Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Гругман Рафаэль Абрамович
Эксперимент начался в июле 1961-го в Нью-Хэйвене (Коннектикут), через три месяца после начала суда в Иерусалиме, и первые результаты Милгрэма озадачили: он обнаружил чрезвычайно высокий уровень подчинения. Он понял: надобность поездки в Германию отпала, эксперимент можно продолжить в Америке.
Первая группа тестов должна была ответить на два вопроса. Какой уровень страданий готовы причинить обычные люди другим обычным и абсолютно невинным людям, если причинение боли входит в их повседневные обязанности по работе? Способны ли тестируемые открыто противостоять «начальнику» (его роль выполнял исследователь, одетый в лабораторный халат), приказывавшему выполнять задание, причинявшее страдания другому участнику эксперимента?
Введя в заблуждение тестируемого, сказав, что он участвует в ролевой научно-исследовательской игре «учитель — ученик», изучающей влияние боли на способность запоминания, экспериментатор (Милгрэм) создал для «учителя» мотивацию, почему он должен причинить боль незнакомому ему человеку. В эксперименте участвовало три человека: экспериментатор — прототип лидера, испытуемый в роли «учителя», на глазах превращающийся в садиста, и «ученик». Тестируемый не знал, что роль «ученика» исполняет драматический актёр, по указанию Милгрэма разыгрывающий мучительные страдания, которые он испытывал от очередного удара, производимого «учителем».
Методика опыта была несложной. Участникам объявили, что «ученик» должен заучивать пары слов из длинного списка, пока не запомнит каждую пару, а «учитель» — проверяет его память и за каждую ошибку наказывает всё более сильным электрическим ударом, увеличивая напряжение на 15 вольт, вплоть до 450. Во время инструктажа «учителя» и «ученика» по очереди привязывали к креслу с электродами, и каждый, точнее «учитель», получал лёгкий демонстрационный удар напряжением 45 вольт. С этого демонстрационного удара начиналась игра, в которой «учитель» понимал, что удары, которыми он наказывает «ученика», — реальные. Затем для демократизации эксперимента им предложили по жребию разыграть роли, и, естественно, роль «учителя» всегда доставалась испытываемому.
Как проходила игра?
«Учитель» давал «ученику» простые задачи на запоминание и при каждой его ошибке нажимал на кнопку, якобы наказывающую ударом тока (актёр, игравший «ученика», искусно изображал, что он получает удары). Когда напряжение достигало 150 вольт, «ученик» начинал требовать прекратить эксперимент, однако экспериментатор говорил «учителю», что эксперимент необходимо продолжить.
По мере увеличения напряжения актёр разыгрывал всё более сильный дискомфорт, затем он изображал сильную боль и, наконец, орал благим матом, умоляя и требуя прекратить эксперимент. Если испытуемый проявлял колебания, глядя на мучения «ученика», экспериментатор заверял его, что берёт на себя полную ответственность за проведение эксперимента и за безопасность «ученика» и что эксперимент необходимо продолжить, невзирая на мольбы и крики. Милгрэм не обещал вознаграждения за участие в эксперименте, не произносил указания властным тоном, не угрожал сомневающимся «учителям» какими-либо карами (над эсэсовцами и чекистами висела угроза наказания за «недобросовестное» исполнение приказов) — несмотря на отсутствие психологического давления, степень повиновения авторитету оказалась чрезвычайно высокой. Испытуемый продолжал выполнять указания, невзирая на моральные страдания и внутренний конфликт. Некоторые «учителя» покрывались испариной, дрожали, бормотали слова протеста и молили об освобождении жертвы, хватались за голову, кусали до крови губы и тем не менее доводили напряжение до максимального. Это происходило даже тогда, когда «ученик», согласно полученной инструкции, предупредив «учителя» накануне тестов, что у него больное сердце и он не выдержит сильных ударов током, начинал истошно вопить: «Всё! Выпустите меня! У меня больное сердце! Я предупреждал! Моё сердце не выдержит! Я отказываюсь продолжать!»
