Звери. История группы - Зверь Рома
Может быть, за нас все давно предрешено. Может быть, наоборот, каждый сам отвечает за свою судьбу. Как знать? Иногда мы пытаемся найти метафору в религиозном толковании, но ведь это тоже человек все придумал, чтобы как‐то себя успокоить, объяснить все. Религия – только один из способов уложить все в голове. А иначе можно ведь с ума сойти, потому что не понимаешь, кто ты?! Ты человек, ходишь по этой планете, которая летит хер знает где, хер знает куда, и что там дальше, никто вообще не знает. И не узнает никогда. Сгинет это все однажды, а что дальше будет – непонятно. Как все это можно себе объяснить? Столько всего параллельно может существовать без нашего ведома. И среди всего этого – Бог. Значит, так и будем жить – он все создал, на все воля Божья. Как будто вся ответственность на нем. Ну а как ее брать на себя, если даже не знаешь, кто ты и что ты?
О чувстве вины я стараюсь не думать, это мой способ с ним справляться. Стыдно бывает, конечно, но зачем грызть себя? Случилось и случилось. Если тебе стыдно, это уже хорошо. Молодец, есть совесть, но глубже не надо поедать себя. Не надо этого всего: какой я скотина, тупица, что же я наделал – это ситуацию не исправит уже. Я не думаю, что лично несу какую‐то супервину за что‐то. По большому счету, если даже хорошенько задуматься, у меня нет к себе каких‐то серьезных претензий, конфликтов, чтобы я прям винил себя за что‐либо. По-крупному я нигде не накосячил в жизни. Скорее всего, потому, что мне страшно.
По той же причине я и не употребляю наркотики – просто боюсь. Вот пойди объясни кому – кто поверит? Ты, Рома Зверь, и не пробовал? Пиздец. Я не пробовал, потому что страшно. Это самое простое и логичное объяснение. Ты человек, ты разумное существо, которое умеет мыслить. Ты можешь предугадать, просчитать будущее. Тебе мозги для этого даны – Богом, Создателем, Вселенной, – чтобы ты осознал: «Ага, если я сейчас это съем, со мной будет полный трэш». И у меня не укладывается в голове, что люди это выбирают для себя.
Я очень аккуратный и боящийся человек, страшусь многих вещей, реально. Не то чтобы я какое‐то ссыкло трусливое, нет, но мне страшно по-человечески, скажем так. Я зависимостей боюсь, которые приведут к необратимым процессам, к преждевременному краху. Боюсь, что плохое случится с близкими – себя самого не так жалко, как остаться без тех, кого любишь. Сам‐то умер, и тебе уже пофиг, а вот им без тебя – жопа. Тяжелое испытание. Но тоже надо понимать, что впереди это всех ждет, и надо готовиться просто к этому потихоньку. Смириться, принять. Я самой смерти не боюсь, меня страшит переход.
Я вот сегодня только думал: по большому‐то счету человеку и не надо жить сто лет, целый век, достаточно и меньше. Пятидесяти-шестидесяти лет хватает с головой, ты все можешь сделать, миссию свою выполнить. Но это если мерить делами, а если радостью жизни, то, конечно, чем больше, тем лучше, я только за! Человеческая жизнь неспроста такой протяженности, потому что за этот период ты успеваешь сделать все. Потом идут повторения. Ты начинаешь повторяться с рождения своих детей. С этого момента идет вторая половина жизни. Сейчас, конечно, и в космос можно в шестьдесят лет полететь, но в целом после определенного возраста все уже вторично.
Ты уже пробовал шампанское, а другого шампанского нет. Ты попробовал виски, пиво – и чешское, и немецкое, и советское. Открытий для тебя в этом мире все меньше и меньше. Поэтому люди с возрастом путешествуют, ведь все объехать сложно. Ты продолжаешь исследовать, а информация – это новый опыт. Путешествия обогащают нас лучше, чем книги и искусство. Путешествия – это и есть образование. Только так ты можешь понять, как на самом деле живут люди, потому что в каждой стране есть своя пропаганда, свой колпак, где говорят, что у всех вокруг плохо, а у нас хорошо, это абсолютно нормальная вещь. И не выходя из дома, живя в одной стране, ты никогда не сможешь понять, как живут другие. Это нужно видеть своими глазами, чувствовать собственной кожей. Чувство неизведанного: все впервые, ты первопроходец, это как раз то самое шампанское, которое ты уже попробовал, но вкус и газики другие. Это жизнь. Горы, льды, океан, подводный мир – что угодно, чего твой глаз еще не видел. Тут у тебя травы и болота, тут казино все в огнях, ты как будто все время находишься в новой книге, фильме, картине, песне.
