Вадим Кожинов - Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России
Как известно, в VI веке и Абхазия, и Грузия потеряли независимость, став провинциями Византийской империи и Ирана (восточная часть Грузии), чья власть позднее сменилась властью Арабского халифата. Но уже в конце VIII века Абхазия смогла обрести независимость, о чем вполне недвусмысленно сообщено в грузинском историческом повествовании XI века — «Летописи Картли». Здесь сказано о правителе абхазов: «Леон был сыном дочери царя хазар и с их помощью отложился от греков, завладел Абхазией и Эгриси (часть Грузии, расположенная западнее Лихского хребта. — В. К.), назвал себя царем абхазов».
Иначе говоря, Абхазия в силу благоприятной для нее исторической ситуации после почти трех веков иноземного господства создала независимое царство, в которое вошла и западная часть Грузии. Позднее, через два столетия, род абхазских царей прервался по мужской линии, и в 978 году на престол был возведен сын сестры последнего царя Феодосия Слепого — Баграт III, который в начале XI века присоединил к Абхазскому царству грузинские земли, находившиеся ранее под управлением его родственников (унаследование земель родственников — характернейшее для средневековых династий явление). Видный грузинский историк Г. А. Меликишвили писал в 1973 году, что в результате этих событий «правящая прослойка Абхазии получила возможность мирным путем получить… Картли (центральная часть Грузии. — В. К.) и… часть владений… в Южной Грузии».
Таким образом, власть царя Абхазии и его абхазского окружения распространилась на значительную часть Грузии. Однако в течение долгого времени государство продолжало называться Абхазским царством, а цари и их приближенные сохраняли сознание своей причастности к абхазам; так, например, царица Тамара, правившая через полтора века после Баграта III, дала своему сыну и наследнику Георгию второе, чисто абхазское имя Лаша. Лишь позднее (точнее — не позже 1260 года) Абхазское царство стало называться Грузинским (Сакартвело) [51].
Во всем этом нет ровно ничего удивительного. Для Средневековья вполне типично, даже закономерно, что становление либо восстановление того или иного сильного государства совершается руками «чужой» династии (при этом дело идет, разумеется, не только о самом царе, властителе, но и об его более или менее многочисленном «дворе»). Так, в истории средневековой Франции огромную роль сыграла германская династия Каролингов, в Англии — норманнская (основоположник — Вильгельм-Завоеватель), на Руси — династия Рюриковичей (того же норманнского происхождения) и т. д. и т. п. Правление «чужой» династии обладает своими принципиальными преимуществами (об этом глубоко размышлял М. М. Бахтин, но здесь нет места для освещения достаточно сложной проблемы), и потому, повторю, для Средневековья такие династии даже более типичны, чем «свои».
Но это нелегко понять и тем более нелегко принять. Правда, англичане или французы, которым присуще твердое и уверенное в себе национальное сознание, относятся к наличию чужих династий в их истории совершенно «спокойно». Иное дело — Россия с ее постоянно мятущимся, сомневающимся, взыскующим национальным сознанием. Так, начиная с XVIII века множество русских людей стремилось так или иначе оспорить тот факт, что в IX веке бразды правления на Руси оказались в руках «норманнской» («варяжской») династии. Как ясно из вышеизложенного, это было проявлением своего рода комплекса неполноценности. И, между прочим, если иные русские способны страдать от того, что их предки «призвали» варягов-норманнов править ими, то уж особенно гордые англичане в таком случае должны были бы прямо-таки сгореть со стыда, поскольку «чужаки» стали править их предками не по доброй воле последних (как было на Руси), но в результате победного завоевания.
Словом, попытка отрицать очевидные исторические факты, поскольку они представляются ущемляющими «национальную гордость», свидетельствует как раз об определенной духовной слабости. И те, кто «отрицал» варяжское происхождение князей Руси, повинны в этом грехе. Но вместе с тем не следует забывать, что почти все виднейшие русские историки вполне спокойно говорили о норманнской династии на Руси — и Карамзин, и Погодин, и Соловьев, и Ключевский, и Шахматов, и Платонов, и Пресняков, и Тихомиров, и Насонов и другие.
К сожалению, в сегодняшней Грузии многие и многие стремятся кардинально переистолковать тот факт, что в IX–XII веках в стране или хотя бы в ее части правила абхазская династия; спор идет главным образом вокруг самого этнического термина «абхазы».
