Таня Кадзи - Русская гейша. Тайны обучения
Обзор книги Таня Кадзи - Русская гейша. Тайны обучения
Таня Кадзи
Русская гейша. Тайны обучения
© Лазорева О., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *Свиток первый
Маска страдания спектакля кабуки
В зарослях сорной травы,
Смотрите, какие прекрасные
Бабочки родились!
ИссаС Петром я познакомилась в октябре 1994 года. Это произошло после представления в районном клубе нашего самодеятельного театра кабуки. Я, не сняв громоздкий костюм, выскочила из гримерки, спасаясь от расшалившейся Шурки, моей подружки. Мы вместе учились на последнем курсе культпросветучилища, и обе несколько лет постигали сложное искусство японского классического театра в самодеятельном кружке.
Я побежала по узкому проходу между стеной и декорацией на сцене и, вылетев из-за кулисы, чуть не сбила с ног какого-то парня. Он вздрогнул от неожиданности, а потом весело расхохотался. Я остановилась перед ним как вкопанная и никак не могла отдышаться.
– Здравствуйте, юноша! – закончив смеяться, сказал парень. – У вас на сцене была трагическая роль, но я вижу, несмотря на густой грим, напоминающий печальную маску, на самом деле вам сейчас весело. А как же актерские перевоплощения? Или вы легко выходите из образа?
Я зачем-то сдернула парик из искусственных волос и поправила растрепавшиеся пряди, глядя в зеленовато-серые глаза парня и невольно улыбаясь.
– Ага! – довольно произнес он. – Значит, все-таки девушка? Но разве кабуки это не сугубо мужской театр?
– Мужской, – тихо подтвердила я. – Но у нас он наполовину из девчонок.
– И это вполне объяснимо, – заулыбался парень. – Как вас зовут?
– Таня, – ответила я еще тише и почувствовала, как кровь прихлынула к лицу.
– Петр. Вот мы и познакомились! Знаете, странно было увидеть афишу кабуки в старинном русском городе. Вот и завернул. И получил истинное наслаждение. Благодарю.
И Петр церемонно поклонился.
– А вы учитесь, работаете? – продолжил он. – И что-то в вашей деятельности связано с Японией? Ваша внешность…
– Я заканчиваю культпросвет, хореографическое отделение, – перебила я и почувствовала, как сердце замирает от его пристального взгляда.
– Вот оно что! – удовлетворенно воскликнул Петр. – То-то маска печали поразила меня своими изящными передвижениями по сцене.
– Да ладно вам! – рассмеялась я. – Вы не могли это запомнить!
– Это почему же? – спросил Петр и склонил голову набок. – А вдруг мой взгляд сразу остановился на вас, и я мгновенно понял, что это любовь с первого взгляда и до последнего вздоха?
И он оказался прав.
Петру было двадцать восемь, и мне, восемнадцатилетней, он виделся взрослым и серьезным. Но я влюбилась мгновенно, сильно и страстно. И все вокруг перестало существовать.
Следующий день был у меня насыщенным. Мы активно готовились к экзаменам. Особая сложность была в сдаче КПТ[1]. Хоть курс и небольшой, всего двадцать пять человек, но нужно было каждому представить свой номер на суд комиссии. Поэтому участвовали все. Я солировала в двенадцати номерах, а в восьми танцевала в основной массе. Мы с раннего утра принесли в танцкласс минеральную воду, бутерброды и начали прогон. К восьми вечера я буквально не чувствовала ног. Ступни горели, тело ломило.
– Все! – крикнула я Шурке после того, как лихо отплясала в ее украинском гопаке. – Я больше не могу!
– А мы еще хотели сегодня отрепетировать «В шляпном магазине», – жалобно сказала она. – У Нины ничего не отработано, и мы все скачем вразнобой.
– Еще бы! Зачем она взялась за стиль двадцатых? Чарльстон сейчас никто и не танцует! – раздраженно бросила я.
– Да? – заметила лежащая на полу у зеркальной стены Нина. – Зато неординарно! Платья будут соответствующие, да и грим в стиле актрис немого кино. Зрелищно! А то уже надоели все эти ваши народные танцы или композиции на тему классики.
– Короче, предлагаю репетицию перенести на завтра, – сказала я. – Лично у меня ноги отваливаются.
– И правда! Сколько можно! – неожиданно поддержали меня остальные.
– Странно, странно, – зашептала мне на ухо Шурка. – Ты у нас такая фанатка танца и вдруг хочешь свалить пораньше. В чем причина-то?
– Любовь, – кратко ответила я и помчалась в раздевалку.
