Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Еще один спор возник вокруг гарантий новой Чехословакии. Чемберлен предлагал, чтобы четыре участника конференции гарантировали существование Чехословакии в новых границах. Эти гарантии, как пояснил советскому послу в Лондоне лорд Галифакс, заменили бы собой договоры о взаимной помощи с Францией и СССР 439. Но Гитлер, а вслед за ним и Муссолини никаких гарантий давать не хотели. В самом начале конференции Даладье задал Гитлеру прямой вопрос. Должна ли ампутация привести к оздоровлению Чехословакии или подразумевается ее ослабление и дальнейшая гибель? Если имелся в виду второй вариант, сказал французский премьер, он покинет конференцию немедленно 440. Фюрер тогда уклонился от ответа. За него это сделал дуче, заверивший, что страны Оси будут способствовать консолидации и независимости Чехословакии. В конечном итоге Гитлер и Муссолини обещали дать гарантии новому государству после того, как будут удовлетворены требования поляков и венгров. Англия и Франция сделали вид, что их устраивают подобные обещания, хотя ни Чемберлен, ни Даладье в них не верили. В этой связи несколько двусмысленно прозвучали слова Франсуа-Понсе, которому выпала крайне неприятная миссия сообщить Мастны о достигнутых на конференции результатах. «Поверьте мне, это не конец, — сказал он разрыдавшемуся чеху. — Это всего лишь эпизод в истории, которая только началась и к которой мы еще вернемся» 441.
Утром 30 сентября, не пожелав участвовать ни в каких прощальных мероприятиях, Даладье улетел домой. В Париже французского премьера, к его большому удивлению, ждала торжественная встреча. Даладье приветствовали тысячи ликующих парижан. Но это мало сказалось на его настроении. На фотографии, сделанной в аэропорту Ле-Бурже сразу по прилету из Мюнхена, хорошо видно, насколько серьезен и озабочен глава правительства Франции. Он прекрасно понимал, что война лишь отложена и начинать ее придется в гораздо менее выгодных для его страны условиях.
Совсем по-другому вел себя по возвращении в Лондон британский премьер. Перед отлетом из Мюнхена он организовал еще одну встречу с Гитлером, во время которой сумел решить две важные для себя задачи. Во-первых, Чемберлен полностью исключил возможность вступления Англии в войну из-за Чехословакии. Он попросил Гитлера обещать, что в случае «если чешское правительство лишится ума до такой степени, что откажется от условий (Мюнхена. — И. Т.) и попробует сопротивляться», со стороны Германии «не будет предпринято ничего, что могло бы ослабить то высокое мнение», которое сложилось у британского премьера о фюрере. Чемберлена особенно волновало, чтобы «не было бомбардировок Праги или убийства женщин и детей атаками с воздуха» 442. То есть Чемберлен полностью сдавал Чехословакию, давая понять, что Англия не вступит в войну, если чехи решат сражаться. Гитлер, конечно, обещал не убивать женщин и детей. После такого приятного для фюрера начала разговора он расслабился и угодил в мастерски подготовленную британским премьером ловушку. Убаюкав Гитлера рассуждениями о необходимости мира в Испании, ограничении в будущем использования бомб против гражданского населения, улучшении торговых отношений, Чемберлен неожиданно задал вопрос: не согласится ли Гитлер выступить с совместным заявлением, которое «продемонстрировало бы согласие между ними о желательности улучшения англо-германских отношений, что привело бы к большей стабильности в Европе». Проект заявления оказался у Чемберлена под рукой, и он тут же передал его Гитлеру. Пока Шмидт переводил короткий документ, фюрер одобрительно качал головой и несколько раз повторил: «Да! Да!», а затем поинтересовался, когда Чемберлен хотел бы выступить с подобным заявлением? «Да прямо сейчас!» — ответил англичанин и предложил Гитлеру немедленно подписать документ 443. Деваться фюреру было некуда.
В результате на свет появился короткий и мало к чему обязывающий текст. В нем говорилось: «Мы, германский фюрер и канцлер и британский премьер-министр... признаем, что англо-германские отношения играют очень важную роль для обеих стран и для всей Европы. Мы считаем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское военно-морское соглашение демонстрацией желания наших народов никогда больше не начинать войну друг с другом. Мы намерены сделать переговоры способом решения всех проблем, которые могут касаться наших двух стран, и полны решимости продолжить усилия, чтобы устранить возможные источники разногласий и способствовать, таким образом, укреплению мира в Европе» 444. Именно этой страничкой, подписанной Гитлером, Чемберлен размахивал в аэропорту Хестон, когда триумфально объявил англичанам, что «привез мир для нашего поколения». Очевидно, что относиться серьезно к подобному документу, составленному «на коленке» без какого-либо участия юристов и дипломатов, нельзя, но Чемберлен очень гордился своей «победой».
