Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Интервенция продолжалась еще несколько лет, и в ней участвовали в общей сложности двенадцать государств, из которых восемь считались союзниками России в Первой мировой войне. Формально интервенты не принимали участия в Гражданской войне в России и, за исключением чехословацкого корпуса, не проводили широкомасштабных войсковых операций. Число их также было невелико. (За исключением японцев, контингент которых на Дальнем Востоке превышал 70 тысяч человек.) Общая численность американского десанта на Севере России составляла 5700 военнослужащих, официальной задачей которых была охрана военных складов Союзников. Чуть большее число американских военных (7 тысяч человек) высадилось на Дальнем Востоке. Им предписывалось оказывать помощь эвакуирующимся через Владивосток чехословакам и следить за действиями японских военных, которым Союзники справедливо не доверяли 91. Считалось, что они лишь охраняли важные стратегические объекты. Однако на практике войска интервентов оказывали поддержку (техникой, оружием, боеприпасами) белогвардейцам, что, конечно, говорило об их косвенной вовлеченности. После поражения Германии и подписания Компьенского перемирия сложилась новая ситуация. Союзники стали спешно эвакуировать свои, подвергшиеся революционной пропаганде войска, и к началу 1920 года почти все они (за исключением японских сил на Дальнем Востоке) были выведены с территории России.
С германскими частями наблюдалась иная картина. С одной стороны, Компьенское соглашение аннулировало Брестский мир (ст. XV) и запрещало Германии в дальнейшем проводить любые реквизиции на территории бывшей Российской империи (ст. XIV). Но с другой — текст перемирия (ст. XII) предусматривал, что «германские войска, находящиеся в настоящее время на территориях, до войны принадлежавших России, должны быть возвращены в пределы границ Германии, как только Союзники, учитывая внутреннюю ситуацию на этих территориях, решат, что такой момент настал (курсив мой. — И. Т.)». Иначе говоря, Компьенское перемирие на неопределенный срок легализовывало пребывание германских войск в России. Союзники боялись возвращения деморализованных германских частей в революционный Фатерлянд. Но это уже трудно было назвать интервенцией. Происходила большевизация германских войск, в них стали создаваться солдатские и матросские Советы. Этот процесс усилился после начала ноябрьской революции в самой Германии. Разложение особенно сильно затронуло 8-ю немецкую армию, стоявшую в Прибалтике. Отдельные ее части и пришвартованные в местных портах корабли поднимали красные флаги. Немецкое Верховное командование не знало, как вести себя в новой ситуации. 29 ноября 1918 года оно сняло с себя всю ответственность и распорядилось выводить войска с Востока на родину «по мере целесообразности» 92. Последние германские части покинули Прибалтику в конце 1919 года. Их место сразу же занимали большевистские отряды красногвардейцев, которые включали в себя и местных революционеров. Эти большевистские отряды предпочитали не связываться с эвакуировавшейся германской армией, а обращать свой «пролетарский гнев» против местных остзейских немцев, веками верой и правдой служивших России. Часть этих немцев, которых революционеры называли «баронами», покинула Прибалтику и перебралась в Германию. Другие вместе с местными националистами стали создавать собственные силы самообороны и вести дело к отделению Эстонии и Латвии от России.
В самой России между тем полыхала Гражданская война. Белые армии со всех сторон рвались к Москве. Теперь, когда победа над Германией была достигнута, Союзникам необходимо было решить, как вести себя по отношению к России дальше. Прежде всего надо было ответить на вопрос: должна ли Россия участвовать в мирной конференции? Никто во Франции и Англии не забыл, что раннее вступление России в войну в августе 1914 года спасло Париж от захвата немцами и позволило Союзникам выстоять в первые, самые тяжелые месяцы войны. Без той помощи, оказанной Россией в 1914 году, скорее всего не было бы никакой мирной конференции в 1919 году. Никто не забыл и тех громадных людских потерь, которые понесла Россия за три года участия в мировой бойне, равно как и большого урона, нанесенного русскими армиями живой силе общего противника. На межсоюзнической конференции в начале декабря 1918 года Ллойд Джордж напоминал участникам, что «как бы ни были велики страдания других союзников, Россия, вероятно, потеряла больше людей, чем кто-либо другой. Ее войска дрались без оружия и снарядов... и не приходится удивляться, что озлобленный этим русский народ восстал против Антанты». Британский премьер сомневался, «вынесла ли бы какая-либо другая страна так много, как Россия, и продолжала ли бы так долго участвовать в войне» 93.
