В одном шаге (СИ) - Романов Герман Иванович
— Мы у него форштевень разворотили, Николай Оттович, там пробоина в борту такая, что на повозке можно спокойно въехать с парной запряжкой, и не коней, верблюдов. Там краями не зацепишь.
Стоявший рядом с Эссеном старший штурманский офицер лейтенант Ислямов говорил с отчетливым кавказским акцентом — Исках Ибрагимович был чуть помладше Эссена, вплотную подступил к сорокалетнему рубежу. На «Севастополь» он был переведен с берега, где организовал цепь береговых наблюдательных постов — и штурман оказался отличный.
— Добьем, никуда не денется — от нас уже не уйдет. Теперь у Того нет превосходства в скорости, он сам связан по рукам и ногам этим подранком. Так что нужно сходиться как можно ближе — с пятнадцати кабельтовых мы в нем дырок понаделаем в оконечностях, будет как швейцарский сыр.
Эссен хищно посмотрел на ковыляющий «Фудзи», броненосец шел с сильным дифферентом на нос. И уже не стрелял, отбивался немногочисленным средним калибром. Из носового барбета пушки стреляли раз в несколько минут — там была устаревшая подача, для заряжания орудия каждый раз ставили в диаметральную плоскость на фиксированный угол. Кормовой барбет вообще замолчал после пожара, был закопчен до черноты, только легкий дымок продолжал сочиться из орудийных амбразур. Зато башни главного калибра «Севастополя» отправляли снаряд за снарядом, особенно носовая, где имелось одно орудие, и в погребе боекомплект был, по сути, удвоенным. И то, что нужно бить по оконечностям, где не имелось брони, артиллерийские офицеры хорошо знали. Бить в цитадель бесполезно — там чудовищно толстые плиты, которые и в упор не прошибить. Однако попадания пошли и туда, что было случайностью — Эссен насчитал не менее трех разрывов, но возможно, их было больше. Зато обе башни среднего калибра и пара казематных пушек, посылали во врага один снаряд за другим — припавшие к прицелам наводчики ревели от восторга. Правда, в правой кормовой башне из-за попадания была выведена электрическая подача боеприпасов, пришлось организовать подачу вручную, через верхнюю палубу, что привело к большому числу раненных осколками матросов, хватало и убитых. Но из-под броневой палубы им постоянно приходили на замену нижние чины — все сражались с отчаянной храбростью, самоотверженно, и выстрелы не стихали.
— Смотрите, броненосцы князя Ухтомского навалились на «гарибальдийцев». Вот пошла заруба!
Лейтенант Бестужев-Рюмин чуть ли не кричал, но Эссен на это не обратил внимания — они тут все оглохли от звуков собственной стрельбы и разрывов вражеских снарядов. Николай Оттович посмотрел на схватку, поморщился — разогнавшаяся «Победа» прошла позади малых вражеских броненосцев, «обрезав им корму» как говорится, и дав с полдесятка залпов десятидюймовыми снарядами. Но вот идущий в кильватере «Пересвет» стал существенно отставать от флагмана, и Эссен понял, что уже поврежденный в дневном бою корабль набрать ход просто не сможет. Возможно, Бойсман переоценил собственные силы и не отнесся серьезно к пробоинам, но стоило дать полный ход, как вода начала прибывать. Но надо отдать должное Василию Арсеньевичу — без колебаний направил свой корабль на «Касугу», и тот едва отбивается от яростного напора русского броненосца. А вот «Ниссин» вступил в бой с «Полтавой», и ту буквально накрыло градом 203 мм и 152 мм снарядов, способных понаделать дырок в небронированных оконечностях и дымовых трубах, снести и искорежить надстройки. А вот добить «Фудзи» не дала вставшая на пути «Сикисима» — и сразу же «Севастополь» содрогнулся всем корпусом от попадания двух крупнокалиберных снарядов. Уменьшившаяся дистанция играла в две стороны, японцы ведь тоже умели стрелять.
— Не дают князю Ухтомскому прорваться, «Якумо» с «собачками» на «Победу» навалились, наши крейсера вступили в бой!