Сразу после Мюнхена Бенеш, вынужденный принять навязанную Чехословакии «ампутацию», сложил свои полномочия. Еще в разгар Судетского кризиса Польша официально выдвинула Чехословакии претензии на часть Тешинской Силезии (так называемое Заользье). Чехи быстро уступили, поскольку были не в состоянии противостоять еще и Польше. В начале октября польские войска заняли новую территорию без всяких предварительных переговоров о делимитации границы. Местные жители встретили их настороженно. Особой радости не было даже у тешинских поляков. Мало кому нравилась замена развитой и демократичной Чехословакии на аграрную и авторитарную Польшу. Венгры также без переговоров попытались захватить чешские территории, но были остановлены чешскими войсками. В середине октября в венском Бельведере Риббентроп и Чиано согласовали между собой новую чешско-венгерскую границу 445, которую довели затем до сведения двух стран. Ни Англия, ни Франция в этот процесс уже особо не вмешивались. Через два месяца после Мюнхена, 6 декабря, отдельное соглашение подписали Франция и Германия. Оно готовилось и согласовывалось заранее, в этом плане отличаясь от «мира для нашего поколения», что привез домой Чемберлен. Впрочем, франко-германское соглашение также оказалось не в состоянии обеспечить мир в Европе и уберечь Францию от войны. К концу 1938 года Чехословакия оставалась, по сути, лишь названием на географической карте. В качестве независимого и сильного государства, оказывавшего большое влияние на расклад политических сил в Европе, она перестала существовать. Гитлеровская Германия, напротив, превратилась в самое сильное государство Центральной Европы.
Ну а что же Советский Союз, имевший с Чехословакией пакт о взаимной помощи? Собирался ли СССР оказать Чехословакии военную поддержку? Официальная версия советских, а вслед за ними и российских историков всегда заключалась в том, что советское правительство готово было выполнить свои обязательства даже в том случае, если Франция отказалась бы от своих 446. В действительности Литвинов всегда был более осторожен. Он неоднократно подтверждал готовность СССР оказать Чехословакии помощь, всякий раз оговаривая эту готовность позицией Франции и решениями Лиги Наций 447. В разные годы основной причиной того, почему советская помощь так и не была оказана, назывались нежелание «капитулянта» Бенеша 448 и/или позиция Польши и Румынии, не разрешавших проход советских войск через свои территории.
Подобные объяснения, мягко говоря, не соответствуют действительности. Советский полпред в Чехословакии С. С. Александровский, вспоминая встречи с Бенешем в критические дни конца сентября, писал, что чешский президент «пытался чисто по-деловому говорить на тему военного сотрудничества, как бы в предвидении абсолютной неизбежности военного решения спора между Чехословакией и Германией. Когда он задавал вопросы относительно прохождения Красной армии через территорию Румынии или когда он спрашивал о нашей реакции на возможность нападения Польши на Чехословакию, то в его тоне не было никаких сомнений, что мы пойдем и с боем через Румынию или через Польшу» 449. Более того, полпред признавался, что во время этих разговоров у него было «очень тяжелое чувство», потому что он «ничего не мог сказать Бенешу, особенно в ответ на его “практические вопросы”. Он спрашивал у меня, сколько тысяч бойцов может бросить в Чехословакию воздушный десант Красной армии, какое военное снаряжение привезет такой десант, сколько и чего потребуется из технических средств для того, чтобы такой десант мог начать боевые действия... Бенеш прямо говорил, что ему нужен такой десант в первый же момент начала военных действий» 450. Чем сильнее обострялась ситуация вокруг Чехословакии, тем настойчивее становился Бенеш. 27 сентября он «говорил уже вполне серьезно о неизбежности войны, и его тон в отношении вопроса о нашей помощи был уже иной». Александровский «ясно чувствовал, что Бенеш с большим нервным напряжением и крайне серьезно хочет слышать от нас, как и когда мы окажем помощь» 451.
