Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Здесь важно иметь в виду и то, что к агрессии приравнивалось введение в демилитаризованную Рейнскую зону (Рейнланд) германских войск после ухода оттуда оккупационной армии. Таким образом, достигалось окончательное урегулирование послевоенных территориальных изменений на Западе. Германия добровольно отказывалась от Эльзаса-Лотарингии, а Франция — от каких-либо попыток отчуждения Рейнланда, который объявлялся демилитаризованной зоной. Восточные границы Германии не получали такого же статуса, поскольку все разногласия, которые могли возникнуть по их поводу, подлежали арбитражному рассмотрению, оставлявшему возможность пересмотра. В том же меморандуме Форин Офис от 10 января они странным образом объявлялись находящимися «на пути к решению» 209. 16 октября, в день рождения Остина Чемберлена, весь пакет локарнских договоренностей был парафирован. Окончательное подписание этих документов состоялось спустя полтора месяца в Лондоне, после обсуждения в парламентах стран-участниц.
Тяжелее всего рассмотрение «локарнского пакета» проходило в рейхстаге. Штреземан не привез с собой то, чего ожидала в буквальном смысле вся Германия, — конкретных договоренностей о выводе оккупационных войск. Даже с кёльнской зоной не было полной ясности. Ожидалось, что войска начнут покидать Кёльн уже в декабре, но Штреземан не мог сказать точно, когда они уйдут полностью (предполагалось, что в феврале 1926 года). «Я считаю, что эвакуация Кёльна должна быть осуществлена максимально быстро, — сообщал д’Абернон из Берлина. — Быстрое выполнение и завершение этой операции, предвосхищающее общественные ожидания, повысило бы нашу репутацию с точки зрения эффективности и присутствия доброй воли и стало бы огромным дипломатическим и политическим достижением. Мы должны чем-то удивить (немцев) в этом вопросе, даже ценой собственных неудобств и затрат» 210. Уже на берлинском вокзале возвращавшуюся немецкую делегацию ожидали толпы митингующих. Полиции пришлось оцепить вокзал и держать в секрете время прибытия поезда из Швейцарии. Никто из берлинских политиков не приехал встречать Штреземана и Лютера. Протестные настроения охватили и рейхстаг, где на Штреземана обрушилась волна критики 211. Против Рейнского пакта выступали националисты, считавшие, что Штреземан окончательно сдал Эльзас-Лотарингию, ничего не получив взамен. Протестовали коммунисты, понимавшие, что Германия поворачивается лицом к Западу. Кабинету Лютера, который, кстати, тоже не был единодушен, с большим трудом удалось договориться с рейхстагом. Памятуя о печальной участи предыдущих «предателей» — Эрцбергера, Ра-тенау, — Штреземан вполне реально опасался за свою жизнь.
Во Франции тоже раздавались протесты, хотя и не такие сильные, как в Германии. Французский кабинет в полном составе прибыл на парижский вокзал, чтобы приветствовать возвратившегося из Локарно Бриана. За последний год французы внутренне смирились с тем, что им придется покинуть левый берег Рейна. В это время у них появилась альтернативная идея создания на своей территории вдоль восточной границы мощной укрепленной линии обороны, получившей впоследствии название «линии Мажино». Негативную реакцию результаты конференции вызвали, как и следовало ожидать, в Польше. Скшиньский, правда, пытался убедить поляков, будто покинул Локарно с твердой уверенностью в невозможности передела границ 212, но ему не верили. Да и как было верить, когда все знали, что после парафирования документов в Локарно Скшиньский не стал пожимать Штреземану руку. Польский министр объяснял это потом своей забывчивостью 213. С большим трудом Скшиньскому удалось заручиться поддержкой сейма, где ему активно способствовали депутаты от земель с немецким населением. Были свои критики и в Чехословакии. Лучше всего дела с признанием достигнутых в Локарно договоренностей обстояли в Англии. Многие ожидали критического выступления в палате общин от Ллойд Джорджа. Ведь Локарнские соглашения, как-никак, открывали путь к пересмотру Версальского договора. Но бывший премьер остался доволен результатами Локарно. Король Георг V наградил Остина высшим британским Орденом Подвязки, а миссис Чемберлен, которая принимала участие в светских мероприятиях Локарно, стала Дамой Большого Креста Британской империи.
