Леонид Васильев - Судьбы дорога
Прочитав стихи, сын, помрачнев, задумался.
– Какая непродуманная жестокость! Кто же эту ересь сочинил? Да разве на родную мать поднимется рука? Такие стихи вредные! – заключил Анатолий кулаком по столу.
– Это жизнь, сынок, – вздохнула старая женщина, вытирая глаза краешком платка.
– Мам, не бери ты эту ересь на ум, все это выдумки стихоплета, чтобы пощипать людям нервы! – У нас все будет хорошо…
Последний месяц зимы докучает то морозами, то метелью. И тогда жители деревень и поселков выходят из дому с широкими лопатами расчищать дорожки от снежных заносов. Однако на февраль грех обижаться, уж такой у него характер: хоть как-нибудь да подпортить подходы долгожданной весне.
Воскресным утром Семен Журавлев вышел во двор и, глянув на снежные заносы, покачал головой: «Ну, что ж, надо браться за работу». Следом за отцом, на ходу одевая шапку и пальтишко, выскочил Артем.
– Пап, дай мне лопату, буду снег убилать!
– Рано еще тебе сынок тяжести поднимать, животик заболит, шли бы лучше с сестренкой с саночками на горку. Или про зиму стишок расскажи.
– Стишок? – глядя в глаза отцу спросил сын.
– Или не знаешь?
– Знаю, ласскажу такой!
Дуют ветлы в февлале,
Воют в тлубах гломко.
Змейкой вьется по земле
Белая поземка.
Над клемлевскою стеной
Самолетов звенья.
Слава Алмии лодной
В день ее ложденья!
– Молодец, сынок, а где зубы-то потерял?
– Бабушка выпелдела! – звонко смеясь, отшутился малыш и убежал за ворота, а отец, хохоча, крикнул во след: «Ах ты, маленький разбойник»!
День Советской Армии в районе отмечают повсеместно. В клубах поселков готовят концерты художественной самодеятельности. Особенно серьезно к праздникам готовится Дом культуры в Волгино. В концерте участвуют артисты из народа: любители песен, художественного слова, плясок и танцев. Люди, не равнодушные к искусству, со всех организаций, предприятий и учреждений, после работы приходят в Дом культуры на репетиции.
Своеобразно готовятся к празднику и некоторые жители поселков, запасаясь продуктами в магазинах. Ходовым товаром этих дней на селе являются дрожжи и сахар. Сахару на всех хватает, что не скажешь о дрожжах, и конечно крайней, в дефиците, всегда остается продавец Зинка. Ее ругали в очередях: «Зинка водку и колбасу прячет для любимчиков – кому захочет, тому продаст».
Против Зинки назревало недовольство нехваткой продуктов, но вряд ли она в этом была повинна. В стране нарастал продовольственный кризис, умело организованный теневиками вредительской экономики, – происходивший в последние годы правления любимым Леонидом Ильичем…
В доме Дуни Лобковой тоже идет подготовка к празднику. Хозяйка принесла из сеней кошёлку сахарного песка, а Фока Букин готовил молочную флягу, заполняя ее кипяченой водой.
Раскудлаченная и потная Евдокия хлопочет у стола, советуясь со своим сожителем о предмете их общего интереса.
– Фока, сколь песку-то во флягу насыпем? Прошлый раз насыпали семь кило, дак, слабовато вышло!
Букин, вытерев мокрые ладони о штаны, выплюнув окурок на шесток печки и, щурясь от горького дыма самосада, рассуждал:
– По закону Менделеева выходит – чем больше в растворе содержание глюкозы, тем крепче получается: С2 Н5ОН.
– Это, чё такое? – округлила глаза Евдокия.
Фоке нравится такой взгляд Дуни: глаза ее сине-зеленые, как весеннее нёбушко после первого дождичка, а при удивлении, они у нее становятся еще заманчивее и краше. И еще думал Фока: «Евдокия, по причине дружества со спиртным, часто бывает неопрятной. Но ведь в праздники все люди становятся красивее, а в разгар его любоваться красотой времени нет». Но на вопрос жены, напустив солидности, отвечал:
– С2Н5ОН – это, дорогая моя, научная формула нашего будущего напитка, который получится из барды, которую мы сейчас замутим, а путем дистилляции мы получим спирт. И все у нас получится: – Чики-брики!
– И все-то ты у меня знаешь, – раскрасневшись, улыбается Дуня, – недаром люди тебя называют «Кулибиным»?
– А еще называют – «Стакановец».. ха-ха-ха!
– Ну и пусть называют – как хотят!
– Дунь, а ты ёдом пользуешься?
– Вчера пользовалась, поднимала крышку ларя да за гвоздь пальцем задела, а что?
– Дунь, а ты ведаешь, из чего его изготовляют?
– Нет, не ведаю.
– Не поверишь, его добывают из морских растений!
– Ой, неужели вправду?
