Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Надо сказать, что предложение Роббинса было не первым такого рода. Когда переговоры в Бресте были прерваны и началось германское наступление, представители Франции и Англии в России сразу предложили большевикам поддержку. Троцкий вспоминал, что они с Лениным согласились на это «при условии полной независимости нашей внутренней политики». Ленин будто бы даже продиктовал такое распоряжение: «Уполномочить т. Троцкого принять помощь разбойников французского империализма против немецких разбойников» 76. Не совсем, правда, было понятно, что именно англичане и французы имели в виду и какие эффективные шаги Союзники могли предпринять в столь сжатые сроки? Их реальная помощь в дни германского наступления ограничилась организацией подрывов железнодорожных путей, ведущих к столице. Скорее Союзники, предлагая помощь, рассчитывали не на немедленный эффект, а на перспективу, на предотвращение дальнейшего диктата со стороны Германии. В любом случае, однако, первоначально представители Союзников вели речь о военном вмешательстве (интервенции), которое было бы направлено исключительно против Германии.
В течение всей первой половины 1918 года представители стран Антанты не оставляли надежды на продолжение военного сотрудничества с большевистской Россией. Предложения об этом регулярно поступали большевикам от Роберта Локкарта, прибывшего в Россию в качестве неофициального представителя британского правительства. В советской исторической литературе Локкарта часто изображали английским разведчиком, но в те годы он им еще не был и являлся не аккредитованным официально дипломатом, главной задачей которого было «вставлять палки в колеса при переговорах о сепаратном мире и всеми силами укреплять сопротивление большевиков в отношении германских требований» 77. Локкарту быстро удалось установить хорошие, рабочие отношения с руководством НКИД. Его перу принадлежат многие удачные портретные зарисовки тогдашних руководителей этого министерства. Про Троцкого он, например, писал, что у того «изумительно живой ум и густой, глубокий голос. Широкогрудый, с огромным лбом, над которым возвышается масса черных, вьющихся волос, с большими горящими глазами и толстыми выпяченными губами, он выглядит как воплощение революционера с буржуазной карикатуры. Он одевается хорошо. Он носит чистый мягкий воротничок, и его ногти тщательно наманикюрены... Он производит впечатление человека, который охотно умер бы, сражаясь за Россию, при том условии, однако, чтобы при его смерти присутствовала достаточно большая аудитория» 78.
В середине марта, когда Локкарт поинтересовался у Троцкого, покидавшего пост наркоминдела, как большевики посмотрели бы на интервенцию Союзников, последний отнесся к идее положительно, при условии невмешательства во внутренние дела России. Троцкий даже готов был детально обсуждать соглашение об интервенции, если Союзники сами придут к единому мнению в этом вопросе 79. Но в том-то и заключалась проблема, что единого мнения у Союзников не было. Если Локкарт убеждал свое правительство оказать содействие большевикам в организации отпора немцам, то французский посол Нуланс видел в союзнической интервенции еще и средство борьбы с самими большевиками. Отсюда в Англии и Франции преобладали различные подходы. Англичане стремились заручиться согласием большевиков на интервенцию, а французы предполагали обойтись без него. Это — если говорить о превалирующих подходах. Однако единодушия внутри каждой страны Антанты тоже не было. В отношении британского подхода к России тот же Локкарт писал: «Поскольку одновременно семь различных политик не могут быть названы политикой, британской политики не существовало» 80. Это вызывалось, прежде всего, отсутствием точной информации, незнанием того, что на самом деле происходит в России. В Европе многие продолжали считать, что власть большевиков скоро падет, и тогда все образуется само собой.
Страны Антанты так и не смогли согласовать друг с другом и тем более с большевиками политику в области интервенции. Они лишь поделили между собой зоны ответственности, когда Юг европейской части России достался французам, а Север — англичанам. А началось все спонтанно в середине мая с открытого неповиновения возвращавшегося домой корпуса чехословаков, которые сражались в Первой мировой войне в составе российской армии. Одновременно назревал конфликт вокруг высадки японских военных во Владивостоке якобы для защиты японских граждан и японской собственности. Если в случае с чехословацким корпусом конфликт полностью спровоцировали большевики, то появление на российском Дальнем Востоке японцев трудно было рассматривать иначе, чем попытку поживиться на русской смуте. Дальше пошла уже цепная реакция. Хуже всего было то, что верх взяла точка зрения Нуланса. Хотя Форин Офис и продолжал требовать от Локкарта «добиваться от большевиков немедленного согласия на союзническую военную помощь», военное министерство Британии начало осуществлять высадку войск в Мурманске и Архангельске не дожидаясь положительного ответа. И если еще в начале мая Троцкий «шел на мировую» в отношении действий англичан на Севере России 81, то после развития конфликтов с чехословаками и японцами, он перестал верить Союзникам и вскоре объявил, что советская власть «не может рассматривать интервенцию Союзных сил иначе, как враждебные действия, направленные против свободы и независимости Советской России» 82. Союзники быстро нашли ответ и для придания легитимности своим действиям на Севере России заключили с Мурманским краевым советом «Временное соглашение» об «обороне Мурманского края от держав германской коалиции» 83.
