Ревизор: возвращение в СССР 31 (СИ) - Винтеркей Серж
Святославль.
Шанцеву не давал покоя Левичев. Ну не может такого быть, чтобы такой пройдоха нигде не наследил! Так или иначе, видеть его в своем городе он не хотел. Поэтому Александр Викторович отправился к Николаеву.
– Иван, мы не смогли отстоять квартиру Якубовых, – расстроенно поделился он. – Им придётся освободить свою трёшку.
– Да? Жаль, – искренне расстроившись, ответил тот.
– Тебе звонил Руднев? Это директор завода, где Левичев работает.
– Нет.
– Я дал ему задание проверить всю деятельность Левичева на предмет нарушений и позвонить тебе, как только что-то обнаружится. Раз не позвонил до сих пор, значит, ничего не обнаружил… Иван. Твоя задача найти хоть что-нибудь, за что можно зацепить Левичева. Так-то можно было бы его просто уволить, и тем самым заставить уехать из города. Куда он денется, когда обнаружит, что никто больше не готов его трудоустраивать? Но я считаю, что нельзя такую наглость с рук спускать! Ты согласен со мной?
– Согласен, Александр Викторович, – с готовностью кивнул Иван.
В воскресенье часов в пять мы с Галиёй и детьми поехали домой. Когда мы уезжали, было готово уже шесть венцов, строители уже приступили к седьмому.
Алироевы и Гончаровы оставались ещё там, решили попозже ехать.
Москва.
– Андрей Юрьевич, докладываю, – позвонил Мещерякову из автомата Спиридонов. – Ну, зафиксировали мы с Паней один очень интересный контакт Головина. Знаете, с кем он сейчас в кафе встречается? С Димасом!
Спиридонов, широко улыбаясь, подмигнул рядом стоящему Панкову, поглядывающему через витрину кафе за объектом наблюдения.
– Да-да, тот самый Некрасов, – подтвердил Спиридонов.
– Лев Егорыч! Лев Егорыч! – зашептал, дёргая его за рукав Паня. – Он ему что-то передаёт!
– Что он ему передаёт? Деньги, что же ещё? – мельком взглянул сквозь витрину внутрь кафе Спиридонов. – Что и требовалось доказать, Андрей Юрьевич. Головин – человек гагаринских. Да… Сворачиваем наблюдение, чего уж дальше-то искать?
Москва.
Как только его люди выяснили, что Головин – человек гагаринских, Мещеряков тут же набрал Захарова, хотел договориться о встрече и сообщить об этом. Но не дозвонился и, решив, что дело принимает нешуточный оборот, он набрал Бортко и договорился о встрече с ним.
– Что случилось, Андрей Юрьевич? – обеспокоенно протянул ему руку Бортко, встретив у метро напротив своего дома.
– Михаил Жанович, в конце апреля Ивлев обратился ко мне со своими некоторыми сомнениями… Ему не понравился один момент… Любовница Самедова настойчиво лезла в комсомольскую группу, разбирающую письма, которые приходят Ивлеву в газету и на радио.
– Так… И что? – не понял, пока, в чём проблема Бортко, и жестом предложил Мещерякову пройтись по скверу недалеко от метро.
– Нынешний секретарь комитета комсомола наотрез отказался её брать, зная о её похождениях со своим предшественником и что это закончилось для того увольнением из МГУ. Но на него надавили из ЦК ВЛКСМ.
– Серьёзно? – поразился Бортко. – И кто же этому поспособствовал? Явно не Самедов.
– Разумеется. Её новый любовник – главный инженер небольшой трикотажной фабрики. Снимает Быстровой квартиру, ездит на новых «Жигулях» и носит ей огромные букеты.
– Главный инженер небольшой фабрики так легко идет на такие траты? – с сомнением спросил Бортко.
– Все верно, Михаил Жанович. Я поэтому его и взял на карандаш. И он сегодня встречался с тем самым типом, что выслеживал Ивлева у его дома.
– Как? – остановился от неожиданности Бортко. – Я думал, мы обо всём договорились с Володиным! Мы их не трогаем, а они нас!
– Мы все так думали, – развёл руками Мещеряков. – А получается, они и в грош не ставили все договоренности с нами…
– Эти ублюдки должны ответить за это! Нам нужно срочно встретиться с Захаровым.