Их разговор прервал стук в дверь, хозяева вздрогнули: «Уж, не участковый ли Кумов пришел»? Фока спросил:
– Кто стучится в дверь глухую?
– Это я – Олег Веселов, – раздалось за дверью.
– А-а, «кафтан» пришел. А чего хотел?
– Поговорить надо.
– Ну, заходи. Чего бродишь-то не ко времени.
– Да я это, может у тебя есть спицы к велосипеду?
– А руль тебе не надо?
– Руль не надо, зачем два руля на один велосипед?
– Жаль, рулей у меня много! – пошутил Фока, – а спиц, извини – нету.
«Кафтан» смелым взглядом окинул кухню, увидел приготовления к браге, его рыжие усы приятно вздрогнули, в глазах затеплилась надежда.
Олег Веселов родился в простой малограмотной семье «гадким утенком», но повзрослев, прекрасным лебедем не стал, хотя внешними данными не отличался от других симпатичных парней. Его отец по – трезвости, имел угрюмый характер, отбывал срок в колонии, воспитанием ребенка не занимался, да и видел его только в детстве. Мать инвалидка с детства, маленькая, худая женщина с грубым, как у глухарки, голосом, ворчливая, не любившая людей, но любившая вино. От занятий в школе Олег прятался где-нибудь с папироской в зубах, постигая науку жизни на уличных перекрестках.
Мать получала пенсию, но на двоих ее не хватало. Желая выпить и вкусно закусить, однажды послала его в магазин со словами:
– Что ты сидишь без дела? Принес бы матери чего-нибудь!
Олег на выдумку способный, он давно пригляделся к дверям и окнам магазина и, определив недоступность, решил пойти другим путем. Ночью, когда жители поселка отдыхали после трудового дня, начинающий «акробат» по бревенчатому углу залез под крышу на потолок. Бесшумно убрал утепление. Затем, раздвинув потолочные доски и посветив фонариком вниз и увидев вино в ящиках и колбасу, заулыбался. Достав из кармана шнурок с петлей, он надергал бутылок. Затем припасенной для рыбы острогой одну за другой наколол несколько палок колбасы, сложив богатый «улов» в мешок и замаскировав следы, вернулся к маме: они были счастливы.
Первоначально Зинка на пропажу не обратила внимания, но, когда товару пропало много, она сообщила о грабеже. Прибыл участковый капитан милиции с собаководом. Следы привели к дому Веселовой, которая пьяная валялась на полу, крепко держа в руках не доеденную палку колбасы.
Сына дома не было. Солнце жарило нещадно. Следователи решили освежиться на озере. Подойдя к берегу, они увидели несколько пьяно лежащих жителей поселка, а среди них находился и Олег. После допроса каждого, виновник определился, Веселова увезли в отдел. Домой из колонии, с кликухой – «Кафтан», он вернулся не скоро.
В скором времени в дом Евдокии Лобковой, вновь заявился «кафтан». По небритому лицу было легко вычислить его проблему.
– О-о! Никак сосед снова пришел за спицами? – предположил Фока.
– Не угадал, – признался гость, тупо глядя на догорающий огонь в печи, – я в окно увидел, ваш климаторий дымит, подумал, брагу перегоняете, пришел попробовать.
– Какой еще тебе – климаторий?… Пробошник ты хренов! В нашем – то «криматории» картошка варится, а то, что ты хотел опробовать, ещё не созрело во фляге, – хихикала Дуня.
– А когда созреет? – оживился гость.
– Когда созреет, тогда и дозреет, что ты какой надоедливый?! – горячился Фока.
– Ладно – ладно, дай, хоть, самосаду покурить, я домой пойду.
Нежданному гостю дали махорки. Закрывая за собой дверь, он, обернувшись, жадно глянул в закуток, где на печи во фляге соблазнительно дозревала бражка.
Однажды, вернувшись домой, Фока Букин, сняв рукавицы и телогрейку, первым делом полез на печь проверить зелье, от которого исходит пряный, пьянящий дух.
Открыв крышку фляги, в нос ударили пары спирта, выжав из глаз слезы. К удивлению хозяина, во фляге обнаружилось некоторое несоответствие прежнего уровня. Букин в догадках ломал голову: «Течи нет, а куда девалась часть бражки? Верно, Дунька отхлебнула».
Скоро из пекарни пришла хозяйка, пожелав поставить на печь валенки, она обнаружила там мужа.
– Ты, чево там ищешь? – любопытствует она.
– Вот сижу тут и думаю, куда бражка исчезла.
– А много пропало?
– Примерно, объем трехлитровой банки! – предположил Фока.
– Нет-нет, я столько не брала!
– А скока ты брала? – с негодованием спросил Фока.
– Всего-то полковша и взяла-то, а потом долго искала таблетки от диареи.
– Нашла!
– Не успела!..
Перед праздником Букин вновь заглянул во флягу и вновь обнаружил понижение уровня. И, чтобы впредь жену не ругать, остатки браги перегнал через самодельный аппарат.