К этому времени НКИД возглавлял уже Г. В. Чичерин, человек осторожный и гораздо менее самостоятельный в своих решениях, нежели его предшественник. Локкарту он почему-то напоминал «мокрую крысу». Чичерин был человеком образованным, понимавшим, что такое дипломатическая служба (его отец какое-то время был советником посольства в Париже, а дядя по материнский линии — послом в Вене), но лишенным каких-либо особых талантов и тем более харизмы, которой в избытке обладал Троцкий. Он целиком находился под влиянием Ленина. Именно такой человек и нужен был лидеру большевиков для того, чтобы возглавить НКИД. Чичерин не имел никакого авторитета среди старых революционеров и старался быть лишь послушным выразителем ленинских мыслей. Ленину с ним было очень удобно. «Чичерин — работник великолепный, добросовестнейший, умный, знающий, — писал Ленин первому большевистскому послу в Германии А. А. Иоффе. — Таких людей надо ценить. Что его слабость — недостаток “командирства”, это не беда» 84. Чичерин помог привести большевистскую дипломатическую практику и протокол в соответствие с общепринятыми. При нем НКИД стал постепенно превращаться из революционного в традиционное внешнеполитическое ведомство.
В конце мая новый наркоминдел инструктировал все еще находившийся под влиянием предыдущей доброжелательной позиции Троцкого Мурманский совет: «Никакая местная советская организация не должна обращаться за помощью к одной империалистической коалиции против другой... Протестуем против пребывания в Мурманске англичан. Ввиду общего политического положения обращаться за помощью к англичанам совершению недопустимо. Против такой политики надо бороться самым решительным образом. Возможно, что англичане сами будут бороться против наступающих белогвардейцев, но мы не должны выступать как их союзники и против их действий на нашей территории будем протестовать» 85. Мурманский совет не подчинился, за что был объявлен большевиками «предательским». По большому счету, многие интервенты и сами не понимали, что они делают в России. «Мы воюем против людей, которым никогда не объявляли войну, — с недоумением писал врач американского батальона в Архангельске домой, — и совершенно непонятно, зачем мы это делаем?» 86 Черчилль утверждал, что английский десант на Севере России был необходим, чтобы воспрепятствовать попаданию в чужие и враждебные руки скопившиеся в Мурманске и Архангельске 600 тысяч тонн военных грузов, которые Союзники поставляли еще царской России и Временному правительству 87. Англичане, высадившиеся в конце мая 1918 года в Архангельске, считали, что они «удерживают Германию от захвата мурманского побережья и приспосабливания его под базу для подводных лодок». А еще — препятствуют переброске германских войск с Восточного фронта на Западный 88. Действительно, в самые напряженные дни германского наступления на Париж летом 1918 года, когда Гинденбург постоянно требовал пополнения выдохшейся германской армии свежими частями с Востока, ни одна дивизия не была переброшена в полном составе на Запад из России. Но связано это было скорее с другим — низкой боеспособностью остававшихся в России войск (подавляющее большинство в них составляли возрастные ополченцы — ландштурмисты), необходимостью поддерживать управление оккупированными территориями и опасениями занести «революционную заразу» в сражавшуюся на Западе германскую армию 89. В то же время после поражения Германии на Западе у находившихся в Архангельске и Мурманске английских войск появилась другая задача. «Внутренняя ситуация в России, — признавали англичане, — требовала дальнейшего присутствия (наших) сил на Севере. Союзные войска защищали жителей северной России от ужасов большевизма» 90. Такая цель, на самом деле, присутствовала у интервентов с самого начала, но публично не афишировалась до тех пор, пока ее можно было маскировать задачами борьбы с Германией.
