Леонид Васильев - Судьбы дорога
Обзор книги Леонид Васильев - Судьбы дорога
Леонид Михайлович Васильев
Судьбы дорога
© Л. М. Васильев. 2015
Л. М. Васильев, член Союза писателей Российской Федерации
Глава первая
Получив тяжкое ранение в одном из афганских перевалов, командир разведроты старший лейтенант Воробейчик Анатолий Владимирович был комиссован из действующей армии и отправлен домой.
Став инвалидом, он приехал в лесной поселок, окруженный болотами и малыми речками, вытекающими из торфяных озер.
Вечерело, небо все гуще затягивали густые черные тучи. Собиралась гроза. Жители деревеньки забеспокоились.
В стареньком покосившемся домике Воробейчика тишина, мать Анна Васильевна, лежа под стеганым одеялом с закутанной пуховым платком головой, приоткрыв глаза, слабым голосом спросила:
– Сынок, что там за окном?
– Гроза собирается, за лесом уже молнии сверкают, скоро до нас дойдет.
Анатолий за разговором поглядывал на фотографию, висевшую над кроватью. На черно-белом фото старинной работы в рамке под стеклом были запечатлены его отец и мать. Их умиротворенные лица полны супружеской верности, но глаза строгие, как бы обращены к потомкам и словно говорили добрые слова, и желали любви и терпения.
Наконец раскатисто прогремел гром, мать перекрестилась… и, глядя в глаза сыну, спросила:
– Как жить-то будем, сынок?
Анатолий, осторожно передвинув поврежденную ногу и, при этом сморщив от боли губы, спокойно отвечал:
– Будем жить, как все, живут же люди, вот поправлюсь, и мы такое начнем… а завтра оградку починю на могиле отца, калитка вон перекосилась, шатается, но надо бы и в район съездить за лекарствами.
Сказав это, сын вновь придвинулся к окну, за которым растут березы, посаженные с отцом. С тех пор они возмужали, создавая в жаркий день уют и прохладу, радуя стройностью и белизной.
И вот по старой потрескавшейся шиферной крыше, поросшей мхом, громко застучали капли дождя. Сверкнула молния, страшной силы гром потряс землю. Под напором стихийного ветра березы сгорбились, согнулись, как старухи, словно моля о пощаде. Мощные разряды электричества, зарождаясь в черном небе, сопровождались раскатами орудийной канонады, бесновались над деревенькой. А бывший воин с грустью смотрел, как бойкие ручьи мчат под уклон дороги пыль и уличный мусор…
Закончился дождь. За окном в палисаднике ярко краснел колючий шиповник и по-новому светилась листва на березах.
Утром послышался шум мотора, кто-то подъехал к дому, хлопнула дверь Уазика. Анатолий в проеме окна узнал местного егеря Журавлева Семена.
Опираясь на трость, он вышел на крыльцо и шагнул навстречу другу. Крепко обнявшись и, постояв, обсуждая бурю, они вошли в дом, где Анна Васильевна собрала на стол нехитрую еду.
Семен, поприветствовав старую хозяйку, отнекиваясь от завтрака, смущенно сел на табуретку у порога и сообщил, что едет в районный центр на ковер к начальству с отчетом о проделанной работе за месяц.
Анатолий обрадовался, ему тоже надо в аптеку за лекарствами, да еще почему-то к себе на аудиенцию вызывает военный комиссар.
После утренней трапезы друзья засобирались в дорогу. Путь до районного поселка Волгино не близок.
После дождя асфальтовая дорога зеркально блестела в солнечных лучах. Шатун-ветер срывает желтеющие листья с веток и они, сытыми отяжелевшими мотыльками, кружась, падают на поблекшую мокрую траву. По обеим сторонам дороги плотной стеной стоят высокие сосны, одетые в блестящие медные кольчуги. За окном мелькают рощи берез, клена, ольхи. Высокая синь неба теплит душу, там по неведомым путям куда-то плывут корабли-облака.
Уазик егеря обгоняют дорогие «Жигули» и «Волги», а по обочинам дорог встречаются грибники с полными корзинами трофеев тихой охоты.
Под монотонную «музыку» мотора на память приходят чистые строки стихов. Они волнуют своей поэтической силой, и потому иногда хочется запеть или погрустить о былом. Бывший воин вспоминает стихи советского поэта, когда-то прочитанные в журнале во время отдыха в брезентовой палатке на чужой земле.
Посмотри на меня, стебелек лебединого поля.
Я еще не устал, только грустную песню пою.
А дышалось легко, и манила как узника воля…
Мне казалось – бегу, оказалось на месте стою.
Не жалей ты меня, ведь глухая пора листопада
Не сегодня придет, а теперь голубой небосвод
Утонул в озерке и в очах, что не видят разлада.
