Ревизор: возвращение в СССР 31 (СИ) - Винтеркей Серж
Так что, отбросив сомнения, поехал с поддельным письмом к Гусеву. Время выбрал специально пораньше, пока все девчонки на учёбе. Если Гусев согласится помочь мне, то мы с ним не спеша найдём подходящий конверт.
– Анатолий Степанович, – заглянул я к нему в кабинет, – Доброе утро. Есть свободная минутка?
– Конечно, Павел, проходи, – приподнялся он, стоя за столом, и протянул мне руку. Приветствует горячо и радостно, явно не просек мою хитрую комбинацию по отмазке студентов от поездки в Сибирь.
– Анатолий Степанович, я насчёт Быстровой, – перешёл я сразу к делу. – Не даёт мне покоя её присутствие в группе разбора писем. Вот чует моё сердце, неспроста она там появилась.
– Сам все выходные об этом думал, – с досадой ответил он и выжидательно уставился на меня.
– Появилась у меня одна идея, как нам от неё избавиться. Но мне нужна ваша помощь, – в лоб произнёс я. – Если я правильно всё просчитал, то в результате наших действий за Быстрову никто никогда больше не будет хлопотать.
– А если не всё просчитал? – прищурившись, внимательно посмотрел на меня Гусев.
– Тогда ничего не произойдёт, и на моё письмо никто не обратит внимание, – ответил я, доставая из портфеля отпечатанную на листе формата А4 анонимку, завернутую в другой лист бумаги, большего формата, чтобы не оставлять на письме отпечатков пальцев. – Но попытаться-то мы должны?
– Конечно, – кивнул он заинтересованно. – Так что ты придумал? Что в этом письме?
– У меня есть идея, что Быстрова связалась с мошенниками, которые с ее помощью находят предприятия, на которых делают левак, и потом шантажируют руководство предприятий этой информацией. Я и написал письмо якобы от работника такого предприятия, из которого ясно, что на нем полно продукции уходит налево якобы под видом брака. Если Регина клюнет, и передаст письмо своим сообщникам, то они начнут шантажировать руководство предприятия…
– А на самом деле все это сказки, и руководство ни в чем не замешано?
– Да, я не располагаю никакой информацией о любом леваке на этом предприятии. Но самое главное, что его директор – старый друг члена КПК при ЦК КПСС… А тот очень влиятельный человек…
Фамилию я не стал называть. Это и не принято, да и нет нужды. Гусев не дурак, и сам видел, кто давал мне рекомендацию в партию, так что мои слова никаких сомнений у него не могут вызвать. Сделал небольшую паузу, чтобы проверить реакцию комсомольского лидера. И он не подвел.
– Ого! – сказал Гусев. Глаза его сияли. Мысль о том, чтобы спустить на тех, кто его грубо нагнул, члена КПК при ЦК КПСС, грела его душу.
– Так что директор к нему сразу обратится… Думаю, после этого и мошенники, и Регина больше не будут никогда совать нос в любые дела ленинского комсомола в МГУ!
– Ну, Павел, ты и даешь! – с уважением взглянул на меня комсорг, – очень неплохо придумано! Дай-ка мне еще на само письмо тоже взглянуть…
– Только старайтесь пальчики на всякий случай на нем не оставлять, хоть это и не критично – все равно никто не сможет подкопаться. Вы могли, теоретически и практически, любое письмо в той комнате взять и посмотреть, – сказал я, выкладывая письмо на стол.
Гусев, кивнув мне, ознакомился с текстом, не трогая письмо руками. Потом сказал:
– Здорово написано, так и видишь перед собой желчного работника, рвущегося прищемить хвост вороватому начальству. Не знал бы, что это твое творчество, поверил бы без сомнений, что письмо настоящее…
Я улыбнулся, принимая похвалу в свой адрес.
– А с милицией точно не будет проблем, если им это письмо в руки по этому делу попадет? – все же задал вопрос, которого я ждал, Гусев.
– Маловероятно, но вы правы, нужно учитывать и эту возможность. Мы тогда в один голос с вами говорим, что заподозрили Регину в принадлежности к преступной группе, и решили таким путем вывести ее на чистую воду. А что еще делать, подозрения в суд же не понесешь? Вам вообще, как лидеру Комсомольского прожектора МГУ, по статусу положено преступников, тянущих ручонки к государственной собственности, изобличать!
