Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Как и Грею, Чемберлену пришлось первым делом заняться отношениями с Россией. Но если задачей Грея была нормализация англо-русских контактов, то Чемберлен вынужден был думать о том, как не разрывать полностью связей с Советским Союзом, которые были только что восстановлены лейбористским правительством Макдональда. Причиной резкого ухудшения двусторонних связей стало так называемое «письмо Зиновьева» английским коммунистам, оказавшееся в распоряжении британского правительства. Было ли в действительности написано такое письмо одним из большевистских лидеров и руководителем Коминтерна, так и осталось неясным, но осенью 1924 года вокруг этого документа в Англии разразился крупный политический скандал, приведший к поражению лейбористов на внеочередных парламентских выборах. Письмо, опубликованное в бульварной The Daily Mail, содержало призыв усилить коммунистическую пропаганду в Англии с целью свержения существующей власти. Советское правительство сразу открестилось от «письма Зиновьева», назвав его «грубым подлогом и дерзкой попыткой помешать развитию дружественных отношений между нашими странами» 82. Существуют свидетельства того, что польский генерал Сикорский хвастливо заявлял о своей причастности к изготовлению письма 83. Многие западные историки также видят в письме «фальшивку, изготовленную, по всей видимости, группой белогвардейцев и польских фальшивомонетчиков в Берлине» 84. Так оно, скорее всего, и произошло, но письмо было выдержано полностью в духе большевистской идеологии и поэтому в Англии в то время к нему отнеслись с доверием. Можно вспомнить, что почти одновременно с англо-советским конфликтом аналогичная ситуация, вызванная прямым обращением Зиновьева к пролетариату Гамбурга, возникла и в германо-советских отношениях. Штреземан был вынужден 29 октября пригласить советского посла и выразить Крестинскому официальный протест 85. В любом случае «письмо Зиновьева» взорвалось за четыре дня до выборов и достигло своей цели. Выборы лейбористы проиграли. Вместе с этим был отозван с ратификации в парламенте договор об основах взаимоотношений между СССР и Великобританией, который был подписан в августе после переговоров, длившихся полгода. Намечавшийся обмен послами был отложен, и англо-русские отношения остались замороженными еще на пять лет.
На фоне этого скандала консерваторы пришли к власти, и Остин Чемберлен возглавил в ноябре 1924 года Форин Офис. В наследие от лейбористского правительства ему достались две главные задачи, которые Макдональд активно продвигал, но не успел решить до конца. Одну из них — восстановление полноценных отношений с Советской Россией — пришлось отложить до лучших времен. Вторую — гарантию безопасности границ на западе Европы — Чемберлену предстояло переосмыслить, прежде чем двигать ее дальше. Различные попытки решить эту проблему имели длительную историю. Собственно говоря, опасения Франции относительно безопасности своих восточных границ и были основной причиной напряженности в Европе в течение всех послевоенных лет. Французскую идею границы по Рейну, что привело бы к возникновению новых Эльзаса и Лотарингии, на мирной конференции удалось отклонить лишь обещанием англо-американской гарантии помощи в случае повторения германской агрессии. В качестве компенсации французы добились тогда временной оккупации прирейнских территорий Германии. С тех пор Франция постоянно расширяла зону оккупируемых германских земель, а немцы все время требовали вывода иностранных войск со своей территории. Кульминацией этой политики стало занятие французами Рурской области в 1923 году. Принятие плана Дауэса на Лондонской конференции 1924 года освобождало конфликтную ситуацию от ее экономической составляющей. В дальнейшем французы уже никогда не диктовали свою волю Германии силой. Некоторые историки считают в этом смысле 1924 год переломным. После него французская политика постепенно становилась все более пассивной и оборонительной 86. Теперь наступала очередь политического решения проблемы.
