Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Вильсон говорил в привычном для американцев стиле. Он рассказывал своим слушателям о том, что все надежды европейцев связаны исключительно с Америкой, которая является ориентиром для всего мира. «Наша нация была создана, чтобы сделать людей свободными, — убеждал президент. — Но мы не ограничиваем наши взгляды и цели одной Америкой. Сейчас мы хотим сделать свободными всех людей. Если мы не сделаем это, слава Америки исчезнет, как развеется и ее мощь». Успешный мир, говорил президент, нуждается в Лиге Наций, потому что «нынешнее мирное урегулирование не переживет и одного поколения, если не будет обеспечено объединенными усилиями всего цивилизованного мира» 61. Американцам такие речи нравились, они аплодировали президенту, но сенаторов призывы Вильсона только раздражали. Ведь он сам просил их воздержаться от публичных выступлений до встречи. После выступления в Бостоне это шаткое «перемирие» было нарушено. Бостонская речь президента развязала сенаторам руки. Теперь они могли публично обрушить на Вильсона и Устав Лиги свою критику. Им было что сказать. Президент говорил в Бостоне об усилении роли Америки в мире, а законодатели желали оградить от чужого влияния саму Америку, сохранить свое преобладание в Западном полушарии.
Противники президента не стали тянуть с ответом. 28 февраля с длинной речью в Сенате выступил Генри Кэбот Лодж. В свое время этого щуплого семидесятилетнего политика, потомка династий Лоджей и Кэботов, двух самых уважаемых семей Массачусетса, часто упрекали в личной неприязни к Вильсону. Он даже вынужден был оправдываться, уверяя, что все обвинения надуманны и им никогда не двигала персональная вражда 62. Лоджу не верили. Конечно, он не был столь откровенно враждебен Вильсону, как Теодор Рузвельт, но критики и выпадов с его стороны следовало никак не меньше. Они вообще были очень разными, президент и его главный оппонент, возглавивший в мае 1919 года сенатский комитет по внешней политике. Первый — южанин, второй — северянин. Оба родились еще до Гражданской войны в США. Правда, Вильсон, бывший на шесть лет моложе Лоджа, помнил ее гораздо хуже. Ему было всего пять лет, когда эта война началась, но атмосфера детства много значила для формирования будущей личности. Кэбот Лодж являлся потомственным политиком, чьи предки были среди первых поселенцев и входили в число самых влиятельных семей на Северо-Востоке. Вильсон происходил из простой семьи пресвитерианских выходцев из Шотландии, перебравшихся в Америку лишь в XIX веке. Вильсон окончил Принстонский университет, а Лодж — Гарвард, и извечное соперничество между этими ведущими учебными заведениями часто переносилось на их выпускников. «Такое могло родиться только в Принстоне, — говорил Лодж об Уставе Лиги Наций, — и никогда в Гарварде» 63. Оба посвятили часть жизни науке и защитили докторские диссертации. Оба интересовались историей и писали исторические биографии. Но Вильсон уделял больше внимания политологии, а Кэбот Лодж — праву. Может быть, поэтому для Вильсона был характерен широкий и общий взгляд на политику, тогда как Лодж больше заботился о юридической проработанности проходивших через его руки документов.
В последний день первой послевоенной зимы Кэбот Лодж произнес в Сенате одну из своих самых значимых речей, в которой подверг обстоятельной критике вильсоновский подход к международным отношениям и проект Устава Лиги Наций. Лодж очень грамотно построил свою речь. Он не стал нападать на саму идею Лиги, объявив, что, как и все нормальные люди, поддерживает установление прочного мира. Но тут же прошелся с юридической скрупулезностью по всем статьям представленного Устава, не оставив от большинства из них камня на камне. Аргументация Лоджа во всех случаях была примерно одинаковой. Разбирая, например, 4-ю статью Устава, где речь шла о приеме новых членов, которые должны «предоставить эффективные гарантии своих искренних намерений соблюдать международные обязательства», Лодж с сарказмом интересовался, что под этим подразумевается и «какие могут быть эффективные гарантии искренних намерений»? 64 Кэбот Лодж обращал внимание на «серьезную опасность» того, что не пройдет и года, как государства, подписавшие Устав, «переругаются по вопросам трактовки различных статей». Мы все должны «понимать точный смысл тех положений, которые нас просят одобрить, — объяснял сенатор президенту. — Язык этих статей не обладает точностью и однозначностью, совершенно необходимых для конституции, договора или закона» 65. И в этом была большая доля правды. Окончательный текст Устава готовился в спешке и, конечно, не прошел тщательной юридической экспертизы, как того требовали столь серьезные документы. Для Вильсона и его коллег на мирной конференции важно было зафиксировать основные принципы, и сейчас Кэбот Лодж наказывал президента, юриста, как и он сам, по образованию, за невнимание к правовым деталям.
