Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич

Надо сказать, что во Франции жесткая линия по отношению к Германии находила полную поддержку общества. Французские политики могли спорить о деталях, но в целом они были единодушны в германском вопросе. Поэтому замена одного из них на другого не предвещала особых перемен в подходе к германским репарациям. Многое изменилось после июньской встречи Эррио с британским премьером Макдональдом, на которой, как вспоминал Эррио, «была восстановлена, по крайней мере в принципе, та франко-британская солидарность, которую нарушила рурская экспедиция» 67. Встреча двух премьеров планировалась еще в мае, и изначально на нее приглашался Пуанкаре, но приехал уже Эррио, и это позволило сдвинуть отношения с Германией с мертвой точки. Макдональду удалось убедить своего собеседника в том, что Англия поддержит Францию и выступит с совместными санкциями против Германии, если последняя будет нарушать план Дауэса. Окончательно план репарационного урегулирования решено было утвердить на конференции, которую Англия и Франция договорились провести в июле в Лондоне. В результате двусторонних переговоров было составлено совместное конфиденциальное письмо, приглашавшее Германию принять участие в Лондонской конференции. Предполагалось, что по ее итогам между Союзниками и Германией будет подписан общий протокол.

Казалось, все идет к преодолению англо-французских разногласий. Но тут между двумя странами разразился серьезный дипломатический скандал, который чуть не перечеркнул все достигнутые успехи. После возвращения Эррио домой во французской газете Echo de Paris появилось то самое, согласованное в Англии совместное письмо, причем в искаженном виде. Судя по всему, утечка произошла на Кэ д_’Орсе (что уже не раз случалось в прошлом) и организована была сторонниками Пуанкаре. Во французской прессе поднялась шумиха. Со всех сторон на Эррио посыпались обвинения. Дескать, под давлением Британии он пожертвовал национальными интересами Франции. Еще хуже было то, что ближайший советник Эррио в МИДе (тот совмещал посты премьера и министра иностранных дел) граф Перетти, который сопровождал своего патрона в Англию и был полностью в курсе всего, о чем там говорилось, поспешил от имени Эррио откреститься от письма и объяснить его односторонней инициативой Форин Офис. Французский посол в Лондоне граф Огюст де Сент-Олер даже вручил англичанам ноту протеста, обвинив их в искажении достигнутых договоренностей и в фальсификации информации, переданной во французскую прессу. Теперь уже не выдержали англичане. Макдональд поручил своему послу в Париже лорду Крю довести жесткий английский ответ до Эррио и потребовать от французов извинений. Благоразумие все же восторжествовало, и Перетти вынужден был письменно извиниться за произошедшее «недопонимание» 68. Любопытно, что в своих воспоминаниях Эдуард Эррио весьма обтекаемо отразил этот конфликт, совсем не упомянув о принесенных извинениях 69. Так или иначе, но англо-французский дипломатический конфликт наглядно показал, как уязвимы у себя на родине были те французские политики, которые желали найти компромисс в отношениях с Германией. Потребовалась еще одна встреча Макдональда и Эррио, состоявшаяся 8-9 июля в Париже, чтобы сгладить неприятный осадок от скандала и подтвердить проведение Лондонской конференции по утверждению плана Дауэса.

Конференция открылась 16 июля и продолжалась ровно месяц, до 16 августа. Она проходила в два этапа. На первом Союзники и представители США, присутствовавшие в качестве наблюдателей, рассматривали план Дауэса между собой. Затем, 6 августа к ним присоединилась делегация Германии. 16 августа все участники, включая Германию, согласовали итоговый документ конференции. После этого они разъехались по своим странам и собрались снова в Лондоне 30 августа, чтобы на этот раз подписать итоговый документ. Двухнедельный интервал был необходим для принятия рейхстагом ряда поправок к германскому законодательству, которые позволили привести план Дауэса в соответствие с немецкими законами. Немцам, конечно, не понравилось, что их пригласили присоединиться к участникам конференции только на втором ее этапе ⁷⁰. Они опасались, что их, как обычно, вызывают, чтобы ознакомить с принятыми решениями. Но Союзники не могли позволить себе выяснять свои отношения при немцах. Хотя, по сравнению со многими предшествовавшими конференциями, Лондонская прошла относительно спокойно, на ней тоже периодически возникали споры между Англией и Францией, а чуть позже — между Францией и Германией. Англичане и французы долго не могли решить, какие меры Союзники должны будут предпринять, если окажется, что Германия нарушает план Дауэса, и кто будет определять эти нарушения. Французы хотели оставить за собой свободу выбора в принятии всех подобных решений, но это не нравилось англичанам, опасавшимся, что в Париже в какой-то момент могут опять прибегнуть к силовым методам. Кроме того, позиция французов категорически не устраивала американских и английских банкиров, как раз в это время рассматривавших в Лондоне вопрос о выделении Германии 800-миллионного кредита. В конечном итоге в дискуссию, которая приобрела острый характер, вмешались американцы. Они предложили вынести вопрос гарантий по кредиту за рамки конференции и рассмотреть его отдельно между представителями Союзников, Германии, репарационной комиссии и банков-кредиторов 71. Кроме этого, госсекретарь Хьюз, который в частном порядке тоже находился в это время в английской столице, дал понять французам, что при сохранении подхода, который был характерен для Пуанкаре, они не смогут рассчитывать на американскую помощь 72. В результате спорные вопросы договорились решать в рамках репарационной комиссии с добавлением к ее составу американского представителя и на условиях единогласного принятия решений.

Еще одна дискуссия возникла о том, следует ли приглашать к участию в таких спорах представителей Германии. Французы опять возражали, доказывая, что по условиям Версальского договора немцы могли только знакомиться с выносимыми репарационной комиссией решениями, но никак не принимать участие в их обсуждении. Но здесь им пришлось уступить. Франция согласилась с тем, что план Дауэса выходит за рамки мирного договора и, следовательно, он не может быть навязан Германии. Поэтому ее участие в спорах по всем вопросам, касающимся плана Дауэса, абсолютно естественно. Вообще, несмотря на возникавшие разногласия, Лондонская конференция отличалась удивительным миролюбием. Не было, как прежде, требований «заставить» Германию принять какие-то условия под угрозой применения к ней очередных санкций. Все понимали, что такой подход исчерпал себя и решать спорные моменты необходимо путем достижения согласия на переговорах. Или, при невозможности договориться, — передавать вопрос на рассмотрение арбитража. В этом плане Лондонская конференция стала поворотным этапом во взаимоотношениях Союзников с Германией. Хотя некоторые принципиальные вопросы на ней решить не удалось.

Когда немецкая делегация появилась в Лондоне, она очень хотела добиться скорейшего вывода оккупационных войск из Рура. Это полностью соответствовало рекомендациям Дауэса. Вначале французы вообще не собирались обсуждать этот вопрос, поскольку он не входил в утвержденную повестку конференции. Но затем все-таки пошли на это. Полностью добиться своего немцам не удалось. Франция согласилась освободить Рур лишь через год, но, в качестве некоторой компенсации, Союзники обещали немедленно вывести Германию из-под санкций 1921 года и уже осенью освободить Дортмунд и ряд важных портовых городов на Рейне ⁷³. Правда, оккупация значительной части Рура продолжалась еще год, как и принудительные поставки угля и кокса во Францию и Бельгию. Но в любом случае после Лондонской конференции Германия снова могла почувствовать себя единым экономическим организмом. 9 сентября были отменены все таможенные барьеры с оккупированными территориями на западе страны, а германские шахты и промышленные предприятия, находившиеся под внешним управлением, возвращены прежним владельцам.