Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин

Пока ехали, небо над нами очистилось от облаков. И зимнее солнце, уже клонившееся к закату, делало пейзаж вполне интересным, подсвечивая золотистыми предзакатными лучами массив серых высоких каменных стен крепости, оснащенных башнями различной формы: круглыми, полукруглыми, квадратными и прямоугольными в сечении, если смотреть сверху. На некоторых имелись шатровые крыши, другие же стояли с открытыми дозорными площадками наверху. Узкий деревянный мост пересекал ров перед самой мощной стеной.

Эта стена и первый двор замка, который она огораживала, располагались ниже других. Весь замок повышался от ворот в сторону вершины горы тремя большими уступами, на которых стояли три части замка, соединенные общими стенами, но весьма различающиеся архитектурным обликом. Явно построенные в разное время. Нижняя замковая территория имела приземистые башни, встроенные в толстые стены, которые определенно предназначались под размещение пушек, будучи пристроенными к замку в качестве артиллерийского форта. Средняя часть крепости с высокими башнями казалась более старой, а узкие бойницы в рост человека не оставляли сомнений, что строили их еще для лучников. Но самой древней и больше всего обветшалой выглядела верхняя часть крепости, где располагалась цитадель.

Мы въезжали в замок с дороги по мосту, направляясь снизу-вверх. Створки ворот оказались распахнуты, поскольку нас уже ждали. С высоких башен не составляло труда заметить приближение повозки издалека. Ведь с этой высоты хорошо просматривалась вся долина, в которой находились мельница и деревня, как и дорога, идущая к замку.

Крепость выглядела достаточно мощной для обороны. В таком укреплении можно довольно долго держаться даже с небольшим гарнизоном против превосходящих сил осаждающих. Я увидел на стенах и башнях замка нескольких солдат с ружьями. Но, подробности их формы издалека рассмотреть не удавалось. Хотя, почти наверняка, там стоят французы. Вряд ли Наполеон или его маршалы обошли своим вниманием такую внушительную крепость. Наверняка, в ней размещен гарнизон. И я спрашивал себя в этот момент: «Куда же я еду? Не в ловушку ли?», опасаясь, что бежать из плена, находясь за стенами подобной крепости, будет затруднительно. Но, эти мысли пришли с опозданием, поскольку бричка, управляемая кучером, уже вкатилась внутрь по брусчатке, которой был выложен замковый двор. А нас уже встречали несколько человек.

Стражами ворот оказались французские фузилеры из легкой пехоты, одетые в синие мундиры. Эти бойцы отличались от линейных пехотинцев меньшим ростом, и вообще, в эти части брали, в основном, новичков, призванных в армию по закону о конскрипции, приписывающим всем французским мужчинам от совершеннолетия до 25 лет отдавать 5 лет военной службе. Массовый призыв не затрагивал тех, кто имел совсем низкий рост. Изначально его установили в 160 см, но в 1804 году снизили еще на шесть сантиметров, что и дало дополнительный приток многих тысяч новобранцев в легкую пехоту. Их еще называли вольтижерами или попрыгунчиками за то, что каждый из легких французских пехотинцев должен был уметь, в случае необходимости, запрыгнуть на круп лошади кавалериста, чтобы вместе с ним быстро преодолеть то расстояние, которое прикажет начальство.

Солдаты оставались на своих местах возле ворот, и просто смотрели на нас, а офицер подошел к бричке и, когда мы выбрались из нее, коротко представился:

— Жак Годэн, капитан пехоты.

Его чисто выбритое лицо прорезал косой шрам на правой щеке, а нос с горбинкой и волевой подбородок с ямочкой дополняли мужественную внешность. Недобрый взгляд карих глаз был устремлен прямо мне в лицо. Не слишком приятный тип, нагловатый. Впрочем, чего-то иного от французского офицера я и не ожидал. Он здесь оккупант и хозяин положения, в отличие от нас, пленников. Тем не менее, я тоже представился:

— Андрей Волконский, князь.

Тут другие голоса заставили меня обернуться. Пани Иржина вышла из башни меня встречать, сопровождаемая двумя молодыми служанками и одним слугой мужского пола весьма почтенного возраста.