Союзники помнили это, но не забыли они и того, что Россия вышла из войны как раз накануне самого крупного за все военные годы немецкого наступления на Париж, и ресурсы, которые Германия получала из России, во многом способствовали первоначальному успеху этого наступления, что чуть не склонило чашу весов в противную сторону. Особенно неистовствовал в этом плане Клемансо. Самым распространенным словом, употребляемым им по отношению к России, было «предательство». И так думал не он один. Вместе со своим премьером большинство французских государственных деятелей также считали Брест-Литовский договор «непростительным актом вероломства» 94. На отношение Союзников к большевистской России влияли и другие, происходившие в ней события. По Европе ходили слухи, один ужаснее другого, о творившихся в России массовых казнях, насилии, грабежах и прочих беззакониях. Конечно, политики уровня Клемансо понимали, что не всем из них можно верить, но на обычных обывателей, рядовых буржуа, эти слухи оказывали пугающее воздействие. Большевиков не только ненавидели, но и боялись. Крайне отрицательное воздействие на общественное мнение, прежде всего в Англии, оказало убийство царской семьи. Англичане, правда, тогда еще не знали, что именно их монарх, Георг V, струсил и отказался принять семью своего кузена, чем обрек Николая II на гибель. Нежелание большевиков платить по долгам царского и Временного правительств также вызвало бурю негодования в странах-кредиторах России. В общем, у Ленина и его соратников была настолько зловещая и неприличная репутация, что Клемансо даже пригрозил отставкой, если советская делегация появится в Париже 95. Он не только боялся массовых протестов французов, но и не хотел предоставлять большевикам трибуну для пропаганды своих взглядов. Уроки брестской агитации не прошли даром.
Конечно, отношение западных политиков к России накануне открытия мирной конференции во многом определялось их личными эмоциями. Если Ллойд Джордж ставил на первое место все-таки вклад России в общую победу, то Клемансо больше вспоминал о брестском «предательстве» и считал, что Франция ничем не обязана бывшему союзнику. Однако кроме разного персонального восприятия России и ее вклада в победу были еще и объективные вопросы, решение которых требовало российского присутствия в Париже. После вызванного войной распада Российской империи на ее окраинах появилось много новых национальных образований. Представители Польши, Финляндии, Прибалтийских и Закавказских республик — все съехались в столицу Франции и требовали своего признания. Участникам конференции необходимо было установить границы новых государств, а сделать это без России было невозможно. Чтобы выйти из замкнутого круга, Бальфур предлагал лишь выслушать прибалтов, но не принимать по ним окончательного решения. Но и такой подход не решал проблемы послевоенного размежевания. Оставалась, например, Румыния, определить восточные границы которой без согласования с Россией было невозможно. Оставалась Польша, восстановление которой стало одной из главных целей Вильсона и Клемансо. Сама Польша тем временем страстно желала не просто возродиться в качестве независимого государства, но и стать ведущей региональной силой. На Востоке поляки претендовали на украинские и литовские земли, включая Вильнюс. Едва провозгласив свое возрождение, поляки уже пытались поделить с Финляндией сферы влияния в Прибалтике, предлагая финнам Эстонию и требуя для себя свободу рук в Литве и Латвии 96. На Востоке Европы все было настолько запутано, что решить разом существующие там проблемы, тем более в отсутствие России, никому не представлялось возможным.