Но этим критика со стороны Лоджа не ограничилась. В своем выступлении он поднял ряд принципиальных вопросов. Главным из них, как и ожидалось, стало отношение Устава Лиги Наций к доктрине Монро. Тактика была все та же. Лодж в принципе соглашался с тем, что доктрине уже сто лет и, возможно, она нуждается в пересмотре, но тогда необходимо четко понимать, что Америка получает взамен. «Доктрина Монро, — объяснял сенатор-республиканец, — основывается на принципе самосохранения... Настоящей сутью этой доктрины является то, что вопросы Америки должны решаться только американцами. Американский континент должен быть огражден от Европы и от ее вмешательства в чисто американские вопросы». Надо сказать, что, предвидя подобную критику, Вильсон чуть ранее пытался объяснять, что идея Лиги Наций является распространением принципов доктрины Монро на весь мир. Теперь Лодж делал удивленное лицо и разъяснял: «Доктрина Монро существует исключительно для защиты Американского полушария. Если вы распространяете ее на весь мир, она перестает существовать, поскольку она основана исключительно на разделении Американского полушария и всего остального мира» 66. Конечно, в этом вопросе и президент, и его главный оппонент лукавили. Идея доктрины Монро в корне отличалась от идеи Лиги Наций. Она обеспечивала не всеобщий мир на Американском континенте, а мир, диктуемый из Вашингтона. За время существования этой доктрины США не раз угрожали ввести свои войска в другие американские страны, причем не в случаях международных конфликтов, а когда ощущали угрозу своим интересам. Но доктрина Монро была в Соединенных Штатах таким фетишем, подвергать который сомнению было опасно для любого политика. В этом вопросе Вильсон вынужден был уступить, согласившись упомянуть о незыблемости доктрины Монро отдельным параграфом в Уставе, что по его возвращению в Париж породило новые проблемы уже с другими участниками мирной конференции.
И, наконец, Лодж прошелся в своем выступлении по угрозе потери Соединенными Штатами «политической независимости». Речь шла об использовании армии и флота США в конфликтах, которые никоим образом не будут затрагивать американские интересы. Вильсон, казалось, максимально застраховал себя в этом вопросе принципом единогласия, но юрист Кэбот Лодж упирал на то, что раз теоретически такая возможность существует, с ней необходимо считаться. Желают ли граждане Америки, вопрошал Лодж, обращаясь к народу с сенатской трибуны, чтобы их мужья, братья и дети «были насильно вовлечены в войну другими государствами, помимо воли Соединенных Штатов? Американцы должны всегда помнить, что у нас есть только один голос в исполнительном совете, один голос в общем собрании делегатов, и решения принимаются большинством голосов» 67. Это было уже сознательным передергиванием, но вперемешку с остальной критикой должно было усилить общее впечатление. Метод, давно опробованный в американском Конгрессе. Но и на этом Лодж не остановился. Он поднял крайне болезненную для Америки тему иммиграции. Неважно, что она была буквально высосана из пальца. Американский сенатор рассуждал следующим образом. Раз спорные вопросы, которые могут вызвать вооруженный конфликт, передаются на рассмотрение международного арбитража или Совета Лиги, то теоретически кто-нибудь может обратиться в эти инстанции с жалобой на Америку, ограничивающую иммиграцию. «Готовы ли мы предоставить другим государствам право решать, кто будет приезжать в Соединенные Штаты и становиться гражданами нашей страны? Готовы ли мы передать другим право решать, должны ли Соединенные Штаты допустить к себе поток рабочей силы из Японии, Китая или Индии?» 68 Последний пример был, конечно, совсем нечестным, но Лоджа это не смутило.
