Таня Кадзи - Русская гейша. Тайны обучения
– Ты в стриптизе? – уточнила я.
– Ага! Платят хорошо. Ну и, сама понимаешь, снимают за отдельные деньги.
– Да что ты?! – изумилась я. – А мне казалось, что это запрещено правилами.
– Запрещено, – подтвердил он. – Но на то они и правила, чтобы их нарушать. Негласно все, кто хочет, занимаются этим. А тетеньки платят неплохо. Вот и соглашаешься их удовлетворять. Жизнь здесь, сама знаешь, недешевая. Давай встретимся! – без всякого перехода предложил он.
– Давай, – легко согласилась я.
Тим мне нравился. И хотелось продолжить с ним знакомство.
В этот день репетиции у меня не было, и я предложила ему встретиться прямо сегодня.
– Идет! – тут же согласился он. – Но в десять вечера я должен быть в клубе.
Мы договорились через час возле «Шоколадницы» на Большой Якиманке. Когда я вышла из подземного перехода, то сразу увидела Тима, хотя и не узнала с первого взгляда. Весна набирала темпы, и погода установилась ясная и теплая. У входа в кафе, освещенный яркими солнечными лучами, стоял худощавый блондин, с явно мелированной длинной шевелюрой, в красной короткой кожаной куртке и белых джинсах. Его волосы казались золотыми, глаза ярко синели. Он махнул мне рукой и улыбнулся так, что проходившая мимо девушка споткнулась и глянула на него голодным взглядом.
– Тимур! – удивленно воскликнула я. – Это ты, что ли?
– Нет, дед Мазай! – расхохотался он. – А ты классно выглядишь!
– Ты же вроде не так давно был жгучим брюнетом, – заметила я.
– Смена имиджа в связи с производственной необходимостью, – засмеялся он и взял меня под руку. – Я надеюсь, ты не думаешь, что я приглашу тебя в это кафе? Честно – оно мне не по карману.
– Не думаю, – неуверенно сказала я.
Мне как раз очень хотелось кофе и пирожных.
– А может, я сама заплачу за обоих? – осторожно поинтересовалась я, боясь, что он обидится.
Но Тим словно только этого и ждал. Он радостно закивал, и мы пошли в кафе. Когда заняли свободный столик и я заказала еду, то начали непринужденно болтать обо всем, будто знали друг друга давным-давно. Оказалось, что Тим работает в столице второй год. Вначале он устроился в небольшую данс-группу, выступавшую в ночных клубах и на дискотеках. Но через полгода их директора посадили «за наркоту», как выразился Тим. И группа сразу распалась. Ребята подались кто куда. А Тим и его тогдашняя подружка Стася устроились в попсовое трио «Брюлики», тоже выступавшее в основном в ночных заведениях столицы и часто попадавшее в одну программу с бывшей данс-группой. Стасю взяли на место выбывшей солистки, а Тима пристроили на подтанцовку. И уже оттуда, когда Стася загуляла с финансовым директором, Тим перешел в стриптиз. Его пригласил один знакомый армянин, который решил открыть стрип-клуб только для женщин. Дело было новое, армянин сулил «златые горы», и Тим согласился.
Поведав мне все это, он неожиданно предложил:
– А хочешь на мою программу? Могу тебя бесплатно провести.
– Наверно, – неуверенно ответила я. – Только лучше я на законных основаниях.
– Смотри сама, коли денег не жалко!
После «Шоколадницы» мы отправились на набережную, походили среди выставленных многочисленных картин, потом зашли в Дом художника. Я обратила внимание, как на Тима заглядываются девушки. Кроме яркой внешности он обладал каким-то неуловимым артистизмом, проявлявшимся во всем.
Время летело незаметно. Я увидела, как Тим мельком глянул на часы, и спохватилась, что ему еще сегодня работать.
– Хочешь, поужинаем? – предложила я.
– Не мешало бы! – обрадовался он. – У меня постоянно зверский аппетит, но при этом я не поправляюсь.
Я вновь заплатила за двоих в кафе Дома художника, купив ему кучу бутербродов и пирожных, а себе взяв только кофе и шоколад.