Петр ждал меня у входа в училище. Я вылетела раньше других, подхватила его под руку, и мы чуть не упали, поскользнувшись на первом выпавшем днем снежке. Дружно расхохотавшись, вцепились друг в друга, пытаясь удержать равновесие, и Петр ни с того ни с сего чмокнул меня в нос. Я замерла, потом отстранилась и пошла рядом. Как же мне было хорошо! Но и тревожно немного, ведь я видела этого парня второй раз в жизни.
Потом мы долго сидели в маленьком полупустом кафе и, неотрывно глядя в глаза друг другу, без конца говорили. Петр приехал в наш город из Москвы по служебным делам. И должен был пробыть до Нового года. Я спросила, чем он занимается. Петр поморщился, замолчал, но потом все-таки сказал:
– Я – химик. Работаю на оборонном предприятии.
И снова замолчал. А затем неожиданно приподнял мою руку и поцеловал кончики пальцев.
– А ты, прекрасная принцесса, чем думаешь заняться после окончания училища?
– Хочу организовать в нашем клубе танцевальный кружок для маленьких детей и взять за основу технику Айседоры Дункан. Она не признавала классических канонов и танцевала так, как чувствовала, то есть была абсолютно свободна в выражении самой себя.
– Ух ты! – непритворно восхитился Петр. – Далеко идущие планы! Но вот что я хочу тебе сказать, Танья… – он как-то сразу начал вот так забавно коверкать мое имя, и оно звучало совсем по-японски, – такой кружок можно организовать и в Москве.
Я испугалась до дрожи и сразу убрала руки со столика, опустив их на колени.
– Это что, предложение? – еле слышно уточнила я.
– А ты думала! Но сразу в ЗАГС не предлагаю, – серьезно добавил Петр.
– Да-да, – подхватила я, – надо получше узнать друг друга!
– Надо родителей поставить в известность, – ответил он и улыбнулся. – И только потом в ЗАГС.
Я глотнула окончательно остывший кофе и с трудом перевела дыхание. Все происходило слишком быстро. Но так хотелось не думать ни о чем, а просто поверить Петру.
– А у тебя японская фамилия? – спросил он.
– Да, Кадзи, что в переводе «кузнец». У меня дед – японец, – сказала я. – А что?
– Меня всегда неудержимо притягивала эта страна. Я ведь и карате занимаюсь. И читаю много на эту тему. Вот и тебя как только увидел… Твои блестящие тяжелые темные волосы, глаза с явно восточным разрезом. А их цвет! Даже не темно-карий, а скорее черно-вишневый. Мне безумно нравится смотреть в них! Ты удивительно похожа на принцессу из японских сказок.
– Спасибо, – пробормотала я и засмущалась, опустив голову.
– Знаешь, я в прошлом году побывал в Токио и Киото, – после паузы продолжил Петр.
– Правда? Вот здорово! – восхитилась я и посмотрела в его улыбающееся лицо. – И как?
– Сказочно! Другая вселенная. Но я ездил по делам, так что посмотрел не все, что хотелось бы.
Петр вновь замолчал. Взгляд его стал, я бы сказала, каким-то просветленным. Он словно смотрел внутрь себя и видел там что-то чистое и высокое.
Роса так быстро исчезла,
Как будто ей делать нечего
В нашем нечистом мире.
ИссаПетр уехал перед Новым годом, подарив мне на прощание сборник классической японской поэзии, очень красиво изданный. Стихи Иссы, Басё, Кито, Сампу и многих других обрамляли изящные рисунки на японскую тематику. Он уехал, а меня не отпустили родители, хотя и познакомились с ним за две недели до отъезда. И Петр им понравился.
– Что ты себе думаешь, Татьяна? – возмущалась моя мама. – Да, он очень приятный молодой человек, говорил с нами о серьезных намерениях на твой счет. Но пока это только слова! Ты его знаешь всего пару месяцев и уже готова все бросить и уехать?!
– Но я получила диплом и свободна, – плакала я. – Петр говорит, что я смогу работать и в Москве. Он обещает помочь устроиться.
– Куда ты там устроишься?! – возражал мой папа.
– Хочу организовать студию свободного танца, – объясняла я. – Не получится, пойду работать переводчицей. Ведь я отлично знаю английский, недаром десять лет в спецшколе парилась!
– Вот именно! – кипятилась мама. – Хотели тебя в престижный институт определить.
– Но ты наперекор нам поступила на эти танцульки, – подхватывал папа. – И кто ты теперь?
– Клубный работник – руководитель самодеятельного хореографического коллектива! – гордо произнесла я.
– Ну, допустим, – немного притих отец. – А жить ты где собираешься?