– Ивлева с собой, может, тоже взять?
Подумав, Бортко помотал головой:
– Павел молодец, проявил бдительность, и помог вывести гагаринских на чистую воду. Дальше уже сами разберемся, и без него!
Уже вечером раздался звонок. Услышав голос Сатчана, я уже подумал, что можно его поздравить с наследником или наследницей. Но он лишь сообщил, что завтра общий сбор на часовом заводе.
– Опять тренировку пропустим, – деланно возмутился я, прекрасно понимая, что завтра нам предстоит получение доли за апрель.
Святославль.
В понедельник к девяти утра Оксана с Русланом пришли в жилкомиссию.
Щербаков уже зная, что не сможет им ничем помочь, ещё раз проверил все документы, включая справку из ЗАГСа. Он намеренно приложил её к остальным документам, подумав, что надо будет потом проверить, зарегистрируют ли они брак? Маловероятно, что они не придут на регистрацию, но вдруг!
– Ну, что же, – вернул он ордер на однушку Оксане и ордер на трёшку Левичеву. – Всё правильно оформлено.
– А позвольте узнать, почему вообще сомнения были? – спросил Левичев.
– Какие сомнения, товарищ? – улыбнулся ему Щербаков. – Просто время от времени проводим вот такую дежурную проверку. Только и всего.
Левичев довольно кивнул, вежливо попрощался и ушел первым. Оксана и Руслан немного задержались, вопросительно смотря на хозяина кабинета. Он лишь развел руками, показывая, что ничего сделать не может.
Проводив всех посетителей, Щербаков сел в кресло и задумался. Он был очень зол. Не давала покоя эта ангельская улыбка на лице Левичева, судя по всему, хорошо знавшего советские законы, и то, как их обходить. Утешало только то, что он хорошо знал Шанцева. Тот был этой ситуацией очень недоволен, а у первого секретаря города есть свои рычаги… Он не справился, но Шанцев точно что-то придумает, чтобы сбить эту улыбочку с лица мошенника.
В понедельник еще раз подвел итоги своих размышлений по намечаемой спецоперации в отношении Регины и тех, кто за ней стоит. Стоило как следует подумать, конечно, учитывая, что произошло не так и давно с одним моим знакомым, тоже отправившим подложное письмо. Что меня успокаивало в моем случае – гнев Межуева, которого я хочу спровоцировать, никак не будет распространяться на того, кто написал письмо. Вполне возможно, он вообще о письме не узнает, потому что светить его в случае неприятностей тем, кто стоит за Региной, не с руки. Добавят себе еще один эпизод, который заставит судью дополнительно неодобрительно нахмуриться перед вынесением приговора – подсылка агента в комсомольскую группу с целью выявления предприятий, которые надо захватить… Тут уже можно дополнительно напроситься и на внимание КГБ к своей деятельности… Все, что связано со злоупотреблениями по идеологической линии, на контроле у комитетчиков… Так что, они и само это письмо, скорее всего, просто уничтожат на всякий случай, после того, как с ним ознакомятся. Или велят Регине его вернуть в группу по письмам, а тогда уже мы сами его изымем и уничтожим, что еще лучше.
Ну и самый плохой вариант тоже рассмотрел – сообщники Регины проговорились, и следствие этим письмом заинтересовалось, да еще и обнаружило его. Наехало на Гусева, и он сознался, что эта наша затея. Ну и что? Улыбаясь, говорю следователю, что возникли у меня определенные вопросы к новой сотруднице моей комсомольской группы по разбору писем, не связана ли она с криминалом. И, как в прошлом активный член Комсомольского прожектора, призванного изобличать нарушения социалистической законности, я и написал это письмо. Чтобы проверить, чиста ли Регина перед законом. И раз вы, товарищи, пришли ко мне, то мои подозрения подтвердились, и она является преступницей. Медаль, понимаю, не дадите, но хоть почётную грамоту за изобличение преступной группы сможете устроить? Нет такой статьи, за которую меня в такой ситуации можно посадить… А если излишне творчески относящийся к делу следователь все же начнет ее искать, то это тоже не проблема. Есть куда обратиться, чтобы эти порывы пресекли и призвали сосредоточиться на настоящем уголовном деле.