С серебристым дождем уплывет в небеса пароход.
Уплывет за кайму, где не слышат печальную скрипку.
На поляне притихшей замолкнет прощальный гудок.
И не знает никто, что за маревом зыбким и хлипким
Кто-то облако ждет, словно ветра багряный листок.
Я пойду подышать в золотистую свежесть бульвара.
На лице у красивой прохожей улыбку найду.
И прошепчет листва за спиной: «Ах, зачем вы не пара?..»
Но ответ не найду, проходя этих дней череду.
Будут звезды мерцать и взлетевшую музыку слушать.
Стебелек, посмотри, – возгораются ярче они.
Это предков бескрыло блуждают забытые души…
И на нашей земле не погаснут в жилищах огни.
«Огни в жилищах точно не погаснут, иначе, за что мы воюем, за что молодые ребята возвращаются домой в цинковых гробах?» – думает бывший «афганец» Анатолий Воробейчик.
Теперь у него другая жизнь, еще не определившаяся судьба, теперь российскому инвалиду предстоит на жизненных путях найти свою дорогу.
Его жилье – городская квартира досталась бывшей жене. Пока старший лейтенант и его подчиненные карабкались по скалистым перевалам, прикрывая колонны техники с продовольствием и горючим, его жена нашла в жизни свой интерес. «Черт с ней – плевался в мыслях офицер, который не бывает бывшим. Ничего, встану на ноги, жизнь наладится.» Женился Анатолий после окончания военного училища молодым лейтенантом как раз перед трагическими событиями в Афганистане. Поначалу у супружеской пары была любовь, все было прекрасно. Но отсутствия супруга в длительных командировках на боевых позициях молодая жена не перенесла.
Иногда Анатолий не спит ночами. Болит раздробленная кость ноги, собранная на металлический штырь, особенно в непогодь. Не дает покоя его сердцу – потеря военного друга – лейтенанта Николая Козырева. Он был классным минером и задушевным товарищем в их трудной и героической службе.
Однажды Николаю дали приказ: проверить опасный участок дороги, которая еще и простреливалась душманами. Нужно было ликвидировать засаду и разминировать путь. Николай шел первым, Анатолий сзади. Минер приказал другу остановиться, а сам, ощупывая дорогу прибором, медленно двигался вперед. Когда в наушниках раздался сигнал тревоги, Николай приготовился к работе – к обезвреживанию смерти, но раздался мощный взрыв. Никто и предположить не мог, заряд был необычным, фугас оказался радиоуправляемым. Конечно, банда «духов» была обезврежена, но друга не стало, а сам Анатолий был серьезно ранен. Потом был госпиталь. С тех пор если он брался за бутылку, то первым делом сливал из рюмки водку на стол со словами: «Царствие тебе небесное, Коля, пусть земля тебе будет пухом».
Офицер Козырев погиб в чужой стране, а на устах родственников застыл справедливый обидный вопрос – «За что?.. за чьи идеалы малолетний сын остался без отца, жена – без любимого мужа, мать старушка без сына. Невосполнимо нарушена связь цепи семейной династии».
Говорят, после смерти люди не встречаются, но однажды Николай пришел к Анатолию невредимым, как прежде улыбчивым.
Анатолий удивленно разглядывает друга: такой же худощавый, голова аккуратно пострижена под «ежик», на губе рыжие усики, при разговоре поблескивает фикса. Старлея Воробейчика удивляет одежда сослуживца: ослепительно белая, подобно лебяжьему пуху. В таких белых одеждах Воробейчик видел ангелов, изображенных на иконах. Он восклицает:
«Никола, да ты жив»?!
«Жив, конечно!»
«Но ведь я сам видел – ты погиб!»
«Погиб в той – в земной жизни, теперь я в жизни бессмертной».
«Ну и как там – на новом месте?» – не унимается Анатолий.
«Оказывается, я недопонимал смысла земного бытия; не ведал заповедей святых, потому и грешил, как все неосознанно, не разумно. Оказывается, мир не един, а состоит из двух антагонистических лагерей, один добрый – Божий, другой мир – Диавола, стремящегося уничтожить людей, все живое на земле, он своими соблазнами заманивает и губит людей».
Старший лейтенант интересуется, что у лейтенанта за спиной.
«Это мое оружие – Священнодействующий Божий крест для борьбы с дьявольской силой. Я воин войска Михаила Архангела».
Старлей просит: «Воин Козырев, возьми меня с собой?», но вместо ответа сослуживец исчез…
Дорога пошла под уклон, на горизонте, за синей дымкой, угадывались очертания высокогорного берега реки. Показались окраинные деревянные дома, а над ними, как златоглавый великан, возвышаясь, светились купола православной церкви.