– Ну, собственно да, не подкопаешься… Ответственная гражданская позиция и все такое… Да и в целом, если подумать, притянуть нас не к чему. Мы же по почте письмо с клеветой в адрес государственного предприятия не отправляли. Его у нас украли! А для души, не для распространения, ты что угодно можешь писать…
– Вот именно, – улыбнулся я.
Гусев кивнул мне и сказал решительно:
– Действуем! Что от меня потребуется?
– Нужно найти конверт без обратного адреса с московскими штемпелями с обеих сторон, чтобы вложить в него это письмо, – объяснил я ему задачу. – А дальше нужно сделать так, чтобы это письмо, незаметно для нее, попало к Быстровой.
– Ну, все вполне реально. Пошли посмотрим, пока все на лекциях, – предложил он.
Мы закрылись в кабинете изнутри на ключ, и я протянул Гусеву пару легких трикотажных перчаток. Сам другую надел. Не проявив никакого удивления, он надел их и мы перерыли все неразобранные ещё письма. Но вскоре выяснилось, что без обратного адреса писем было мало и все они были не из Москвы, судя по штемпелям.
– Слушай, ну ты, прям, думаешь, что кто-то будет штемпели на конверте разглядывать? – с сомнением спросил Гусев.
– А если будет? – серьёзно ответил я. – Не хотелось бы из-за такого пустяка провалить всю комбинацию. Второго шанса избавиться от Быстровой у нас может и не быть.
– Ну, и что делать? – сел он за один из столов вполоборота. – Где конверт брать?
– Давайте среди уже обработанных писем в шкафах поищем, – предложил я.
Мы перебирали письма папку за папкой, пока, наконец, не нашли подходящее письмо.
– Вот, посмотри, – протянул он мне письмо без обратного адреса с мартовским и апрельским московскими штемпелями.
– Уже май, – с сомнением заметил я. – Где оно целый месяц лежало?
– Ну, мало ли, может, оно с самого низа мешка, – уверенно ответил Гусев. – Мы у себя в группе на штемпели вообще не смотрим. Оно, может, в редакции на предварительной проверке пролежало. Мало ли кто у них там на больничном был?
– Ну, так-то да, вполне жизненное объяснение, – согласился я. – Ну что, тогда это письмо изымаем из папки?
– Изымаем, – согласно кивнул Гусев. – Ответа на него без обратного адреса мы, разумеется, не писали, переписка продолжения иметь не будет, соответственно, и искать его никто не будет.
– Отлично, – проговорил я, аккуратно открепляя настоящее письмо от конверта, сложил в него свою анонимку и принялся ногтем проглаживать угол конверта. – Надеюсь, Быстрова не заметит следы от иголки в углу конверта? – показал я его Гусеву.
– Если не знать, что они там есть, то и не заметно, вроде, – пригляделся он.
– Ну, другого конверта подходящего у нас с вами, один чёрт, нету, – протянул я ему конверт с моим письмом внутри. – Ну, Анатолий Степанович, теперь ваш выход…
Он молча принял его и нервно рассмеялся, покачав головой, как будто сам себе удивляется.
– С тобой не соскучишься, – тем не менее, с азартно блестящими глазами проговорил он. – Сразу бы письмо и положить на стол Регине, но девушки хранят свои папки в шкафу, и иногда что-то перераспределяют между собой, в зависимости от того, кто пришел вовремя, а кто по уважительной причине отсутствует. Так что я подкину письмо Регине прямо тогда, когда она тут будет.
И он спрятал конверт во внутренний карман пиджака.
Мы вышли из кабинета, прибравшись за собой, как будто нас там и не было. Попрощались и разошлись по своим делам.
Решил сегодня посидеть на занятиях со второй пары и двадцать минут дожидался в буфете окончания первой пары, чтобы присоединиться к своим.
Если я всё правильно просчитал, то гагаринские не в курсе, что Первомайская мебельная фабрика под Межуевым. Самедову в тот раз я об этом сказал, он сам, может быть, об этом и вспомнил бы, но где он сейчас? А если за Регинкой в этот раз не гагаринские стоят, то и тем более, про Межуева знать ничего не должны…
