Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №2 (2004)
Незаметно подкрались сумерки. Если во время боя мы терпели лишения и в борьбе за жизнь забывали о самочувствии, голоде, то с наступлением ночи все это обрушилось на нас с удвоенной силой. Плохая видимость не позволяла ориентироваться в обстановке, а немцы по-прежнему находились рядом. В воздух почти ежеминутно взмывали ракеты. Пулеметные и автоматные очереди не прекращались как с нашей, так и с противоположной стороны. Спать и дремать мы не имели права. Сидели в укрытии без воды, пищи, махорки, ожидая в любую минуту вражеского нападения. Больше всего одолевала жажда.
Ночных вылазок немцами предпринято не было. С рассветом наступила короткая передышка, но воспользоваться ею не пришлось. Время перерыва в боевых действиях мы с новичком использовали для погребения Васильева. Мы полагали, что немецкие солдаты уйдут со своих позиций на завтрак (немцы всегда отличались пунктуальностью) и у нас останется немного времени на отдых, но наши предположения не оправдались. В девять часов утра в расположение боя прибыло большое пополнение гитлеровцев. Солдаты развернулись в цепь вдоль всей линии фронта и короткими перебежками начали наступление. Когда вражеское пополнение поравнялось с воинами своих передовых позиций, они все вместе стремительно бросились в атаку.
Немцев встретили шквалом огня. Под трупами фашистских солдат не стало видно камней; несмотря на это, они все ближе и ближе подбирались к нашим позициям. Но все же упорное и сосредоточенное наступление удалось остановить.
Во время немецкой атаки произошел курьезный случай: мой второй номер неожиданно исчез. Может быть, его отсутствия я бы и не заметил, но перекосилась лента, и пулемет заглох. На помощь своевременно подоспел командир отделения — старшина Суховей, и мы с ним быстро возобновили стрельбу. Впоследствии мой второй номер стал источником дополнительных постоянных проблем. Атаки немцев непрерывно продолжались, а он почти каждый раз без предупреждения и в самый неподходящий момент тайком убегал. После того как напряжение боя спадало, возвращался.
Пыл вновь прибывших немцев остудили быстро. С каждым разом в атаку они шли все неохотнее. А часам к одиннадцати офицеры поднимали в бой своих вояк пинками и криками: “Вэг, вэг!” (вперед, вперед!). Некоторые солдаты вступали с офицерами в перебранку и кричали: “Цурюк, цурюк!”, что означало “назад, назад!”
Немцам не удавалось сломить нашего сопротивления. Тогда они прибегли к еще одному ухищрению: стали использовать маленькие минометы. Никто из наших бойцов подобного оружия не видел, и факту их появления должного значения не придали. Несколько немцев принесли на себе из тыла к переднему краю какие-то трубы, наподобие самоварных. Солдаты установили трубы на небольшие плиты. В общей сложности высота сооружения не превышала семидесяти сантиметров. Бдительность наша оказалась настолько притупленной, что мы даже не предприняли должных мер, чтобы упредить коварные замыслы врага. Очнулись, когда воочию увидели, как снаряды, описав высокую дугу, начали разрываться на наших позициях. Три из них упали совсем недалеко от нас, в соседние укрепления, и на наших глазах погибли пулеметчик и три автоматчика. Ручной пулемет вышел из строя.
Своеобразный план действий немцев мы изучили достаточно быстро. Два немецких солдата выбегали из укрытия, чаще из-за дерева, подбегали к миномету, после чего один устанавливал прицел, а другой в это время заряжал мину, вкладывая ее в трубу. Раздавался выстрел, снаряд, описав дугу, падал и разрывался. Чтобы этого не происходило, в период подготовки выстрела мы пытались минометчиков, покинувших укрытия, уничтожить. Когда свои действия четко распределили и откорректировали, немецкие минометы потеряли ошеломляющую эффективность и перестали представлять для нас особую опасность.
На третий день боев мы стали задумываться о боеприпасах. Патронов оставалось катастрофически мало, и нам запретили производить бесцельные выстрелы, которые мы ранее делали в качестве предупреждения возможных фашистских атак. А немцы по-прежнему наступали на наши оборонительные позиции.
Мой пулемет и соседний, тоже станковый, находились в привилегированном положении. Бойцы из укрытий все чаще следили за нашей “ювелирной” работой, но мы даже не думали злоупотреблять их доверием, тратили патроны рационально, выпуская точно в цель. Пустые ленты по распоряжению командира дивизии вновь набивали патронами, выделенными из неприкосновенного запаса, и укладывали в коробки.
