Красный Вервольф 5 (СИ) - Фишер Саша

Красный Вервольф — 5

Глава 1

— Да-да, я вас знаю! — в голосе Зиверса зазвенели торжественные нотки. — Вы же служили у покойного графа Сольмс-Лаубаха! — Он перешел на русский. — В СД с ног сбились, в поисках переводчика Алекса Волкоффа, а он в здешнем захолустье ошивается!

Шарфюрер недоуменно переводил взгляд с фальшивого гауптштурмфюрера на меня и обратно. Кобура с пистолетом все еще лежала на столе и добраться до нее шарфюрер не успеет точно.

— Молчите, герр Алекс? — глумливо осведомился Зиверс. — Или как прикажите вас теперь величать?

Я сделал вид, что под тяжестью разоблачения мои плечи поникли, а живот прихватило. Прижав к нему левую руку, я согнулся пополам, правой выхватывая из-за голенища заточку.

— Именуйте меня Красным Вервольфом! — процедил я.

Не знаю, успел ли этот липовый гауптштурмфюрер удивиться. Во всяком случае, арийские свои глазенки он выпучил, но это от того, что заточка проткнула ему горло. А вот шарфюрер — успел, но ненадолго. Он вдруг захрипел, лицо налилось нездоровой краснотой. И вместо того, чтобы рвануться к заветному «Вальтеру», он вдруг вцепился пальцами в воротник, закатил глаза и рухнул прямо под ноги своему начальству. Ноги его несколько раз конвульсивного дернулись, и старик затих.

Я заботливо наклонился к нему, пошлепал по щекам, потом приложил пальцы к шее, в поисках ниточки пульса. Готов. Апоплексический удар. Видать, этому пожилому фрицу и раньше нездоровилось. Появление во вверенном ему собачьем хозяйстве герра Зиверса, а пуще всего — скоропостижная кончина последнего завершили естественный процесс медленного умирания во славу Рейха. Что ж, фриц, туда тебе и дорога. Спасибо, что не пришлось с тобою возиться.

Однако перед тем, как за тобой и твоим боссом из Вальгаллы прибудут валькирии, вы оба сослужите мне добрую службу. Выдернув из кармана носовой платок, я тщательно протер лезвие заточки, затем этим же самым платочком обернул рукоять эсэсовского кортика, который висел в ножнах на поясе у покойного генсека Аненербе, извлек ножичек и аккуратно сунул его в скрюченные пальцы шарфюрера. Заточку пришлось спрятать до времени в выдвижной ящик стола. Игру я затеял весьма рискованную, но она стоила свеч. После убийства Зиверса мне нельзя просто так смыться. Если я, конечно, хочу продолжать служить Родине, а не ныкаться по лесам.

Придав телам дохлых фашистов соответствующее разыгравшейся драме положение, я отпер кабинет, выскочил из него и заблажил, что есть мочи:

— Помогите! — на немецком, само собой.

Застучали сапоги и вскоре в кабинет ворвалась охрана. Меня отпихнули в сторону. Уставились на трупы, один из которых был к тому же в мундире гауптштурмфюрера. Ближайший ко мне солдат рявкнул, приказав поднять лапы вверх, но этим и ограничился. Послышались решительные шаги, и к нам присоединился мой дедуля. Увидев дохлого Зиверса, он побледнел, обвел диким взором помещение, узрев меня, попытался что-то то ли спросить, то ли приказать, но челюсти его клацнули, не в силах выдавить ничего, кроме нечленораздельного воя. Видя, что Анхель Вольфзауэр не в силах сформулировать вопрос, слово взял фельдфебель из охраны:

— Что здесь случилось⁈

Ну наконец-то!

— Я-я… Не знаю… — залопотал я. — Господин офицер изволили показать господину шарфюреру свой ножик… Тот взял его и… Захрипел вдруг, затрясся… Упал на господина офицера… И потом… Они оба упали… Вот…

— Это похоже на правду! — вдруг произнес Анхель.

Я взглянул на него с изумлением. Куда только подевался этот испуганный гражданский — бледный, с клацающими зубами? Так быстро оправился, или его смятение лишь хорошо разыгранная пантомима? Да кто ты такой, милый дедуля⁈ Было бы глупо тебя прирезать, так и не узнав твоей тайны. А она у тебя есть, по глазам вижу. Да и не стала бы баба Нюра якшаться с обычным нацистским ублюдком. Она скорее бы в петлю влезла. Ведь я ее знаю. Значит, я обязан выяснить подноготную этого молодца. Как ни крути, а нас с ним связывают кровные узы.

