Секс был. Интимная жизнь Советского союза - Александер Рустам
Однако сексуальная свобода стала постепенно сходить на нет уже к началу 1930-х. Политика Иосифа Сталина в отношении личной жизни советских граждан сводилась к тому, что людей надо держать «в тонусе» и мобилизовывать их энергию на нужды индустриализации и коллективизации. В идеале вопросы интимной жизни вообще не должны были никого волновать. В сталинский период началась эпоха советского пуританства и сексофобии, а вольности 1920-х годов были забыты. Разговоры о сексе постепенно исчезли из публичного пространства, обсуждать соответствующие темы стало неприлично, неудобно и даже опасно, а информацию об интимной жизни в 1930-е годы было уже практически невозможно найти. Скупые статьи Большой советской энциклопедии сообщали лишь, что половая жизнь не слишком важна для советских людей и в СССР созданы все условия для направления половой энергии в более полезное для общества русло. Ни о каком половом просвещении молодежи при сталинизме не могло идти и речи. Об интимных вещах детям должны рассказывать родители (как хотят и как умеют), а публично поднимать такие темы совершенно неприлично. Такое положение дел сохранялось практически на протяжении всего советского периода российской истории. За несколько поколений эта стигма настолько закрепилась в общественном сознании, что пережила и СССР.
Цензура вокруг темы секса была не единственным шагом Сталина по установлению жесткого контроля за личной жизнью советских людей. Тоталитарное государство стремилось забрать у людей власть и над их отношениями, и над их телами. В 1934 году в СССР было введено уголовное наказание за гомосексуальные отношения между мужчинами, а в 1936-м преступлением стал аборт. Параллельно, по причинам, напрямую с сексом не связанным, в стране начались массовые репрессии. Страх и тревога, пронизывающие общество, равно как и шок и испытания Великой Отечественной войны, негативно влияли на отношения людей того времени.
Криминализация абортов оказала катастрофическое влияние не только на личную жизнь советских людей (контрацепция оставалась неразвита), но и на здоровье женщин. Для огромного количества женщин, оказавшихся в ситуации нежелательной беременности, не оставалось иного выхода, кроме аборта. Уголовное наказание их не останавливало, и за неимением возможности сделать аборт в медицинском учреждении многие женщины теперь шли к знахаркам и «бабкам», серьезно рискуя своей жизнью. Подпольный аборт оставался лотереей: те, кому не повезло, могли умереть от осложнений, что сказалось на росте женской смертности. Интересно, что позиция общества и государства здесь серьезно расходилась и, как показывают протоколы совещаний по борьбе с абортами, обычные люди не считали искусственный выкидыш преступлением. Подчас эту позицию разделяли даже работники прокуратуры, за что подвергались критике. Вдобавок к абортам, «органы» преследовали женщин, уличенных в романтических отношениях и интимных связях с иностранцами. В 1947 году браки между гражданами СССР и иностранцами официально запретили.
После смерти Сталина в 1953 году в СССР наметились некоторые тенденции к либерализации общества. Репрессии постепенно сходили на нет, цензура слабела, новый лидер Никита Хрущев попытался в какой-то степени открыть СССР миру. Отменили запрет на браки между иностранцами и гражданами СССР, аборты с 1956 года тоже перестали быть уголовным преступлением. В 1957-м в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, куда приехало огромное количество иностранцев — и, судя по воспоминаниям очевидцев, в городе случилась небольшая сексуальная революция.
В то же время именно при Хрущеве в СССР, впервые с начала 1930-х, государство вновь стало предпринимать попытки сексуального просвещения граждан. Небольшими тиражами издавали брошюры о половом воспитании, правда, очень специфические — их авторы, например, осуждали мастурбацию, а также подчеркивали, что сексом надо заниматься только в браке и желательно после двадцати лет. В эпоху оттепели государство ослабило давление на общество, прямых репрессий стало гораздо меньше — но сексофобия и консерватизм никуда не ушли.