По горячим следам достигнутых на Лондонской конференции успехов Макдональд и Эррио попытались с ходу решить проблему европейской безопасности путем принятия так называемого Женевского протокола на очередной Ассамблее Лиги Наций. Женевский протокол родился во многом спонтанно. Окрыленные лондонским успехом руководители Англии и Франции в сентябре 1924 года впервые прибыли вместе в Женеву. Уже сам приезд столь высоких гостей вызвал настоящий ажиотаж в Женеве. В местных гостиницах не хватало номеров не только для съехавшихся отовсюду журналистов, но и для членов многих делегаций 87. Все ожидали от предстоящей сессии прорыва в вопросах европейской безопасности. Стоит напомнить, что в 1924 году Англия официально признала Советскую Россию и подписала с ней объемистый договор об основах взаимоотношений. Скандал с «письмом Зиновьева» еще не разразился, и в сентябре никто не сомневался, что англо-русский договор будет ратифицирован британским парламентом. Примеру Великобритании собиралась последовать Франция. «Оставить Россию вне концерта европейских держав — это значит все больше толкать ее на союз с Германией, — признавался Эррио в Женеве известной французской журналистке Женевьеве Табуи. — 28 октября я подпишу соглашение о восстановлении отношений между Парижем и Москвой. Это будет конец политики “колючей проволоки”» 88. Принятие всеми заинтересованными сторонами плана Дауэса еще больше укрепляло всеобщую уверенность в том, что Европа стоит на пороге больших перемен. Правда, чуть раньше, в июле того же года, лейбористское правительство не поддержало проект Договора о взаимной помощи, практически в одиночку подготовленный Робертом Сесилом. До Британии проект Сесила уже отклонили Соединенные Штаты, Германия и Советский Союз. После некоторого колебания их примеру последовал и убежденный пацифист Макдональд, посчитавший, что поддержка коллективного применения силы против агрессора противоречит исповедуемому им принципу всеобщего разоружения 89. Но ведь зачем-то английский и французский премьер-министры приехали вместе в Женеву?! Для чего еще, как не для того, чтобы предложить совместный рецепт всеобщего мира! Как довольно живописно вспоминал участник тех событий, японский дипломат Кикудзиро Исии, «были все основания полагать, что ни одна рука не поднимется против, и движение за немедленный всеобщий мир, как бешеный поток, прорвавший плотину, сметет с пути все препятствия» 90.
На волне всеобщего энтузиазма Ассамблея 2 октября, после всего трех недель обсуждений, единогласно приняла Протокол, призывающий к запрету всех войн вообще. «За» проголосовали все 48 государств — членов Лиги Наций. Документ базировался на трех основных постулатах — арбитраже, гарантиях безопасности (санкциях) и разоружении 91. Составители Протокола (его полное название звучало как «Протокол мирного урегулирования международных споров») сделали главный акцент на обязательном арбитраже. Положения нового документа шли дальше Устава Лиги Наций. Если последний предусматривал процедуру, по которой, при невозможности принятия единого решения Советом Лиги или арбитражным судом, любая из сторон конфликта могла по прошествии трех месяцев взяться за оружие, то Протокол обязывал Совет назначить независимых арбитров, чье решение носило бы обязательный для обеих сторон характер. Много споров при обсуждении вызвал вопрос о санкциях против государства, не обратившегося в арбитраж или не принявшего его решение. Такое государство, если оно прибегало к военной силе, объявлялось агрессором, и все члены Лиги, которые географически могли это сделать, должны были применить против него свою военную мощь. Эта часть Протокола содержала один интересный момент, предполагавший, что государства должны уведомить Совет Лиги о том, какие силы они готовы будут применить против агрессора. Такое положение было включено под влиянием французов, добивавшихся еще на мирной конференции создания собственных вооруженных сил Лиги или хотя бы военного штаба при ней. Наконец, последняя часть документа, посвященная разоружению, предполагала, что в июне следующего года в Женеве должна собраться всеобщая конференция, которая рассмотрит вопросы сокращения вооружений. Планировалось, что к этому времени все государства подготовят свои предложения в этой области. Протокол, таким образом, стал англо-французским компромиссом. За обещание англичан принять участие в системе коллективной безопасности (санкции) французы соглашались с необходимостью разоружения. Однако именно последняя часть, принятая под давлением англичан, делала всю конструкцию Протокола очередным благим пожеланием. Протокол должен был вступить в силу лишь в случае успешного завершения намечавшейся конференции по разоружению, что делало его заложником практически нерешаемого вопроса.
