Аромат империй. «Шанель № 5» и «Красная Москва». Эпизод русско-французской истории ХХ века - Шлегель Карл
И еще: названия отражают многогранность империи, многонациональность государства: «Мой Азербайджан», «Родной Харьков», «Вечерний Львов». На флаконах из Ташкента этикетки «Гур-Эмир» или «Регистан», Тбилиси выпускает парфюм «Иверия», на украинских флаконах красуются украинские народные орнаменты.
Поражает многообразие парфюмерных композиций и флаконов. Создается впечатление, что, оформляя флаконы, коробки и подарочные наборы, художники и дизайнеры давали волю своей бурной фантазий. Но их имена, как и имена двадцати парфюмеров, трудившихся в СССР, канули в Лету, исчезли в анонимности «рабочих коллективов». Это тем более обидно, справедливо замечает Долгополова, что в списке Союза художников поименно перечислены все 16 000 его членов 155.
В 70-е годы советская промышленность производит 700 марок парфюмерных и 450 марок косметических изделий. Но по сравнению с дореволюционным производством одной только фирмы «A. Ralle et Ко» (675 марочных продуктов) эта цифра кажется довольно скромной 156.
Увлеченность техникой в 60-х была так велика, что на улицах и площадях были установлены автоматы, которые за 15 копеек могли опрыскать мужчин одеколоном из «суперпульверизаторов» 157.
Несмотря на успехи автоматизации, химизации и дизайна, проблемы неповоротливой плановой экономики никуда не делись. Сказывались неизбежные в плановом хозяйстве трудности распределения и сбыта. Эксперты указывали на примитивный дизайн этикеток, отсталость предприятий, шлифующих или лакирующих хрусталь; на неправильное хранение продукции, из-за чего улетучивались эфирные масла; на производство брака из-за слабой трудовой дисциплины. Вспоминая мелочную опеку «Союзпарфюмерпрома» и его дегустационного совета, известный эксперт Антонина Витковская называет ужасным время, когда двенадцать руководящих теток решали, как должен благоухать мир 158. Но предложения специалистов по реорганизации и рационализаций парфюмерной индустрии игнорировались, реформы откладывались в долгий ящик, не помогало даже соцсоревнование, так что клиенты отворачивались и все чаще пользовались иностранными марками. Теперь выстраивались очереди за заграничной косметикой. Советские покупательницы предпочитали духи, импортируемые из соцстран, такие как «Ша нуар» из Болгарии, «Пани Валевска» в синих флаконах из Польши или «Флорена» из ГДР. Духи ввозились даже с Ближнего востока, например «Папильон» или «Клеопатра» из Египта.
Но когда страна осторожно приоткрылась для туристов, когда появились валютные магазины, на советский рынок стали проникать классические западные марки. В гостиницах для интуристов или специальных магазинах иностранцы, дипломаты и советские граждане могли купить их за валюту. Как джинсы и прочие западные аксессуары, они были желанным предметом обмена. В начале 60-х годов в Москве появились французские духи. В гостинице «Москва» в бутике «Золотая роза» можно было приобрести «Femme» от Роша или «Opium» от Сен-Лорана. За «Chanel № 22» выстраивались длинные очереди, хотя флакон стоил 50 рублей — очень дорого по тем временам.
Кинорежиссер Андрей Кончаловский пишет о страстном желании своего поколения обонять запахи далекого мира: «Я тогда мечтал о Париже. Это был город мечты, Эйфелевой башни, благоухающий „Шанелью“ и дорогими сигарами» 159. С 70-х годов начинается кооперация с западными фирмами, в перестройку возникают совместные предприятия. Товар с этикеткой «Москва — Париж» легче находил покупателей. Шлифовальный цех хрусталя имени Михаила Калинина [30] был переименован в цех «М. Калинин. Москва — Париж» 160.