Однако и в этом случае шестьдесят пять процентов «учителей» безоговорочно повиновались экспериментатору и добросовестно выполняли свои обязанности, доводя напряжение до максимума. Результат эксперимента был ошеломляющим. Некоторые психологи не могли в это поверить.
В научной дискуссии, развернувшейся после опубликования первых результатов эксперимента Милгрэма для объяснений необычной жестокости, проявленной обыкновенными людьми, одни сочли тест некорректно проведенным, другие высказали предположение, что женщины в этой ситуации поведут себя иначе, потому как испытуемые были мужчинами, имеющими биологическую склонность к агрессивным действиям. Самцы, мол, для продолжения биологического рода сексуально агрессивны. Агрессия, желание лидерствовать и повелевать из них так и прёт. В характере женщин, говорили оппоненты, заложен материнский инстинкт, они мягкосердечны и на жестокости не способны.
Дополнительная серия экспериментов, проведенная независимыми группами социальных психологов, предоставивших женщине право нажатия наказательной кнопки, развеяла иллюзию о влиянии пола на результат опытов. Пол испытываемого не оказал решающего влияния на результаты тестирования: «женщины-учителя» вели себя так же, как и мужчины. Оппоненты не сдавались и высказали предположение, что по случайному совпадению большинство испытываемых женщин — активные лесбиянки, с избытком мужских гормонов, подражавшие мужчинам абсолютно во всём. И хотя не были лесбиянками, тем более активными, надзирательницы нацистских лагерей смерти Ирма Грезе, Дженни Баркманн, Гермина Браунштайнер и Ильза Кох, как и женщины-садистки из НКВД — Конкордия Громова, Евгения Бош, Елена Стасова и Надежда Островская, — психологи учли и это обстоятельство. На роль «учителей» отбирались обычные женщины, в повседневной жизни — прекрасные жёны и матери. Результат тот же: сексуальная ориентация «учителей» не влияет на итог эксперимента.
В разных странах и университетах было проведено несколько серий экспериментов, независимых друг от друга, и во всех случаях результат неутешителен. Психологов поразило, что все испытываемые, изъявившие желание принять участие в эксперименте по изучению влияния наказания на память, были обыкновенными людьми, без нарушений психики, и по возрасту, профессии и образовательному уровню являлись среднестатистическими гражданами. Их отобрали по вопроснику, позволяющему оценить личность, и они демонстрировали устойчивую психику. «Учителя» ничем не отличались от обычных людей и соответствовали главному критерию, по которому их отбирал Милгрэм: «они и есть мы с вами». Те, кто не удовлетворял этому критерию, «отбраковывался».
Было установлено (и это стало утешением для социальных психологов), что степень повиновения резко уменьшалась, когда не было личного присутствия экспериментатора и указания давались по телефону, или когда вместо него в комнате оставался его «ассистент», или когда испытуемому давали право самому выбирать максимальное напряжение. В этом случае у девяносто пяти процентов испытуемых просыпалось самосознание, и они останавливались на 150 вольтах.
Но стоило появиться лидеру, «начальнику» (им был исследователь, одетый в лабораторный халат), как тестируемый легко попадал под его влияние и продолжал выполнять его указания, хотя чётко осознавал, какую невыносимую боль и физические страдания он причиняет «ученику».
После многократных серий экспериментов независимо друг от друга исследователи пришли к такому же выводу, что и Милгрэм, о наличии феномена подчинения авторитету: «чрезвычайно сильно выраженную готовность нормальных взрослых людей идти неизвестно как далеко, следуя указаниям авторитета».
Но какова вероятность того, что «ученик» сохранит свою индивидуальность и не подчинится «злому гению авторитета»?
Социальные психологи утешили человечество: не всё катастрофически безнадёжно. Испытуемый прекращал наказания, едва он оказывался перед двумя исследователями (авторитетами), между которыми на его глазах разыгрывался конфликт: один, глядя на мучения «ученика», приказывал остановиться, другой — настаивал на продолжении эксперимента. Конфликт между двумя авторитетами стал тормозом. Если бы испытываемый являлся садистом или был невротической личностью с повышенным уровнем агрессивности, это никогда бы не произошло, он не прекратил бы истязание и продолжал бы следовать указаниям агрессивного авторитета.