Вот только на сколько хватит этого запаса? Наше будущее уже казалось беспросветным, а на помощь к нам никто не спешил. Переговоры полковника по рации не давали желаемых результатов. Над нами появились самолеты-”кукурузники” и попытались сбросить на парашютах оружие, продукты питания, боеприпасы, но сброшенный груз большей частью попадал к немцам. Они нас окружили со всех сторон плотным кольцом и стали придерживаться выжидательной тактики.
Баталии с немцами продолжались до вечера, только не было в них уже той остроты и былого пыла, что в первые два дня.
С наступлением темноты каждые две-три минуты, освещая местность, в воздух начали взлетать ракеты. Боевые действия прекратились, и наступило затишье.
Полковник сознавал, что немцы решили взять нас измором. От зловония (начали разлагаться трупы), от голода и ран, а главное — от жажды мы должны были умереть на маленьком, покрытом лесом клочке земли. Нужно было во что бы то ни стало выбраться из плотного вражеского кольца.
За полночь, ближе к рассвету, бойцы шепотом передавали друг другу распоряжение полковника: прорываться к своим. В назначенное время тихо снялись с мест и гуськом направились вниз, к подножию высоты “500”. Второго номера рядом со мной не оказалось. Кожух от станкового пулемета мне помогал нести кто-то из наших бойцов-автоматчиков. Местами спуск был очень крутым. При малейшем неосторожном движении камни с шумом катились вниз. Но немцы, должно быть, нe ожидали от нас такой дерзкой вылазки, и мы дошли до подножия высоты без всяких эксцессов.
И тут вдруг впереди послышались призывные возгласы: “Братцы, прорвали!”
Стрельбу из винтовок и автоматического оружия немцы открыли не сразу. Нам удалось оторваться от них метров на сто пятьдесят — двести. Несколько наших солдат получили ранения, крики о помощи явственно были слышны на нейтральной полосе. Бегущие бойцы с двух сторон подхватывали раненых и выносили из-под обстрела.
Мы миновали лощину и с радостными криками “Ура!” поднялись на пригорок, где должен был находиться наш передний край, но, на наше удивление, траншеи и окопы оказались пустыми.
Впоследствии выяснилось, что солдаты, находящиеся на передовой, услышав стрельбу и наши ошеломляющие крики, бросились из окопов в расположенное поблизости небольшое село. Они приняли нас за власовцев.
После длительного изнуряющего бега жажда усилилась. В поисках воды мы добрались до крайних изб. В это время немецкая артиллерия открыла огонь по селу и нашему переднему краю. Необходимо было срочно найти укрытие. Я увидел колодец и, поскольку более подходящего места поблизости не нашел, быстро спустился в него; заодно там и воды напился.
Минут двадцать пять бесновались артиллеристы. Затем наконец успокоились. Я выбрался из укрытия и огляделся вокруг. Село было безлюдным, от нескольких домов остались одни развалины. Неподалеку рос кустарник, на котором дозревали вкусные сладкие сливы. Один за другим я срывал бурые плоды, пока вдоволь не наелся, и уже после этого в поисках своих однополчан тронулся в путь.
Недалеко от села кашевар какой-то части накормил меня гороховой кашей.
Лишь к полудню я разыскал свою часть. По-братски обнялся с каждым бойцом. Со слезами на глазах вспоминали погибших друзей. Утешались сознанием того, что приказ мы выполнили и окончательная победа над врагом уже совсем близка.
P. S. Те, кто вышел из окружения (всего шестьдесят человек), были награждены орденами Славы третьей степени. Погибшим осталась вечная светлая память потомков.
Отклики на “Мозаику войны”
Февральский номер “Нашего современника” за 2003 год, посвященный 60-летию Сталинградской битвы, открывается мемуарами рядового Красной Армии Евгения Капитонова “Сталинград”. Тогда “в эфире на всех языках мира чаще звучало слово “Сталинград”. Участник битвы на Волге приводит выдержки из боевых документов и рассказывает о людях, которые их выполняли. Вот цитата из приказа № 00122: “95-ю стрелковую дивизию Горишного в 18 часов 18.IX.42 г. включить в состав 62-й армии. Командующему 62-й армии переправить большую часть дивизии в Сталинград по северным переправам в районе Красный Октябрь до 5 часов 19.IX.42 г. и использовать её для нанесения удара из района высоты 102,0 на северо-западной окраине Сталинграда”.