Подписание всех Локарнских соглашений прошло 1 декабря 1925 года в одном из залов Форин Офис (иногда говорят, что это была ратификация, но на деле прошла именно церемония подписания). Присутствовали те же лица, что полтора месяца назад парафировали весь пакет документов в Локарно. Торжества по случаю подписания были очень скромными, поскольку в Британии был объявлен траур по скончавшейся 20 ноября королеве-матери Александре Датской. В зале, где проходило подписание, Чемберлен распорядился заменить портрет британского короля Якова II, непонятно что там делавшего, на портрет лорда Каслри, бывшего министром иностранных дел в годы войны с Наполеоном и возглавлявшего английскую делегацию на Венском конгрессе 1814-1815 годов. Тем самым Чемберлен хотел подчеркнуть, что ставит результаты Локарно в один ряд с результатами Венского конгресса — и там и там было достигнуто примирение Европы. Парижская мирная конференция отодвигалась им на второй план. Собственную роль в локарнском процессе Чемберлен также оценивал очень высоко. «Я был призван справиться с ситуацией, сравнимой с той, что стояла перед Каслри после падения Наполеона, — гордо сообщил Остин в письме сестре Иде. — Я счастлив ощущать, что, как министр иностранных дел великой страны, я восстановил доверие к нашему слову и вернул наше былое влияние... Никогда уже нельзя будет достичь подобного успеха... Локарно будут вспоминать долгие годы даже после моей смерти» 214. История, однако, рассудила иначе. Общеевропейский мир, основанный на решениях Венского конгресса, просуществовал целое столетие. Войны, которые происходили в Европе в те годы (связанные с объединительными процессами в Германии и Италии, а также борьбой за турецкое наследство) были локальными и не носили всеобщего характера. Мир, основанный на Локарнских соглашениях, продлился всего четырнадцать лет. Правда, самому Остину Чемберлену не суждено было узнать об этом. Так же, как и о безуспешных усилиях его брата Невилла спасти то, что было заложено в Локарно. Остина Чемберлена не стало в марте 1937 года.
Лондонским подписанием Локарнских договоров история их вступления в силу, однако, не закончилась. Статья 10 Рейнского пакта предусматривала (как и аналогичные пункты других Локарнских соглашений), что он войдет в силу после того, как Германия станет членом Лиги Наций. Это было естественным условием, поскольку Лига объявлялась одним из главных арбитражных механизмов и гарантов всех локарнских договоренностей. В этом скрывался юридический парадокс. Соглашения, открывавшие возможности для ревизии Версальского договора и Устава Лиги Наций, были фактически инкорпорированы в оба документа. В Локарно Германия согласилась вступить в Лигу Наций с двумя условиями. Во-первых, как великая держава, она должна была получить постоянное членство в Совете Лиги. Во-вторых, Германия настаивала на особой трактовке статьи 16 Устава, связанной с участием в совместных санкциях против государств-агрессоров. Постоянное место Германии в Совете никто и никогда не ставил под сомнение. Оно подразумевалось с момента создания Лиги. Что касается второго условия, то участники конференции в Локарно предприняли необычный ход. Они составили адресованное Лиге коллективное письмо, в котором дали собственное толкование 16-й статьи. «Каждое из государств — членов Лиги, — говорилось в письме, — обязано лояльно и действенно сотрудничать для того, чтобы добиваться соблюдения Устава и противодействовать любому акту агрессии в той мере, в какой это совместимо с его военным положением и с учетом его географического положения (курсив мой. — И. Т.)»215. Этим письмом шесть партнеров Германии по Локарно шли навстречу ее стремлениям избежать дополнительных осложнений в германо-советских отношениях. Выше уже говорилось о том, что Советский Союз враждебно относился к вступлению Германии в Лигу Наций, прежде всего из-за 16-й статьи Устава этой организации, обязывавшей ее членов пропускать через свою территорию войска, направляемые Лигой для борьбы с агрессорами. Письмо подписали даже Бриан и Скшиньский, хотя изначально у Франции и Польши были возражения против такого требования Германии.
