Смутные дни (СИ) - Волков Тим
— Ань! Тебя хоть в кино снимай! — восхищенно присвистнув, Иван Палыч хотел было схватить девушку в объятия, закружить… Да постеснялся прохожих.
— Ладно, пошла я… А то на поезд опоздаю. Сегодня, верно, у Ольги Яковлевны заночую…
— Ольге Яковлевне — поклон! Ох… Как бы она тебя курить не научила!
— Да ну тебя!
— Тебе бы экипаж, Анна! — засмеялся доктор. — С кучером! А лучше — какое-нибудь шикарное авто! «Роллс-ройс», «Лорен-Дитрих»… «Антилопа-Гну»…
— Да есть нас авто, в Совете… Какой-то английский грузовик. А в Комитете, между прочим — «Изотта Фраскини»! Правда, говорят, такая, что… ого-го и увы!
Фыркнув, Анна Львовна повернулась и ускорила шаг.
Вернувшись обратно в больничку, Иван Палыч доверил вечерний обход Аглае, сам же уселся писать отчет о скарлатине в деревне Ключе. Слава Богу, весна, день прибавился, и было еще светло — не надо было жечь керосин или те же свечи.
— В ходе беседы со старостой так же было выяснена целесообразность…
Или лучше — «прояснена целесообразность»? Нет — «целесообразно было бы…» Или, все же…
Тут доктор задумался, и с пера на листок писчей бумаги упала красивая синяя клякса.
— Вы прям, как ученик, — войдя в смотровую, улыбнулась Аглая. — Так, говорите, с Алексеем-то Николаичем нормально все будет?
— Думаю, да.
— А почему? Почему вы так… Ой! АвтО! — девушка подбежала к окну.
Иван Палыч и сам уже услыхал надсадный вой двигателя, перемежаемый какими-то хлопками навроде револьверных выстрелов.
— Кажется, застряла… Неудивительно — в нашей-то грязи!
Мотор взывал раненым динозавром, пару раз рыкнул… и затих.
— Ну, верно, сейчас к нам за помощью придут, — прокомментировал доктор. — Мы же тут рядом.
Он сам, любопытствуя, подошел к окну.
Открытый, с натянутым тентом, автомобиль, с колесами, как у телеги, вероятно, когда-то выглядел вполне себе презентабельно. Однако, заметно было, что колеса-то — разные, клаксона вообще нет, и хромировка на радиаторе и фонарях-фарах облезла. Какого цвета кузов, было не разобрать — забрызган грязью по уши.
Выбравшись из кабины, пожилой усатый водитель в крагах принялся крутить заводной рычаг, называемый остряками — «кривой» стартер. Впрочем, безуспешно… Поняв, что дело-то — швах, пассажиры вышли из салона и дружно зашагали к больничке. Первым шел субтильного телосложения юноша, кудрявый блондин в студенческой тужурке с золотистыми пуговицами и с непокрытою головою. За ним — трое солдат с винтовками с примкнутыми штыками! Да и парень был вооружен — поверх тужурки виднелась кожаная офицерская портупея с деревянной кобурою! Неужели — маузер?
— Инте-ересно, это еще что за делегация? — протянул Иван Палыч. — Ла-адно, поглядим… Небось, про кузнеца спрашивать будут… Или лошадь просить.
С крыльца донесся грохот шагов. Кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
Тот самый субтильный юноша лет семнадцати — двадцати на вид. Однако, да — с маузером, а в петлице — красный бант! И весь из себя серьезный… серьезнее некуда.
— Здравствуйте! — вошедший поправил пенсе и строго посмотрел на доктора. — Кто здесь Ращупкина Аглая Федоровна, управделами земской больницы?
Спрятав усмешку, Иван Палыч кивнул на Аглаю:
— Похоже, что она…
— Да, я, — девушка поправила косынку. — А что случилось? И вы, вообще, кто?
— Начальник общественной полиции Зареченского уезда Петраков! — грозно расправив плечи, парнишка тут же стушевался. — Или уже — милиции… А, впрочем, неважно. Вот мой мандат!
— Да верю я, верю… — растерянно закивала Аглая.
Еще б не поверить, когда сразу за юным начальником сверкали штыками винтовки! И солдатики были такие… солидные…
— Это товарищи из Совета депутатов… — юноша оглянулся на солдат. — Оказывают поддержку…
Тут доктор хмыкнул: хорошо было бы сказать — «пока оказывают». Начало апреля уже! Скоро и знаменитые «апрельские тезисы» Владимира Ульянова (Ленина). «О социальной сущности двоевластия», еще там что-то… и — самое главное — «Никакой поддержки Временному правительству!»