В клуб с непритязательным названием «Men» мы приехали без четверти десять, и Тим сразу побежал готовиться к выступлению. Я прошла в зал, где было многолюдно и шумно. На полукруглой сцене танцевало трое парней в трусиках-бандажах. Еще четверо сновали между столиками, за которыми я увидела, в основном, одних женщин. И правда, почти все они были бальзаковского возраста. Я устроилась в полутемном углу довольно далеко от сцены за маленьким пустым столиком. Тут же подскочил официант, и я заказала коктейль с показавшимся мне смешным названием «Пламя его страсти». Скоро начался номер Тима. Хореограф решил отойти от признанных канонов и поставил почти классический танец. Тим изображал Нарцисса, любующегося своим отражением в воде, которую с успехом заменяли зеркала, и постепенно избавляющимся от одежды. И вот он остался под восхищенные вопли дам в одних узеньких белоснежных трусиках. Его тело, в отличие от накачанных тел коллег, поразило меня скульптурной лепкой естественно развитых мышц. Тим был хорош, как античная статуя, гибок, как змея, и грациозен, как породистый кот. Его позы были верхом какого-то мальчишеского изящества, но в то же время поражали скрытым эротизмом. Я с наслаждением смотрела на него и по окончании номера хлопала вместе с восторженно кричащими женщинами. Вообще они вели себя свободно и раскованно и, не стесняясь, громко обсуждали выступления и достоинства стриптизеров.
Тим поклонился и, спокойно спустившись со сцены, прошел к моему столику. Многие женщины тянули к нему руки, но он изящно уворачивался, не забывая всем улыбаться. Он сел к моему столу боком, непринужденно положив ногу на ногу и откинувшись обнаженным торсом на спинку стула.
– И как тебе? – поинтересовался Тим, поглядывая в зал.
– Супер! – искренне сказала я. – Ты просто бесподобен.
– Да? – лениво переспросил он и томно посмотрел на меня.
Его зрачки были ненормально расширены. Но я решила, что это от волнения из-за недавнего выступления.
– Очень хорошо! – вновь похвалила я его. – И совсем не пошло.
Я глянула на крутящего накачанными ягодицами высокого парня, который пританцовывал перед соседним столиком, периодически подставляя бедро под протянутые руки с зажатыми в них купюрами.
– У тебя еще есть сольные номера? – спросила я.
– Да, и целых два, – хвастливо сказал Тим и улыбнулся пухленькой девушке, строящей ему глазки.
Она сидела через три столика от нашего, была сильно навеселе и крайне перевозбуждена.
– Вон та богатенькая курочка меня хочет, – тихо проговорил Тим. – Но что-то сегодня нет желания кувыркаться в постели, – добавил он.
– Слушай, мне пора, – вдруг решила я и встала.
Тим тут же вскочил и замер, глядя мне в глаза. Было странно стоять одетой рядом с ним, практически полностью обнаженным.
– Спешишь к своему ревнивому дружку? – немного агрессивно спросил Тим.
– При чем тут это? Просто устала, – ласково произнесла я, чувствуя, как внутри рождается вполне отчетливое желание.
Тим, несомненно, обладал каким-то врожденным эротическим обаянием. И оно незаметно обволакивало и притягивало к нему даже против воли.
– А у нас имеется комната отдыха, – странным тоном сообщил он. – Только боюсь, она сейчас занята.
– Лучше отдыхать дома, – тихо проговорила я, борясь с желанием поцеловать его яркие улыбающиеся губы.
– Ты съемную квартиру уже называешь домом? – непритворно удивился Тим и вздохнул, добавив: – Мне бы так!
Домой я вернулась на такси около четырех утра и в коридоре увидела разъяренного Степана.
– Какого рожна?! – с порога заорал он и забегал перед моим носом. – Где ты шлялась? Я тут весь извелся! Хоть бы позвонила и предупредила! Или записку, на худой конец, оставила!
Я изумленно посмотрела на него. Потом спокойно села и стала стягивать узкие высокие сапоги на шпильке.
– И почему ты в такой короткой юбке? – немного спокойнее спросил он, помогая мне снять пальто.
Я ничего не ответила и пошла в ванную.
– Ты была с этим япончиком Ито? – продолжал расспросы Степан, идя за мной по пятам.
– Нет, – раздраженно ответила я, скидывая одежду и включая душ. – Я встретила подружку из моего родного города, и мы засиделись в баре. Только и всего!
– А-а, – протянул он.
Я встала под душ, подставив лицо под щекочущие струи воды. И тут же почувствовала пальцы, которые торопливо гладили по спине, по талии. Вот они спустились ниже. Я повернулась, «нефритовый стебель» вонзился в меня. Я оперлась о влажный кафель и, представляя гибкое, слегка загорелое тело Тима, стала активно насаживаться, тихо постанывая и погружаясь в наслаждение. Впервые за долгое время я не представляла Петра.
Из светло-зеленой записной книжки с изображением горы Фудзи на обложке:
«Разумеется, каждый из нас может умереть хоть завтра. Но если думать об этом, жизнь потеряет всякий смысл».
«Нет ничего более бессмысленного, чем предаваться удовольствиям, позабыв о смерти».
