Вадим Кожинов - Россия век XX-й. 1901-1939
Обзор книги Вадим Кожинов - Россия век XX-й. 1901-1939
Вадим Кожинов
РОССИЯ ВЕК XX
1901–1939
«Три кратких пояснения от автора»
1. Главы этой книги публиковались первоначально под общим названием «ЗАГАДОЧНЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ XX ВЕКА». Но для книги в целом такое название было бы не очень уместным, ибо ведь из нее следует, что «загадочна» по сути дела вся история нашего столетия: ее важнейшие явления и события предстают в «массовом» сознании в превратном или хотя бы сугубо неясном виде.
Это обусловлено, во-первых, крайней «идеологизированностью», свойственной нашему веку, той «тенденциозностью» (самого разного характера) в истолковании явлений и событий, которая внедряется в умы и души людей «средствами массовой информации» (СМИ), чьи масштабы и власть непрерывно расширяются, — от колоссально увеличивших свои тиражи в начале XX века газет[1] до вездесущего ныне телевидения. Казалось бы, цель СМИ — сообщать о том, что совершается в мире, но на деле наиболее «массовые» из них, требующие громадных финансовых затрат, не просто «информируют», но выражают интересы и волю мощных политических и экономических сил, которые стремятся сохранить и расширить свое господство, — будь то господство партий, транснациональных корпораций, так называемых «олигархов» и т. д.
«Неразгаданность» истории XX столетия обусловлена, во-вторых, и тем, конечно же, что дело идет о нашем веке, о десятилетиях, от которых мы еще не отдалились сколько-нибудь значительно, и нам нелегко взглянуть на них «объективно». Достаточно сказать, что среди нас еще живут люди, для которых события 1953, 1941, 1937, 1929 и даже 1917-го годов (пусть эти люди тогда были в очень юном возрасте) — не главы курса истории, а звенья их личной судьбы…
Строго говоря, XX век даже еще не стал в полном смысле слова историей (об этом далее пойдет речь), но отказаться от его изучения нельзя: оно не менее или, пожалуй, более важно, чем изучение предшествующих столетий.
2. Эта книга является продолжением, — как бы «вторым томом» — моей изданной в 1997 году (и готовящейся к переизданию в существенно дополненном виде) книги «История Руси и русского Слова. Современный взгляд». Правда, это утверждение может показаться людям, знакомым с моей «Историей Руси…», по меньшей мере странным, ибо изложение отечественной истории доведено в ней только до начала XVI века, когда «Русь» начала превращаться в «Россию», а этот — «второй» — том посвящен XX столетию и, следовательно, «пропущены» четыре века — XVI, XVII, XVIII и XIX-й…
Не исключено, что «пробел» еще будет восполнен, и тогда «второй» том окажется «третьим». Но, как мне представляется, обращение к начальной эпохе отечественной истории и, с другой стороны, к ее последнему (будем верить, что последнему только для нас, живущих сегодня, а не вообще…) периоду имеет свое оправдание и особо существенный смысл. Кстати сказать, в «первом» томе я многократно как бы перебрасывал мост именно в XX век, стремясь показать, что явления и события начальной эпохи нашего исторического бытия имеют определенные «отзвуки» в новейшей нашей истории.
Впрочем, дело не только в этом. История России в «пропущенные» мною столетия — с XVI по XIX-й — изучена к настоящему моменту значительно более тщательно и глубоко, чем предшествующая эпоха (то есть до XVI века) и, понятно, последующая, то есть нашего столетия. В высшей степени показательно, например, что в двадцатидевятитомной «Истории России с древнейших времен», созданной С.М. Соловьевым, начальным семи столетиям (IX–XV-e) посвящены всего два с половиной тома, а следующим трем столетиям (XVI–XVIII-e; к тому же последнее не «доведено» до конца) — двадцать шесть (!) томов с половиной, — то есть в 10 раз больше!
Словом, моя сосредоточенность на первых и последнем столетиях истории России имеет свои существенные основания, да и вообще «начало» и «конец» особенно важны для понимания развития страны в целом.
3. Целесообразно сказать несколько слов о той «методологии», которой я стремился следовать на многих страницах этой книги. Ее можно кратко определить как «мышление в фактах».