Правда, в Советах пока что главную скрипку играли меньшевики и эсеры, а этим на Ильича было плевать. Так что, в случае чего, солдатики, несомненно, исполнят свой долг!
— Так вот! — между тем, откашлялся Петраков.
Петраков! Василий! А-а, вот о ком писали газеты.
— У нас имеются сведения, что в вашей больнице скрывается бывший жандарм и агент царской охранки… некто Гробовский. Попрошу его выдать!
Не зная, что и сказать, Аглая беспомощно посмотрела на доктора.
Пришлось вмешаться.
— Кто-кто? — глянув на представителя власти, иронически усмехнулся Иван Палыч. — Так вы уж, любезнейший, уточните — жандарм или агент охранки? Сколь помню, он вообще — сыскной, и должен бы проходить по министерству юстиции… у Александра Федоровича. А, впрочем, у нас его нет и не было! Прошу, можете здесь все осмотреть… Аглая Федоровна, покажите все господам… пардон — гражданам.
— А вы, вообще, кто? — Петраков, наконец, соизволил поинтересоваться. — И что делаете в учреждении Земского союза?
— Петров, Иван Палыч, земский врач, — светски представился доктор, — Я здесь работал когда-то… Нынче же — комиссар по медицинским делам уездного Комитета… Вот мой мандат!
Иван Палыч торжественно вытащил бумагу:
— За подписью господина Чарушина!
— Вы знаете Чарушина? — парнишка недоверчиво прищурился.
Доктор покивал:
— И его, и Ольгу Яковлевну. Это ж все наши, земские…
— Ныне — Всероссийский земский союз! Что ж, очень рад… — Петраков протянул руку. — То есть, получается, нас ввели в заблуждение? То-то мне сразу показался подозрительным этот тип… Гвоздаков… Гвоздев…
— Может, Гвоздиков? — ахнула Аглая. — Так вот это…
— Да, да, он… — начальник полиции (или уже — милиции) задумчиво покивал. — Его из Совета направили… как жертву царского режима, вставшего на путь исправления. Правда, мне он почему-то таковым не показался…
Гвоздиков!
Доктор похолодел… Нет, не обозналась Аглая. Успел-таки добраться до родных мест! Значит, и Сильвестр может быть где-то рядом. Субботин же тоже здесь!
— Что же, значит вы, гражданин Петров Иван Павлович, этого самого Гробовского не видели?
— Отчего же? Видели. Как какого-то бывшего схватили какие-то бандиты! А уж Гробовский то был или кто…
Кто-то истово забарабанил в окно!
Аглая дернулась:
— Так и стекло разобьют, ироды! Кто там?
Дверь отворилась.
— Господи… Викентий Андреевич! Что с вами?
Телеграфист.
Со станции. В одном сюртуке, растрепанный… и на лбу — кровь.
— Там… шофер сказал, что… Господа полиция! Помогите! Станцию грабят!
— Что-о?
— Станцию… целая банда… там…
Доктор закусил губу — Анна Львовна тоже там… Ждет поезда…
Услыхав о банде, Петраков с досадой хватанул себя по лбу:
— Эх, машина-то… Ничего, пешком… бегом! Солдатушки!
— Зачем бегом? — Иван Палыч уже принял решение вмешаться. — У меня мотоциклет, «Дукс»… Господин Петраков, идемте! Аглая, телеграфиста перевяжи…
— Мотоциклет? Славно! Быстро домчим! Так, граждане солдаты… Я — уехал, а вы — пешком!
— Ясно, гражданин начальник! Сделаем.
Надо отдать должное, Василий Петраков труса не праздновал и настроен был решительно, по-боевому.
Миг — и они с доктором уже летели в наступающих сумерках, освещая дорогу ярким светом ацетиленовой фары.
Вот и станция.
С виду, как будто все спокойно. На платформе полно людей. Ждут поезда. И не похоже, что кто-то их напугал.
— Хм, интересно… Что здесь можно грабить? — выключив фару, задумчиво протянул Иван Палыч. — Кассу? Так там такие суммы, что… Разве что телеграфный аппарат унести?
Петраков неожиданно улыбнулся:
— А буфет? Там ведь есть буфет?
— Ну, да-а…
— Вот, продукты и грабят… Потом на телегу и…
А ведь правильно сообразил парень! Недаром — полицейский начальник.
— Буфет, видно, заперли… — Василий рассуждал вслух. — Телеграфист случайно увидел, убежал… Бандиты же сейчас все тащат через кухонный вход… Надо искать подводу! Не так сие и сложно — где дорога, там и подвода.