— Я так рада, что вы приехали, князь! — сходу проворковала хозяйка замка, хлопая глазками.

Впрочем, у меня уже не было уверенности, что хозяйка замка именно она, а не французский оккупант Годэн. И зачем только она позвала меня в гости? Да если бы я знал, что ее замок занят французами, то никогда не поехал бы! Вот только я не знал, а потому совершенно необдуманно принял предложение погостить. Но, теперь отступать уже некуда. Потому, я улыбнулся Иржине и проговорил, соблюдая вежливость:

— Благодарю за ваше гостеприимство, баронесса!

С трудом выбравшись из брички с помощью Степана, я старался внешне не показывать своей слабости, хотя после поездки в тряском экипаже голова разболелась с новой силой, а еще и закружилась, возможно, от горного воздуха, и я чувствовал себя совершенно разбитым, опасаясь сделать даже пару шагов, чтобы не упасть. Все, на что мне хватало сил, так это стоять и смотреть на встречающих. Баронесса для встречи переоделась в другой наряд, в темно-синее бархатное платье стиля ампир с глубоким квадратным вырезом от шеи и до верхней части грудей, с очень высокой талией, обозначенной под самой грудью.

Я обратил внимание, что грудь у нее была хороша. Не меньше четвертого размера и вызывающе устремленная вперед. К тому же, очень похоже, что это платье она носила без корсета, потому что под тканью явно проглядывали выпуклости сосков. Хочет меня соблазнить, понятное дело. Наверное, потому в гости и пригласила. Может, у нее нимфомания?

Заметив, что я по-прежнему стою неподвижно возле экипажа, она сама подошла ко мне, протянув вперед руку в бархатной перчатке того же цвета, как ее платье, для поцелуя. Таков обычай этого времени среди дворян: целовать женские перчатки при встрече. Ничего не поделаешь, пришлось целовать, отчего пани Иржина расплылась в улыбке, сказав:

— Во дворе сегодня ветрено. Проходите внутрь, там натоплено.

И тут же приказала слугам:

— Януш и Беата, возьмите вещи гостей. А ты, Маришка, покажешь князю его покои.

Вещей у нас с собой почти не имелось, если не считать небольшой узелок с нехитрым скарбом Степана, да той медвежьей дохи, которую прислала сама Иржина. Тем не менее, выполняя указания своей хозяйки, старик Януш взял у Степана дорожный узел, а Беата прихватила из повозки доху, после чего кучер направил бричку в сторону конюшни. Когда я, поддерживаемый денщиком, все-таки решился маленькими шагами последовать за служанкой по имени Маришка, сама Иржина осталась во дворе, сказав:

— Я должна сделать кое-какие распоряжения, увидимся за ужином, князь.

Служанка, молодая брюнетка, одетая в поношенное, но вполне приличное темно-зеленое платье, явно доставшееся с чужого плеча, скорее всего от самой хозяйки, стрельнув в мою сторону карими глазками и подобрав длинный подол широкой юбки, повела нас в нижний зал башни. Внутреннее убранство этого просторного помещения не блистало роскошью, скорее, интерьер напоминал какой-то охотничий клуб с головами убитых зверей, развешенными поверх каменных стен, начисто лишенных штукатурки. Еще стены украшали картины и старинное холодное оружие: скрещенные мечи и сабли на фоне разноцветных гербовых щитов. По углам стояли манекены, одетые в рыцарские доспехи. А на каменном полу вместо ковров лежали медвежьи и волчьи шкуры.

Посередине зала в огромном камине горели дрова, наполняя помещение теплом и запахом костра. Впрочем, тяга в дымоходе была достаточной для того, чтобы даже сильный ветер, разгулявшийся снаружи, не гнал много дыма в помещение на обратной тяге. На массивных деревянных балках потолка висели на цепях кованые свечные люстры. Но, пока их не зажигали, поскольку света, падающего внутрь из трех высоких стрельчатых витражных окон, хватало, чтобы в помещение проникал свет заката, освещая длинный дубовый стол, на котором еще две служанки расставляли посуду, готовя, по-видимому, сервировку к ужину. При взгляде на эти окна, пробитые в толстой стене, мне стало понятно, что боевая башня давно уже утратила свои фортификационные функции, превратившись в жилое помещение.