля 1743 года.

— Яков Петрович, — с лёгким укором произнесла Императрица, — ругается на вас Сенат.

— За что же, Ваше Императорское Величество? — изобразив удивление, ответил обер-прокурор Священного Синода Яков Петрович Шаховской.

— Говорят в волости царевича грузинского полное разорение учинили, — сказав это, Елисавета Петровна, под одним из посаженных отцом дубов остановилась.

— Ну, что Вы, Матушка, у него там язычники изволят шалить, — начал оправдываться князь, — они епископа Димитрия чуть не побили.

— И за что? — уточнила Императрица, — сказывай с чего там мордва бузит.

— В апреле ещё поехал епископ Нижегородский Димитрий по епархии, — начал рассказ Шаховской, — в Терюшевской волости увидел кладбища языческие и пожег, а тамошние крестьяне его обоз с дубьём обступили.

— Знаю о том, и что добрые христиане Димитрия в обиду не дали, но почто теперь-то мордва от пашен своих в леса с семьями бежит?

— Так крестится не хотят, Ваше Императорское Величество, и в рекруты, — пояснил обер-прокурор, — да и не мордва там живет вовсе.

— А кто? Татары? Или князь Дадиани горцев завёз? — удивилась Императрица.

— Да русские они! Говорят, ярославским говором, — грустно сказал Шаховской, — бежали в те края ещё от Ивана Калиты'. Пока прошлые царствования сносить капища и мечети да крестить повально не начали, сидели спокойно. А теперь во против власти пошли.

— Против церкви или власти?

— И против Христа, и против Вас пошли, ироды! — отчеканил князь, — новокрещен Несмеянка Кривой, на общей их сходке, крест с себя снял, волость от законов и податей Короне Российских свободной объявил, говаривали они, что справедливой власти в Империи нет, а праведного и правильного Царя Ивана по младенству злые немцы петровы и попы изгубили.

Лицо Императрица через пудру налилось красным.

— Крамолу извести! — почти прошипела она сухо, — зачинщиков сжечь! Надо — войска направлю смутьянов крестить.

— Сделаем Ваше Величество, — выразил с поклоном полную готовность Шаховской.

Подбежавший лакей застыл в метрах пяти в полупоклоне, тяжело дыша.

Запыхался.

— Говори, — приказала императрица.

— Там. Ваше. Императорское величество, Цесаревич Пётр Фёдорович пришли с графиней Ягужинской, — не отдышавшись выпалил слуга, — срочной конфиденции просят.

— Зови! — отрубила Императрица, — а ты, Яков Петрович, иди. С убытками царевичу Бакару Дадиани казна разберётся.

Шаховской поклонился и ходко направился за убежавшим лакеем. Почто Наследник пришел? Лишние знания — большие печали. Обер-прокурору священного Синода уже хватило гнева Государыни на сегодня.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ДОМ ПОСЛАНИКА БЕСТУЖЕВА. 14 июля 1743 года.

— Семён! Семён!

— Да, барин.

— Анна Гавриловна, изволит почивать? — граф Бестужев по давней холостяцкой привычке предпочитал не беспокоить ночами свою уже не молодую жену.

— Сейчас у Анисьи спрошу, барин, — слуга быстро исчез за дверью

— Да, поспешай!

Постарел Сёмка, а ведь сызмальства при нём. Да же по заграницам сопровождал, даже по-шведски и по-немецки говорит сносно. Впрочем, и сам Михаил Петрович заметно сдал. Какой из тебя волокита в пятьдесят четыре года?

Оттого и женился. Как брат не протестовал. Только батюшка Пётр Михайлович брак одобрил и не дал своим сыновьям разругаться. Дай ему Бог здоровья!

Пока Михаил Петрович по заграницам родину представлял младший брат успел и в опалу впасть, и сделаться вице-канцлером… Почитай за второго человека идет теперь в Русском государстве. Ой, больно будет падать братишке, ой больно. Как Алексей их всех в графы поднял, так, случись что, и на дыбу за собой потянет. Одна надежда теперь на падчерицу. Девица вроде не глупая, но с таким перспективным любовником и голову вскружить может. Укатила к нему вчера. Дала и родителям намиловаться…

— Михаил Петрович, — прервал рассуждения барина Семён, — боярыня час как встали, одеваться изволят.

— Скажи, что я её жду, вскорости, — сказал граф, — и пусть нам здесь кофе накроют.

Семён кивнул и снова скрылся за дверью.

Уже через пару минут, шурша юбками пришла жена.

— Здравствуйте сударь, — улыбнувшись мужу чуть наклонила голову Анна Бестужева, — как ваше здоровье? Как изволили почивать?

— Здравствуй, лапушка, — Михаил невольно улыбнулся, — вашими молитвами превосходно.

Сколько же он эту женщины ждал!

— Я тоже здорова, — ответила улыбкой Анна и перешла на французский, — mon cher, ты здорово меня вчера помял… хочешь продолжить?

Граф был доволен, не зря он практиковался в европейских салонах. В дипломатическом поприще то дело нужное и достойное. Но и прежний муж Анны, генерал-прокурор Ягужинский, светлая ему память, тоже не был невеждой…

— Конечно моя радость, но попозже, — с видимой грустью произнёс граф.

— А что так? У тебя дела? — с лёгкой «обидой» ответила жена.

— Нет, лапушка, просто принесли срочную записку от твоей дочери, — сказал Бестужев, протягивая скреплённое сургучной печатью послание, — я не стал читать, но курьер от неё ждет ответа.

— Что бы это могло быть? — озадачилась Бестужева.

Подойдя к письменному столу мужа, она взяла канцелярский нож вскрыла сургуч и начала читать. Лицо её только сильнее озаботилась.

— Что пишет Анастасия? — всё также по-французски осведомился граф.

— Просит срочно приехать в Царское, — ответила Анна, — ничего не понимаю, читай.

Вскрытое письмо вернулось Бестужеву. Он пробежал глазами по коротким строчкам так же писанным французским:

«Маменька, прошу Вас срочно с мужем прибыть в Царское Село к Императрице. Мы уже выезжаем».

И ниже приписка другим подчерком:

«Анна Гавриловна, ждём вас с Михаилом Петровичем у Матушки-Императрицы. Будьте смелы и можете рассчитывать на мою поддержку. Выезжайте как прочитаете тотчас!»

Руку цесаревича Бестужев-Рюмин признал.

Он поднял глаза на жену. Та приподняла плечи в удивлении.

— Лапушка моя, Анна Гавриловна, — начал издалека граф, — что третьего дня сказал врач?

Хоть вопрос бы не прямым, но жена знала о чём муж спросить хочет.

— Праздная она, но здорова, кровь правильно отходит.

Муж с недоверием посмотрел на жену. Но, зачем старому семейному врачу врать?

— Тогда что происходит? — спросил супруг спокойно.

— Милый, не могу знать, — с лёгким волнением и по-русски выпалила Анна, но опомнившись перешла на французский, — может влюбился…

Бестужев обхватил рукой лоб. И тут же её опустил. Чему быть — того не миновать.