Самыми дорогими духами и в послевоенное время оставалась «Красная Москва», хотя в 1954 году ее слегка модифицировали, и ценительницы утверждали, что от классической марки осталось только название. В 70-х уже появилось несколько новых дорогих марок, их цена 12 рублей равнялась десятой части средней зарплаты рабочего. Высокий ранг «Красной Москвы» выразился, в частности, в том, что на Всемирной выставке в Брюсселе (1958) она была удостоена золотой медали, а рижский «Янтарь» и ленинградский «Северный свет» получили бронзовые 161. Международная выставка снова стала местом демонстрации национальных достижений, где экспонировались парфюмерные изделия со всего мира. Преемники Брокара снова встретились с наследницей Брокара — советской фирмой «Новая заря». После десятилетий раздела мира это стало возможным благодаря оттепели и разрядке международной напряженности. Более того, сотрудник протокольного отдела советского Министерства иностранных дел Г. А. Науменко описывает, как в 1968 году он посетил Коко Шанель в ее апартаментах в отеле «Ритц» и преподнес ей коллекцию советских духов. «Белая сирень» и «Каменный цветок» привели в восторг 85-летнюю даму. Нечто похожее рассказывают и про Шарля де Голля: его любимой советской маркой был одеколон «Красный мак». В восточном аромате и желто-красной упаковке скрывался намек на китайскую революцию. Одеколон был создан в 1927 году французским парфюмером Огюстом Мишелем к 10-летней годовщине Октябрьской революции 162.
Восторг Шанель по поводу «Каменного цветка» и любовь де Голля к «Красному маку» не отменяли того факта, что отношения между западным и советским обонятельными полушариями оставались неравноправными. Время неоспоримого первенства «Красной Москвы» в царстве советского парфюма клонилось к закату. В моду входили другие духи, на рынке появились западные марки, знаменитости и звезды шоу-бизнеса выпускали собственную продукцию. Певица Алла Пугачева рекламировала свой парфюмерный продукт «Алла», модельер Вячеслав Зайцев продвигал «Марусю» в винтажных флаконах. Уже в конце 70-х юные девушки и молодые люди охладели к «Красной Москве» и «Красному маку», предпочитая другие, более свежие, ароматы с зеленой нотой. «Красная Москва», в течение десятилетий благоухавшая в ярко освещенных залах на торжественных приемах, концертах и вернисажах, потихоньку сошла на нет как «запах старых теток», как «духи моей бабушки». Как знак мещанского вкуса, с которым молодежь не хотела иметь ничего общего 163.
Как пахнет единый мир
Для многих распад Советского Союза был не самой большой катастрофой XX века, как полагал президент Путин, а серией бедствий, включая разрушение таких отраслей экономики, как косметическая и парфюмерная промышленность. Центры парфюмерного производства — «Дзинтарс» в Риге, «Алые паруса» в Киеве, «Иверия» в Тбилиси и другие — неожиданно оказались за границей, в суверенных республиках. Прекратились поставки эфирных масел из садов Крыма и Средней Азии, была закрыта сеть сбыта. Но хуже всего было то, что престиж отечественных марок, отлично зарекомендовавших себя в течение нескольких поколений, не выдержал напора иностранных брендов, хлынувших на российский рынок 164. В центрах крупных российских городов появились логотипы мировых фирм. Теперь Герлэн, Роша, Диор, Картье, Гуччи и прочие открывали свои флагманские магазины не только в Нью-Йорке, Токио, Гонконге или Шанхае, но и на Тверской, и в гостинице «Москва». Крупные отечественные комбинаты, такие как «Новая заря» или «Северное сияние», работали под иностранным руководством или были закрыты, временно или навсегда. Узкоспециализированные носы учуяли еще больше: исчезли не только названия, но и специфический запах советских духов. Были созданы другие композиции — с новыми эссенциями из разных частей света. Но знатоки советской и российской парфюмерий приходили в отчаяние: этим новым ароматам с другими названиями было далеко до отечественных. Эксперты оплакивали падение качества, которое прежде определялось строгим контролем и международными стандартами, и жаловались на наводнившие страну массовые подделки. После краха социалистической системы распределения сотни тысяч так называемых шопинг-туристов отправились за рубеж, чтобы снабдить страну самым необходимым, получить прибавочную стоимость и удержать на плаву свои семьи. Сотни тысяч этих «челноков» неделя за неделей, месяц за месяцем курсировали между Москвой и Дубаем, Одессой и Стамбулом, Санкт-Петербургом и Хельсинки, Свердловском и Тяньцзинем, поддерживая торговые связи внутри страны и с внешним миром. Не будь этого товарооборота, снабжение страны, наверное, просто рухнуло бы. Речь шла о продуктах питания и самых разных товарах широкого потребления.