Литературовед П. Ингороква писал в своем публиковавшемся в 1949–1951 годах сочинении: «Абхазы и жившие в Абхазии другие племена были чисто грузинские племена, говорившие на грузинском диалекте». Лишь с XVII века «из-за гор» пришло чуждое племя, присвоившее себе и земли, и имя «грузинского племени абхазов».
Нельзя не упомянуть о том, что всего несколькими годами ранее тот же самый Ингороква писал о тех же самых фактах в прямо противоположном духе, утверждая, что абхазы — вполне самостоятельный народ и что они начиная с X века «оставили такой большой след в политической истории древней Грузии… значительный вклад в дело государственного строительства». И только впоследствии, подчеркивал тогда Ингороква, «абхазская династия огрузинивается».
Как ни печально, приходится сказать о том, что разительное изменение «позиции» Ингороквы произошло в очень мрачное время, о котором виднейший и предельно объективный историк 3. Анчабадзе писал в 1976 году в своем трактате «Очерк этнической истории абхазского народа»: «В послевоенные годы, особенно в конце 40-х — начале 50-х годов, Берия и его подручные пытались проводить в Абхазии великодержавно-шовинистическую политику. Шовинисты упразднили абхазские школы и ввели в них преподавание по всем предметам на грузинском языке… Проводилась великодержавно-шовинистическая фальсификация истории Абхазии, грузинизация абхазской топонимики» и т. д. и т. п. Да, именно тогда Ингороква стал «доказывать», что так называемые (мнимые!) абхазы — это чудовищные узурпаторы, которые вторглись в Западную Грузию и отняли у жившего там грузинского племени абхазов не только землю, но даже и само его имя…
Эта «концепция» широко распространяется и сегодня. Правда, на «официальном» уровне высказываются более «умеренные» представления. Такова, например, книжка Г. Пайчадзе «Название Грузии в русских письменных исторических источниках» (1989). Об этом сочинении я не могу не сказать уже хотя бы в силу того, что древнерусская письменность привлечена автором в качестве своего рода арбитра в споре.
Г. Пайчадзе не отрицает само существование абхазов как самостоятельного народа; он даже заявляет, что «вообще никому из грузинских ученых нельзя приписывать столь абсурдной мысли». Но он пытается доказать, что Абхазское царство создали все-таки не абхазы, а… грузины. Для «подтверждения» этой версии Г. Пайчадзе обращается к тем произведениям древнерусской литературы, в которых — в той или иной связи — идет речь об Абхазском царстве.
Абхазию в Древней Руси называли Обез, а абхазы именовались обезы, или обези (в единственном числе — обежанин). Г. Пайчадзе безоговорочно заявляет, что «содержащиеся в русских письменных исторических источниках термины «Обез», «обезы», «обежанин» означали именно Грузию и грузин». «Основывается» он на том факте, что эти названия в древнерусской литературе подчас применялись не только к собственно абхазской земле (и ее уроженцам), но и к вошедшим в состав Абхазского царства грузинским территориям.
Однако совершенно ясно, что восприятие другой страны, другого государства (особенно отдаленного) всегда исходит из восприятия тех людей, которые эту страну представляют на, так сказать, международной арене. И поскольку в течение долгого времени (IX–XII вв.) часть грузинских земель представляла абхазская династия и ее абхазское окружение, на Руси Абхазское царство воспринимали именно как царство абхазов — «обезов».
Г. Пайчадзе ссылается на целый ряд томов (тт. 1, 2, 6, 7, 9, 11, 14, 20, 22, 25, 27) «Полного собрания русских летописей», в коих упоминаются народы Закавказья, стремясь доказать, что одних и тех же людей (а именно грузин) русские сначала, мол, называли словом «обезы», а затем — «гурзи». Но Г. Пайчадзе не заметил (или не захотел заметить), что в других томах того же самого «Полного собрания русских летописей» (тт. 24, 26, 33, 34 и др.) «обезы» и «гурзи» упоминаются рядом как разные народы.
То есть русские летописцы вовсе не путали, не отождествляли абхазов и грузин[52]. Они употребляли слово «обезы» по отношению к представителям Абхазского царства, а когда (с XIII века) абхазская по своему происхождению династия окончательно «огрузинилась», русские летописцы перестали называть ее представителей «обезами». Словом, изданная немалым тиражом книжка Г. Пайчадзе использует древнерусскую литературу не для уяснения истины, а скорее с обратной целью.