Сочинения об истории — особенно новейшей истории — представляют собой чаще всего совокупность тех или иных общих положений и, с другой стороны, сведений об исторических фактах — конкретных событиях, явлениях, людях, — сведений, которые подкрепляют (либо даже просто «иллюстрируют») общие положения.
Я же стремился (разумеется, не мне судить, насколько осуществилось — да и осуществилось ли вообще — мое стремление) мыслить об истории прямо и непосредственно в самих ее конкретных фактах, чтобы эти факты (подчас вроде бы даже «мелкие», внешне «незначительные») являли собой не «примеры», а форму мысли, ее неотъемлемое «тело».
Эту методологию выдвигал еще в 1950-х годах (и, конечно, позднее) близко знакомый мне выдающийся мыслитель Э.В. Ильенков (1924–1979), — один из очень немногих мыслителей того времени, труды которого ныне переиздаются, или даже издаются впервые.
Могут возразить, что любое сочинение об истории неизбежно исходит из фактов, и это действительно так. Но в большинстве случаев факты используются как «материал» (а не «форма») для выработки общих положений, которым придается наиболее важное значение, и факты как таковые выступают в готовом сочинении главным образом для «подкрепления» и «иллюстрирования» этих положений. И при этом из каждого исторического факта берется какая-либо одна его сторона, один аспект, нужный для обоснования «вывода».
А ведь если вдуматься, конкретный исторический факт несет в себе многосторонний и многообразный — в конечном счете неисчерпаемый — смысл, ибо ведь он есть порождение, плод и данного периода истории и, в определенной степени, ее предшествующих периодов, хотя вполне понятно, что открыть в нем его богатейшее историческое содержание — очень нелегкая задача: в «идеале» факт должен быть «представлен» таким образом, чтобы он как бы сам «высказал» воплощенный в нем исторический смысл.
Более того: есть, конечно, и факты «случайного» характера, не воплощающие в себе основное движение истории, и поэтому огромное значение имеет уже сам выбор исторического факта, дающего возможность раскрыть существенный и многогранный смысл. Но так или иначе «мышление в самих фактах» (а не использование фактов для выработки общих положений) представляется наиболее плодотворным методом изучения истории. Повторю еще раз, что не мне судить, верно ли были выбраны и «выявили» ли весомое содержание те исторические факты, которые предстают в этой книге. Надеюсь все же, что хотя бы какая-то часть из них открывает нечто важное в истории XX века…
Часть первая
1901–1917
Введение
О возможной точке зрения на Российскую революцию
История России в нашем столетии являет собой прежде всего историю Революции. Я пишу это слово с заглавной буквы (так, между прочим, писал его полтора столетия назад в своих историософских стихотворениях и статьях Ф.И. Тютчев, хотя он имел в виду, понятно, европейскую — прежде всего французскую — Революцию, развертывавшуюся с 1780-х по 1870-е годы), ибо речь идет не о каких-либо, пусть значительнейших, но все же отдельных революционных событиях, свершившихся в 1905, 1917, 1929 и т. п. годах, а о многосторонней, но в конечном счете целостной исторической динамике, определившей путь России с самого начала нашего века и до сего дня.
Два года назад исполнилось 80 лет со времени «пика» Революции — Февральского и Октябрьского переворотов 1917 года; срок немалый, но едва ли есть основания утверждать, что историки выработали действительно объективное, беспристрастное понимание хода событий. И, конечно, мое сочинение — это именно и только опыт исследования, но, надеюсь, в той или иной степени пролагающий путь к пониманию нашей истории XX века.
Революция предстает как результат действий различных и даже, казалось бы, совершенно несовместимых социально-политических сил, ставивших перед собой свои, особенные цели. Общим для этих сил было отвержение российского социально-политического устройства, что выражалось в едином для них лозунге «Свобода! Освобождение!», имевшем в виду ликвидацию исторически сложившихся «ограничений» в сфере экономики, права, политики, идеологии.
Характерно, что явившиеся на политическую сцену на рубеже XIX–XX вв. группы предшественников и большевистской, и вроде бы крайне далекой от нее конституционно-демократической (кадетской) партий с самого начала поставили этот лозунг во главу угла, назвав себя «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса» (его возглавил будущий вождь большевиков В.И. Ленин) и «Союзом Освобождения» (его глава И.И. Петрункевич впоследствии стал председателем ЦК кадетской партии).