— Герр Вирхов был болен, и когда ему становилось худо, не мог контролировать свои движения.

Для кого это он говорит? Для солдат или для меня? А если для меня, то что он этим хочет сказать? Бляха-муха, головоломка! На кой черт она мне сейчас?

— Шарфюрера отнесите в погреб! — все более крепнущим голосом распорядился Анхель. — А гос… гауптштурмфюрера положите в машину, на которой он приехал. Его надо будет отвезти в Плескау. Пусть тамошняя служба безопасности разбирается.

Опа! Он не назвал Зиверса по фамилии, значит, уверен, что солдаты во главе с фельдфебелем не знают, кто этот дохлый эсэсман. И судя по тому, что фрицы засуетились, исполняя приказания, Вольфзауэр здесь в авторитете. И не исключено — что в чине, просто погонами в обычные дни не светит. Солдафоны выволокли трупы и мы с дедулей остались вдвоем. Я молчал, наблюдая за ним. А он обошел кабинет, подошел к столу и вдруг дернул на себя ящик стола, куда я засунул заточку.

Черт! Неужто придется кончать немчика⁈ Конечно, дело он свое сделал. Родил моего папу, а следовательно — и меня, но… свернуть шею своему дедушке, даже не узнав, кто он и откуда?.. С души воротит от такой перспективы. Анхель долго смотрел в открытый ящик, и у меня было полно времени на то, чтобы одним прыжком настичь его и присоединить к теплой, вернее, уже холодной компании герров Зиверса и Вирхова, но я все еще медлил, словно на что-то надеясь.

— Будешь уходить, забери это! — вдруг сказал Вольфзауэр по-русски. — Все-равно судмедэксперт установит, что герр Зиверс был убит не эсэсовским кинжалом, а примитивной воровской заточкой! Скорее всего сюда прибудут следователи СД, да и не из Пскова, а из самого Берлина. Тебя здесь не должно быть гораздо раньше. О свидетелях можешь не беспокоиться, Красный Вервольф!

Вот теперь он меня действительно огорошил.

— Как ты узнал? — ошеломленно поинтересовался я.

— Очень просто. Мы с покойным Васей Горчаковым три года служили в Иностранном легионе, в Тонкине… Кстати, как умер мой дружок? Ведь он умер, да?

— Да, его убили пшеки, которые совершили недавний налет.

— Да, эти польские выродки, всегда нас ненавидели.

— Так ты — русский? — не слишком удивился я.

— Да.

— Почему же тогда — Вольфзауэр?

— А почему ты — Горчакофф? А до этого — Волкофф?

— Понятно.

— Наверное, мы по одну сторону фронта, — продолжал откровенничать дедушка. — Хотя и по-разному понимаем благо для России… Ладно, сейчас это не имеет значения, потому что враг у нас один.

— Почему ты мне доверяешь?

— А ты в зеркало взгляни! — усмехнулся Анхель. — Я же сразу понял, что ты родственник моей Нюры. А в ее роду не может быть подонков и предателей, я убежден в этом.

Бляха-муха! Он еще и романтик! Сказать, этому романтику, что он только что стал папой? Нет. Если Анхель расчувствовался, то мне не пристало.

— Ладно! Это все — лирика! — отмахнулся он. — Теперь о деле. В Псков потянулись белоэмигранты со всей Европы. Среди них полно ровсовцев… Знаешь, что такое — РОВС?

— Русский Общевойсковой Союз.

— Верно! Ты же чекист, должен знать… Кроме них хватает и недобитков из савинковцев, и разной шушеры из НТС… Не знаю, почему их всех так манит Псков, но скорее всего — они надеются перебраться из него в Санкт-Петербург, когда его захватят немцы.

— Не захватят! — невольно вырвалось у меня.

— Я тоже в это верю, — кивнул дедушка. — И Москвы им не взять, хотя положение Первопрестольной сейчас тяжелое… Как бы то ни было, нам надо вплотную сблизиться со всей этой белоэмигрантской сволочью… Эх, жаль Вася Горчаков погиб… Не знаю, какое у него было задание, но, уверен, что он должен был внедриться в их ряды… Что ж, теперь Горчаков — ты. И выполнять эту миссию придется тебе.

— Служу России! — откликнулся я, разве что каблуками не щелкнул.

Вольфзауэр с удивлением на меня посмотрел, но кивнул одобрительно.