Смутные дни (СИ) - Волков Тим

Иван Палыч замер, сердце заколотилось.

— Чёрные плащи? С оружием? Когда? Давно?

— Полчаса не прошло, — всхлипнула Аглая. — Я не знала, что делать! Они ваш листок с «Infectio mortifera» сорвали, даже не испугались. Я кричала, говорю — умрете, зараза ведь. Да только они даже не послушали меня. Словно знали, что ничего там опасного нет. Иван Палыч, а вдруг его убьют?

Доктор сжал челюсть.

«Знали, где искать, — подумал он. — Кто-то проболтался».

Он положил руку на плечо Аглаи.

— Спокойно. С Гробовским ничего они не сделают.

В это хотелось верить. Но ведь если не убили тут, сразу, а куда-то уволокли, значит и нужен он им живим? Интересно знать бы еще, кому это «им»…

— Успокойся, — произнес Иван Павлович. — Мы что-нибудь придумаем. Вытащим Гробовского из беды.

И понял — бумажная волокита и отчеты по поводу сегодняшней проверки в Ключе отходят на второй план. Не до них сейчас. Совсем не до них.

Глава 6

— Как — увезли? Аглая, попытайся рассказать все более подробно, — сказал доктор. — Вот так просто — бросили на телегу?

— Так, Иван Палыч, — горестно вздохнула Аглая. — Бросили и увезли.

— Подожди, а Гробовский… Ччто Алексей Николаич? Не сопротивлялся? Не пытался бежать? — Иван Палыч недоуменно потер переносицу.

Как-то все это было не очень-то похоже на поведение Гробовского. Насколько его уже успел узнать доктор, господин поручик попытался бы вырваться, бежать… Уж револьверов бы точно не испугался, у него и у самого револьвер имелся… и еще небольшой пистолетик — браунинг. Так почему же… Разве что… Ну, да — испугался! Только не за себя — за Аглаю.

И все же… что-то тут было не то!

— А третьего дня кто-то у забора ошивался, высматривал… Мне показалось — Гвоздиков, Яким! Ну, помните…

— Не думаю, чтоб он так быстро из тюрьмы добрался… Не думаю… — покачал головой доктор. — Аглаюшка, успокойся… Давай-ка чайку! Посидим, да подумаем, как Алексею Николаичу помочь?

— Да как уж ему теперь и поможешь-то?

Иван Палыч, подбросив мелко наколотых дровишек, поставил на плиту чайник. Весело взвилось пламя.

Заведующая больничкой развязала принесенный из дому узелок. На этот раз не совсем калитки — просто пирожки из обдирной муки, с яйцом и квашеною капустой. Вкусные! Да когда у Аглаи было не вкусно? Видать, хотела порадовать дружка, однако — увы…

Увезли… Трое… Молодые парни в черных плащах. Сюр какой-то! Зорро… Фанфан-тюльпан!

— И что, мандата никакого не показали?

— Не! — девчонка шмыгнула носом. — Говорю ж, револьверт под нос сунули… А Алексею-то, может, какую бумагу и показали — я не видела.

— В сторону Ключа, значит…

Доктор снял с плиты закипевший чайник. Задумался, разливая кипяток по кружкам, куда Аглая уже успела сыпануть сушеного чабреца да кипрея. Хоть и не китайский чай, да все ж духовитый!

Ключ, дальняя деревня… Доктор припомнил парней, которые в него стреляли как раз по дроге на Ключ. Пришлось по другой дороге ехать — в обход… Хорошо, бандиты не погнались. Просто пугнули, отогнали… Чтоб, чего не надо, не увидал? Верно, так… Интеллигентные какие бандиты! А Гробовского вон, грубо бросили в телегу…

А доедет ли подвода до Ключа? Если бы поутру, по морозцу — да, но вот сейчас… Вряд ли! И, тем не менее — бросили и ускакали…

— Аглаюшка! Ты сказал — ускакали. Что же, у них, кроме подводы, еще и кони были?

— Так да. Двое на конях, один — в телеге. Кони хорошие, сытые… А гнедой-то жеребец и вообще знакомым показался! Кажись, я его у нас, в Зарном, видала.

Знакомый жеребец, хм… Лучше б из парней кого узнала!

— То есть, парни все — в черных плащах?

— Ну, в таких… из чертовой кожи… недлинных, — прикрыв глаза, задумчиво протянула заведующая. — Шоферы в таких обычно… и еще, говорят, летчики. Да и мОлодежь щеголять любит. Модничают!

— А… они тебе что-то сказали? Может, заикался кто?

