Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Гругман Рафаэль Абрамович

Эксперимент Милгрэма важен для социальной психологии как яркое доказательство того, что при отсутствии оппозиции, независимого суда и прессы тоталитарная власть (или близкая к тоталитарной) легко манипулирует общественным мнением, оказывает влияние на миллионы людей, зомбирует их и контролирует их поведение. Вот для чего нужна оппозиция, свобода слова, независимые судебная система и средства массовой информации! Для препятствования манипулированию личностью.

Эксперимент Милгрэма (он же «тест Эйхмана») поясняет, почему в германской армии нашлась лишь горстка офицеров, возмущённых действиями эсэсовских карательных подразделений и выступивших в 1944 году против гитлеровского режима; и почему весной 1945-го «мальчики из интеллигентных семей» попали под влияние накачанной водкой толпы (она играла роль авторитета) и политработников-пропагандистов, требовавших жестокой расправы с немцами, и неожиданно для себя стали насильниками и убийцами детей и старух. Он объяснил, почему узкая прослойка интеллигенции (Гроссман, Копелев и Солженицын…) осталась в Красной армии в меньшинстве, и показал, что массовое помешательство и помутнение разума может произойти в любой стране и с любыми людьми! Истеричные вопли немецких женщин «хочу ребёнка от фюрера!» или, к примеру, «охота на ведьм» в эпоху средневековья — следствие одной и той же болезни, когда психоз возобладает над здравым смыслом. Подавление личности приводит к массовому помрачению рассудка. И тогда…

…Конец XIX — начало XX века. Геноцид армян в Турции и еврейские погромы в России, по всей черте оседлости от Чёрного до Балтийского моря.

Поэма Хаима Бялика «В городе резни», в переводе на русский язык — «Сказание о погроме», написана в 1903 году по следам кишинёвского погрома. 49 убитых и около 600 искалеченных. Эти цифры, потрясшие мир, через два года были превзойдены. В 1905 году в Российской империи только во время октябрьских погромов убито более 800 евреев (не считая умерших от ран); из них в Одессе — свыше 400, в Ростове-на-Дону — более 150, в Екатеринославле (Днепре) — 67, Минске — 54… Убийства зачастую сопровождались групповыми изнасилованиями.

Отрывок из поэмы Бялика о кишинёвском погроме (перевод Владимира Жаботинского):

Эта книга не доставила читателю эстетическое наслаждение, как и не получил автор эстетическое удовольствие от её написания, но не всякая работа делается в охотку, ради душевной услады, — патологоанатом в силу профессии работает с трупами, ассенизатор с испражнениями — кто-то обязан выполнять грязную работу, без которой общество не может нормально функционировать.

Правда бывает разной, и не всегда надобно её оглашать даже в близком кругу. 34-летнему правдолюбу Льву Толстому не следовало шокировать 18-летнюю супругу требованием прочесть интимный дневник, подробно описывающий добрачные похождения молодожёна. Но писатель не имеет права кривить душой, приукрашивать или облагораживать историю и замалчивать преступления против человечности, произведенные в массовых масштабах с гласного или негласного одобрения высших должностных лиц государства.

Пора на этом поставить точку и закрыть страницу 1945 года? Хотелось бы. Но тема, которую стыдливо замалчивали, не исчерпана Второй мировой войной, и поэтому мы обязаны её продолжить. Об этом две следующие главы.

Забытые девчонки афганской войны

В длительных войнах двадцатого века, Первой и Второй мировой (можно говорить и о войнах предыдущих столетий), каждая армия «отличилась» насилием над женщинами. Армейское руководство беспокоилось лишь защитой солдат от венерических болезней (предохранительные средства помогали частично), и, чтобы воинские подразделения оставались боеспособными и лазареты не наполнялись отлынивающими от фронта, во Второй мировой войне все воюющие армии, за исключением Красной, открыли армейские публичные дома или использовали уже существующие. Проституция в СССР была запрещена, и Красная армия осталась на голодном пайке.

Политическое руководство СССР, втиснутое в идеологические рамки, негласно предоставило армии право самостоятельно решить наболевший вопрос. Массовая мобилизация в армию молодых женщин и девушек позволила удовлетворить жизненные потребности высшего и среднего офицерского состава. Солдатско-сержантский и младший офицерский состав позаботился о себе сам.

Последующие войны, который вёл Советский Союз, за исключением афганской, были скоротечными, и во избежание озверения войска подвергались ротации. Такая же тенденция наблюдалась во всем мире — к счастью, мировых войн больше не было, и, за исключением корейской и вьетнамской войны, конфликты были локальными и непродолжительными. Но, несмотря на ротацию войск, ни одной армии не удалось избежать военных изнасилований, и мы не можем с полной уверенностью сказать, что на афганской войне таких преступлений не было. Массовых изнасилований точно не было, а были ли единичные случаи, строго засекреченные, зафиксированные военными юристами и дошедшие до трибуналов, — на этот вопрос когда-нибудь ответят архивы. Но было другое. Как и в Великую Отечественную, на афганской войне принуждали к сексу «своих» женщин-военнослужащих. Были и походно-полевые жёны…

Рассказывает Светлана Алексиевич. Жанр художественно-документальной прозы, который она для себя избрала, — воспоминания-исповеди, когда из множества маленьких личных историй, обойдённых официальными средствами массовой информации, складывается мозаичное полотно, — обратная сторона официальной истории СССР.

Три отрывка из её книги приведены с сокращениями [206]. Если убрать географические названия и жаргон, из которых видно, что это воспоминания об афганской войне, то их можно отнести к войне Отечественной и разместить в разделе «свои» против «своих». Женщины-военнослужащие просили не упоминать их имя. Поэтому, перечисляя согласившихся на магнитофонное интервью, Алексиевич подписала расшифрованные магнитофонные записи псевдонимом «служащая».

Первое воспоминание:

«Из первых впечатлений? Пересылка в Кабуле […] Колючая проволока, солдаты с автоматами […] Собаки лают […] Одни женщины. Сотни женщин. Приходят офицеры, выбирают, кто посимпатичнее, помоложе. Откровенно. Меня подозвал майор:

— Давай отвезу в свой батальон, если тебя не смущает моя машина.

— Какая машина?

— Из-под груза «двести»… — Я уже знала, что «груз двести» — это убитые, это гробы.

— Гробы есть?

— Сейчас выгрузят.

Обыкновенный КамАЗ с брезентом. Гробы бросали, как ящики с патронами. Я ужаснулась. Солдаты поняли: «Новенькая». Приехала в часть […] Я — единственная женщина.

Через две недели вызвал комбат:

— Ты будешь со мной жить…

Два месяца отбивалась. Один раз чуть гранатой не бросила, в другой — за нож ухватилась. Наслушалась: «Выбираешь выше звездами… Чай с маслом захочешь — сама придёшь…» Никогда раньше не материлась, а тут:

— Да вали ты отсюда!!

У меня мат-перемат, огрубела. Перевели в Кабул, дежурной в гостиницу. Первое время на всех зверем кидалась. Смотрели как на ненормальную.

— Чего ты бросаешься? Мы кусаться не собираемся.

А я по-другому не могла, привыкла защищаться. Позовёт кто-нибудь:

— Зайди чаю попить.

— Ты меня зовёшь на чашку чая или на палку чая?

Пока у меня не появился мой… Любовь? Таких слов здесь не говорят. Вот знакомит он меня со своими друзьями: