Михаил Ребров - Советские космонавты
Южные широты опалили его лицо жарким соленым ветром и солнцем. Океан, эта свободная стихия, лениво сопел, вздыхал, ворочался, временами замирал, словно впадая в глубокий сон, то вдруг темнел, хмурился, вздымал белогривые волны... Шумели над головой тропические ливни, поражали своей красотой рассветы, когда на фиолетовом небе обозначалась полоска зари, горизонт становился огненно-бордовым. Казалось, будто он охвачен пламенем гигантского пожара. А в космосе шла работа.
Сеансы связи, прием информации, передача заданий... На первый взгляд, вся работа на кораблях казалась однообразной и монотонной. Но все, что здесь делали, было важным и ответственным. Юрий понимал это и гнал прочь расхолаживающие мысли.
В свободные от работы часы выходил на палубу: кругом океан. Строгость и печаль — вот чувства, которые рождались тогда, и очень хотелось увидеть белые стволы берез, вдохнуть запах земли, пройти по росистой траве.
Да, время не знает устали. Идет и идет вперед и не может остановиться хоть на самую малость, некогда ему поразмышлять, оглянуться назад... Человек же может. Он тоже устремлен вперед, тоже спешит, ему очень некогда. Но вдруг наступает мгновение, и он останавливается, возникает потребность оглянуться назад, чтобы отчетливо, в подробностях увидеть пройденный путь. Чтобы мысленно сказать спасибо людям, которые все эти годы были рядом: учителям, командирам, товарищам... Вспомнить их мудрые наставления. А Юрий вспоминает еще и слова отца: «Не ищи легкой победы. Победа должна быть трудной, тогда она прочная».
Так у него и было. В тот самый день, когда в Звездный вдруг сразу пришло лето. Как-то разом зацвели сады, защебетали неугомонные воробьи, плескаясь в теплых лужицах, тужурка показалась тяжелой и узкой. А им сказали: «Завтра отлет на космодром». Потом старт «Салюта-3», опробование станции в автоматическом режиме, стыковка с ней «Союза-14» и две недели космической работы на борту «звездного дома»...
Вот, собственно, и все. А может быть, это только начало?
ДВЕ НОЧИ ЖИЗНИ
Геннадий Васильевич Сарафанов
Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Геннадий Васильевич Сарафанов. Родился в 1942 году в селе Синенькие Саратовской области. Член КПСС. Совершил полет в космос в 1974 году.
Она и сейчас стоит перед глазами, эта августовская ночь Байконура. Ночь его старта. Черное небо. Выхваченная прожекторами из густой темноты, ракета, ослепительно белая, стянутая фермами, слегка парила и, казалось, испытывала то же нетерпение, что и он.
Автобус притормозил и остановился. Шаг вниз и несколько шагов вперед. Скафандр сковывал движения. В нем хорошо работать в космосе, но ходить по земле... И все-таки эти шаги и эту ночь он будет помнить всю жизнь. Доклад председателю Государственной комиссии, знакомые лица конструкторов, последние рукопожатия и еще несколько шагов к лифту. Подъем. Остановка. Открыт посадочный люк. Внизу группа провожающих. Внизу светло, краски кажутся яркими, сочными. Вверху — бархатная чернота. Всего секунды нужны ракете, чтобы проткнуть этот темный купол и вырваться навстречу Солнцу, Секунды...
Старт, выход на орбиту, невесомость, тридцать три рабочих витка — обо всем этом он уже знал, знал по рассказам других, знал по тренировкам. И в то же время все это было совсем новым, совсем не таким... Нет, все это надо было пережить и испытать самому. Все это открылось ему в ту августовскую ночь.
Двое суток полета пролетели быстро. Рабочий график уплотнен до предела. Работа, работа и работа. А потом ночь посадки. Космические корабли в разное время суток возвращались в земную гавань: на рассвете, днем, под вечер. Ночью до него еще никто не садился. На долю их экипажа выпало впервые пройти эту неизведанную тропу.
...Родился Геннадий Сарафанов в суровом 1942-м в волжском селе Синенькие, что неподалеку от Саратова. Семи лет пошел в школу, в четырнадцать вступил в комсомол, в двадцать один год стал коммунистом...
— Если бы не авиация и не космос? — Он на минуточку задумывается и без тени наиграниости отвечает: — Я стал бы инженером или путешественником, а может быть... — Он смолкает и пожимает плечами. — Не знаю. Вопрос сложный. С первого шага, за которым стоял выбор профессии, прошло много лет.
Говорил он вроде бы и спокойно, но не равнодушно, слова находил скупые, но точные:
— Характер — качество не врожденное, а воспитанное. И не кнутом, а добротой. Так говорил мой дед Прокофий Лндрианович, человек мудрый, многое повидавший на своем веку. Дед прав. И пусть не довелось ему постичь всей глубины науки, читать Дарвина, рассуждал он примерно так: коль скоро труд из обезьяны сделал человека, то Человека из человека тем более можно сделать...
Он рассказывал о своем отце, который был военным инженером, о матери, с раннего детства познавшей тяжесть труда в те годы, когда жизнь в стране еще только становилась на твердую основу, и, конечно же, о деде, который преподал ему первые уроки жизни.
Дед учил быть правдивым, не лгать даже в мелочах. Наблюдая за ним, маленький Генка познавал мудрость земных дел: как плести корзины, готовить рыбацкую снасть, вялить рыбу, держать рубанок, красить оконные рамы...
Нередко с дедом выходил на берег Волги, и уж тут рассказам деда не было конца. Генка слушал как зачарованный про богатырей бурлаков, про крестьянские бунты, про первые пароходы, про звонкие и певучие гудки над Волгой, про знаменитых капитанов, про минувшую войну...
Дымился в траве снятый с костра котелок. Рядом тяжело вздыхала терпеливая Волга. И стояла над туманной водой, над далекими огоньками бакенов до самых звезд тишина... Генка ждал, когда же дед начнет новый рассказ. Во всех дедовых историях были люди, сильные характерами, смелые, решительные, делающие добро, восстающие против зла. И когда мальчишка слушал все это, ему хотелось, до боли хотелось быть настоящим человеком. Капитаном? Нет. Бакенщиком? Тоже нет. Летчиком? О небе дед никаких историй не рассказывал. Просто хотелось мальчишке быть сильным, ловким, смелым. А главное — уметь все делать самостоятельно.
О покорении пятого океана он в ту пору не думал. Да и авиационная биография Геннадия Сарафанова началась несколько необычно. У каждого своя страсть, свое увлечение. Одни марки собирают, другие — монеты старинные, третьи — пластинки или книги редких изданий. А вот у него была тяга к радиотехнике. После уроков спешил домой, старательно выполнял задание на завтра и, позабыв о времени, принимался колдовать над радиоустройствами. Ремонтировал приемники, собирал по журнальным схемам различного рода усилители, сделал даже радиостанцию УКВ диапазона.
Казалось, ничто не может соперничать с его увлечением радиотехникой. Но... Когда Геннадий учился в 9-м классе, в школу пришел новый учитель по труду. Спокойный, сдержанный, аккуратный во всем, строгий и удивительно доступный, он вдохнул новую струю жизни в ребячьи будни: кто успевал в учебе и достойно вел себя на уроках, мог стать членом автокружка и научиться управлять автомашиной. Упустить возможность общения с техникой? Таких в классе не нашлось. Одним из первых «автомобилистом» стал и Геннадий Сарафанов.
С приходом нового учителя на школьном дворе появился старенький, видавший виды автобус. Прибыл он не своим ходом, а на буксире, так как был без двигателя и без многих деталей, грязный, битый, скрипучий... А ровно через год мальчишки 16-й Саратовской школы выехали на нем на прогулку.
Бывало, мчит машина по шоссе, шумят, веселятся ребята, и вдруг в небе появится самолет. Сразу смолкают голоса. А учитель долго смотрит вслед растворяющейся в голубизне точке. Для пилота всегда мучительно расставаться с небом. Чтобы не мешать учителю возвращаться в свое прошлое, ребята затихали.
Лучше других понимали состояние Бориса Александровича одноклассники Сарафанова Геннадий Иванов и Володя Понарин. Оба учились в аэроклубе, оба летали на планерах, прыгали с парашютом. Они-то и подали идею: «Давайте махнем всем классом в авиационное! Летать!» Призыв всколыхнул, заставил волноваться, торопить время, мечтать, сомневаться... Посоветовать мог только он, учитель, бывший пилот ГВФ. К нему и пришли мальчишки со своими думами и планами.
— Запомните, ребята: будет трудно, очень трудно, но очень интересно, потому что умение управлять самолетом, умение покорять небо требует упорных знаний...
Разговор был долгим, задушевным. Учитель вспоминал свою молодость, рассказывал о полетах, о тружениках неба. И так же как в детские годы, Геннадия волновали рассказы деда, так и теперь поманили его, повели за собой истории о людях-птицах.
Вскоре появилась в военкомате пачка заявлений учащихся 16-й Саратовской школы с просьбой направить в авиационное училище. Написали их все мальчишки 10 «Б». А прошел через отборочные комиссии только один — любитель радиотехники Геннадий Сарафанов.