— Да не помню я, — девчонка пожала плечами. — Они и не разговаривали-то со мной. Почти. Револьвертом погрозили — и все! Один — такой ловкой, за старшого у них — приказывал.

— Ловкий? — насторожился доктор. — А почему ты так думаешь?

— Видала, как на коня сел. Птицей — в седло! Да на дыбы — с шиком. Ну, того… жеребца гнедого… А до того — вроде как прихрамывал.

— Кто прихрамывал — жеребец?

— Да парень же! Этот мне постарше других показался… — Аглая налила чай в блюдце и потянулась к сахарнице. — Все молодые, хваткие… в шарфах.

— В зеленых? — вспомнив Рябинина, неожиданно хохотнул доктор.

Собеседница удивленно подняла голову:

— Почему — в зеленых? В обнаковенных шарфах, шерстяных, серых…

— А тот, что прихрамывал… Как именно, на какую ногу? — словно бы вспомнив что-то важное, Иван Палыч совсем позабыл про чай.

— Не знаю, как и сказать… Не то, чтоб совсем хромал… Да вот этак!

Встав, девушка прошлась по комнате, подволакивая левую ногу.

Не выдержав, доктор хлопнул в ладоши:

— Молодец! Молодец, Аглаюшка… Здорово все изобразила! Гнедой жеребец, говоришь… ногу левую подволакивает… ловок в седле… Ну, точно Аглая Федоровна — тебе в театре играть! Хотя бы в школьном — Офелию! Он как раз театр собрал, Шекспира ставит.

— Скажете тоже Иван Палыч, — сконфузилась девушка. — Вы чаек-то пейте — остынет! Я сейчас сахару наколю…

Щелкнули щипчики. Взяв в руку блюдце, Аглая подула на чай, отхлебнула… вернее — с шумом втянула в себя… Это называется — сёрбать. Все деревенские так пили — ловко. А вот у доктора не поучалось, хотя и пробовал. Обливался!

Ловко.

Доктор прикрыл глаза.

Не подвела профессиональная память! Тот ловкий парень, что был за старшего… Подволакивал левую ногу — осколок сильно повреди суставы и связки, и в здешних условиях ничего с этим поделать было нельзя. Хромал… Зато отлично держался в седле, еще бы — казак! И конь у него — огонь. Гнедой жеребец по кличке Арнольд!

Деньков! Прохор Деньков, урядник!

Становые в Зарном оба хромали — и Деньков, и его непосредственный начальник, пристав — штабс-капитан Петр Николаевич Лаврентьев.

Та-а-ак…

— Аглая, а ты наших становых давно ли видала? Ну, пристава с урядником?

Девушка поставила блюдце:

— Ой, Иван Палыч! Да-авно… Почитай, с месяц уже… Да больше! Как царя-то — того… так с тех пор и не видала. Так ведь их отменили же! Ну, всю ж бывшую полицию… Бедный Алексей Николаевич!

— Ничего, Аглаюшка! Думаю, с Алексеем Николаевичем не все так плохо будет. Услышим еще про него! Уж точно — подаст весточку.

Потянувшись, доктор поднялся на ноги и подошел к окну. Посмотрел, как шли по дороге на станцию люди. Верно, к поезду.

Ого! И Анна Львовна там! Тоже пешком… Между прочим, представитель власти! Что же ей экипаж-то не выделили? Так и ясно — время такое теперь.

— Я сейчас… — схватив оставшуюся еще со времен санитарного поезда шинель, молодой человек рванулся на улицу.

— Аннушка! Анна Львовна! Эгей!

— Иван! — обернувшись, улыбнулась учительница. Вернее, уже бывшая учительница, ныне же — облеченное властью лицо, представитель уездного Комитета Временного правительства.

— В город?

— Ну да… Совещание в Комитете. Сам генерал Лукъянов приедет, руководитель войск внутренней стражи. Царский еще!

— Так его что же — не того? — изумился Иван Палыч.

Аннушка засмеялась:

— Он же одним и первых новую власть признал! Вот и приказ издал — с призывом к своим войскам проявить лояльность и верность Временному правительству. Так что, по-прежнему — в начальстве. Одно слово — генерал!

— Да уж… Генералы у нас всегда в цене, при любой власти! — цинично хмыкнул доктор. — Жаль, к обычным поручикам, урядникам да штабс-капитанам сие не относится…

— Ничего-то ты, Иван, в политике не понимаешь! — Аннушка весело рассмеялась и потрепала возлюбленного по волосам.

Элегантная шапочка, горжетка. Модное пальто из плюша, зеленое с большими круглыми пуговицами. Серая юбка из тафты, с накладными — по последней моде — карманами…