В зрелом возрасте многие интересуются, что же дальше будет, в другом мире, есть ли он вообще? Кому‐то даже не терпится туда попасть уж скорее, потому что здесь‐то уже сделано все и скучно жить. Грустно, когда твое поколение исчезло, а ты один остался – ни друзей уже, ни родных, и никому ты нахер не нужен. Чего тогда ждать? Мы же тупеем все. Ничего хорошего и умного не происходит, споры не прекращаются, никто не собирается думать о ближнем, никакого альтруизма нет. Никаких прав нет, никакой толерантности, это все неправда. Все мы думаем только о себе, вот и все. И где все мыслители, философы, что вы придумали? Ничего. Ничего хорошего не происходит, только хуже становится. Вы объясните человеку, для чего он борется, тогда он будет жить. А когда у человека не остается ни надежды, ни веры, ему понятен исход, зачем ему мучиться? Мы все умрем, вот такой веселый финал. Мне кажется, так и надо назвать книгу: «Пока я не помер!»
Все летит с бешеной скоростью, непонятно, куда и зачем. Мы этого не знаем. Тысячи лет гадаем, а все равно не знаем. Что‐то неизбежно уходит от нас, перестает быть важным – люди, события, чувства, воспоминания… Даже не надо думать, почему это происходит. Тут не надо искать смысла, потому что его нет, это все случайность. От любого твоего действия будет последствие, но фишка в том, что оно будет и от бездействия. Просто эти последствия разные, но ни одно ни другое ты не предугадаешь, так что не стоит себе забивать голову. Вопрос «А как могло бы быть» может свести с ума, его не надо себе задавать. У нас есть только одна версия развития событий, мы ею хоть как‐то управляем, и в ней многое зависит от нас.
Лучшее, что человек может испытать в жизни, – это любовь. Все мы, когда влюбляемся, становимся сумасшедшими немного, не в себе. Нас переполняет радость. Когда любишь в человеке все, становишься слеп, вдохновлен, ты в эйфории. Это все описано в книгах, показано в фильмах, рассказано в песнях, выражено в танце. Любовь у всех одинакова, это феномен и волшебное чувство. Мы ведь все понимаем: это – любовь, а это – нет. Это видно сразу, мне кажется, это чувствуется. А вот восприятие любви у всех разное, это да. На бескорыстное, настоящее чувство способны очень редкие люди. Просто они немножко другие, для большинства они ебобо. Мы их так и называем – святые, юродивые. Смотри, мол, что творит! На мой взгляд, лучше вообще не любить, чем любить без взаимности. Зачем оно мне надо, целовать камни? Я так не хочу. А кто‐то может и до смерти любить, страстно, радикально и фатально. В любом случае в любви, конечно, больше необъяснимого и божественного, чем рационального. Из любви рождаются дети, ты даешь новую жизнь, ты как бог.
Любовь – это и есть Бог, выходит так.
Арт
У меня есть теща, и мы ее воспитываем. Все двадцать лет, что мы знакомы. Окультуриваем как можем. Она в чем‐то большая молодец – и книги читает, и на балет ходит, а о чем‐то ей приходится постоянно напоминать – например, что не надо агрессивно к чему‐то относиться. Если ты не разбираешься в чем‐то, не надо говорить, что это отстой. Мы как с ребенком с ней иногда. Это старшее поколение, они если что пропустили, то закрываются и говорят: «Мне этого не надо, я этого не понимаю, мне это ваше неинтересно, отстаньте все от меня и выключите это говно наконец». Так что у нас год за годом идет серьезнейшая работа!
Мы все читаем и слушаем, чтобы найти отражение себя. Если мы не видим себя в этой музыке, стихотворении, кино, книге, нам становится неинтересно. Есть, конечно, еще искусственные способы лоббирования, ротация – если тебе двадцать раз в день ставят одну и ту же мелодию, то видишь ты в ней себя или нет, все равно начнешь ее напевать. А что‐то сразу само залетает. Это попадание в массу и показывает, какие мы, люди.