Как и в сталинские времена, супругам, желающим развестись, нужно было преодолеть мучительные бюрократические препятствия, из-за чего многие до последнего оставались в своем токсичном браке. Кроме того, хрущевское руководство старалось контролировать личную жизнь советских людей с помощью общественных организаций и партсобраний, где участники таких собраний во всеуслышание разбирали «недостатки» личной жизни отдельных семей и «помогали сохранить брак». Дружинники, следившие за общественным порядком на улицах советских городов, боролись в том числе с «развратом» — то есть любым видимым или предполагаемым проявлением сексуальности.
Хрущевская оттепель, в том числе в отношениях с западными странами, длилась недолго. После Карибского кризиса 1962 года в стране вновь усилилась паранойя, связанная с развращающим «идеологическим влиянием» капиталистического мира в вопросах морали. Антизападная пропаганда проникла и в пособия по половому воспитанию: теперь там говорилось, что это «буржуазная идеология» развращает советскую молодежь. Противопоставление собственных высоких принципов, выраженных в «моральном кодексе строителя коммунизма», тлетворному влиянию Запада стало важной чертой советской сексофобии.
В 1963-м Хрущев ушел в отставку, и его сменил Леонид Брежнев. К тому времени в стране сохранялся дефицит информации о сексе. Молодые люди не знали, как заниматься безопасным сексом, как избежать нежелательной беременности, как удовлетворить партнера. Взрослым также было нелегко: мужчины страдали от импотенции и зачастую тоже не имели понятия, как доставить удовольствие жене или возлюбленной — а многие советские женщины, в свою очередь, даже не догадывались о существовании оргазма.
Определенный сдвиг все же наметился именно в 1960-е годы: в этот период в СССР возникла наука сексопатология, и врачи-сексопатологи начали постепенно оказывать медицинскую помощь своим согражданам. Но всем они помочь не могли. Специалистов на всех не хватало, кабинеты сексопатологической помощи работали только в больших городах, к тому же в условиях вакуума информации далеко не все, кому пригодилась бы помощь профессионала, знали о существовании таких врачей.
Сексопатологи стремились не только лечить и просвещать советских людей, но и проводить исследования — но, естественно, в советских условиях такие исследования были серьезно ограничены рамками официальной идеологии, а зачастую и просто опасны для их авторов и участников. Было не принято говорить о сексе открыто, тем более публиковать научные работы, анализирующие проблемы в соответствующей сфере. Все, что касалось физической стороны любви, замалчивалось. Даже само слово «секс», которое как раз в 1960-х проникло в русский язык, прочно ассоциировалось с чем-то развратным, грязным и недостойным упоминания. Существование такой проблемы, как проституция, в СССР на официальном уровне отрицалось, из-за чего само явление фактически не было криминализовано.
В то же время нельзя сказать, что ситуация в СССР оставалась неизменной на протяжении всего его существования. Хоть при Хрущеве и Брежневе сохранялся дефицит информации о сексе, а нормальное половое просвещение по-прежнему практически отсутствовало, последующие поколения советской молодежи относились к вопросам секса с большей легкостью, чем их родители, выросшие в 1930-е — 1940-е.
Ситуация также сильно разнилась в зависимости от класса. Дети советской элиты могли жить вполне «по-западному»: в их распоряжении были родительские квартиры, в которых они могли проводить время со своими партнерами. Представителям рабочей молодежи было намного сложнее, но все же не так, как молодым людям, жившим при Сталине.
Перестройка и гласность принесли в СССР новую сексуальную революцию. О сексе снова заговорили по телевизору, в газетах и фильмах. Пуританство сменилось признанием реальности: оказалось, что в Советском Союзе есть и проституция, и ВИЧ, и другие серьезные проблемы, напрямую связанные со сферой интимного. Впрочем, агонизирующее советское государство не успело выработать никакой осмысленной политики в области секспросвета.