Эссен немедленно посмотрел в сторону кормы — он помнил о приказе, где четко говорилось, что нужно обеспечить прорыв нескольких кораблей с минимально допустимыми для них возможными повреждениями. Действительно, «Победа» под флагом Ухтомского прорвалась, зато «Пересвет» отстал, и сейчас помочь не в состоянии — сам ведет ожесточенный бой. А «Диана» с «Палладой» и так не имеют средней пары шестидюймовых орудий, которые не успели установить, а против них сразу три «собачки». Эти неприятельские крейсера крайне опасны для «богинь» — у них не только больший на три узла ход, но и мощное вооружение из 203 мм орудий на носу и корме, и пяти 120 мм скорострельных пушек на борт. И весь этот жутковатый набор из семи орудий против русских четырех 152 мм на каждом из кораблей в бортовом залпе. «Диане» под флагом Рейценштейна досталось сразу — судя по всему, в крейсер угодил восьмидюймовый снаряд, затем накрыло градом 120 мм фугасов. Тут стало не до прорыва — флагман загорелся, и стал уходить в сторону, пойдя на разворот. А вот «Паллада» проскочила заслон, и пристроилась в кильватер за «Победой», а та перла прямо на «Якумо», что попытался остановить ее, став на пути. И бой начался ожесточенный, но десятидюймовые пушки не ровня восьмидюймовым, от них на короткой дистанции прочная германская семидюймовая броня защитить все же сможет, но так есть плиты куда более тонкие, и вполне способны к пробитию 14-пудовым снарядом. И начался бой не на жизнь, а насмерть, причем «Паллада» также вступила в схватку — против девяти 152 мм пушек на двух русских кораблях противник мог противопоставить только шесть.
— Смотрите, Николай Оттович, «Аскольд» на помощь «Диане» подошел! В «Такасаго» попадание, еще одно!
Пяти трубный красавец крейсер вмешался в схватку вовремя, иначе бы «Диану» вражеские корабли просто бы изуродовали. И хотя на нем не было пары шестидюймовых пушек, которые не успели поставить перед выходом — но имевшаяся в бортовом залпе полудюжина 152 мм стволов буквально «нашпиговала» неприятельский корабль снарядами. Ситуация переменилась кардинально — теперь «собачки», получив доброго «пинка», в виде града двух с половиной пудовых снарядов, заметались…
Русский быстроходный бронепалубный крейсер «Аскольд» имел уникальный вид — на Дальнем Востоке это был единственный пятитрубный крейсер, развивающий ход свыше 23 узлов при серьезном вооружении из дюжины 152 мм пушек. Он был способен догнать и утопить в бою один на один любой японский бронепалубный крейсер, особенно в свежую погоду…
Глава 10
— Прорыв состоялся, пусть и в половинном составе от задуманного. И остается только надеяться, что князь не струсит, и не пойдет на интернирование. Впрочем, ему не дадут этого сделать, у Зацаренного тоже есть приказ — а каперанг до сих пор не утратил дух своевольства.
Николай Александрович еще раз прижал к глазам бинокль — дымя всеми тремя трубами на каждом, «Победа» и идущая за ней «Паллада» уходили вдаль, сопровождаемые тремя вырвавшимися вперед миноносцами — проскочил отряд лейтенанта Максимова. Ровно половина тех сил, что были предназначены к переходу во Владивосток — и то хлеб, он даже думал, что такое не удастся, больно решительно набросились на них крейсера из отряда контр-адмирала Дева. Но быстроходным японским крейсерам сейчас не до погони — они сцепились с «Дианой» и «Аскольдом», и выходить из боя не собираются. Да и как — если в «Такасаго» попало не меньше десятка шестидюймовых снарядов, а для крейсера водоизмещением в четыре с половиной тысячи тонн это много, слишком много. Два других подобных корабля, только построенных в САСШ, а не Англии, отчаянно сражаются, пытаясь защитить «собрата» — тот едва «отползает» в сторону на десяти узлах. И будь полчаса времени, два русских «шеститысячника» потопили бы «Такасаго», но к месту сражения уже спешили два малых японских крейсера, за которыми поспешал третий, чуть больше размером. И хотя там еще крутился «Новик» и три русских дестройера, но становилось ясно, что Рейценштейну нужно отходить — численный перевес на стороне неприятеля.
— Жаль, «Баяна» нет, другой разговор бы пошел, — Матусевич только вздохнул, не в силах ничего сделать. Потеря единственного броненосного крейсера удручала всех моряков, предлагалось даже повременить с прорывом, чтобы «Баян» успели отремонтировать — работы в доке должны были занять месяц, все сильно торопились с ремонтом.
